Дмитрий Сивков - #БабаМилосская. Наши: «Код да Винчи» и саги Толкиена

Когда, почувствовав в себе должную мощь, пришельцы-хунны решили продвинуться в края, куда уходит солнце, хозяева угорского края поддержали их потому, что впереди ждали не только богатые трофеи, но и более теплые и щедрые земли, где, говорили, даже не везде выпадает зимой снег. И если в начале великого похода ядром вновь образовавшегося этноса – гуннов стали хунны, то его оболочкой – угры и другие племена, присоединившиеся к завоевателям позже.

Чекур, встречавший ко времени начала похода уже своё семнадцатое лето, был оставлен отцом вместо себя. Сам Савал возглавил дружину, куда все рода угров направили самых сильных воинов, пребывавших в расцвете своих сил. Дома оставались опытные, но уже не столь выносливые ветераны и молодёжь, у которой желания было намного больше, чем умения владеть оружием и держать удар. Не годившиеся уже или ещё для эпических сражений вполне способны были защитить родные земли от набегов неприятеля. Тем более что серьёзной угрозы ждать было неоткуда, могли потревожить лишь северные народы да дружины русов или дальних, родственных уграм племён из-за Большого камня. Однако они никогда не были многочисленными и делали расчёт на неожиданность, так что и в иные времена селения и городища угров, особенно на границах их земель, не были в безопасности.

Черед Чекура и его сверстников влиться в войска гуннов настал через пять зим. Веление отца выдвинуться в далёкую Паноннию, одну из частей к тому времени набирающего силу обширного государства гуннов под верховодством Ругила, привезли в леса и степи, прилегающие к Каменному поясу, несколько ветеранов. Они доставили родственникам удачливых завоевателей богатые трофеи и остались в родных краях нести посильную службу да доживать век. Вошедшие в силу воины стали собираться в путь. И здесь Чекур впервые проявил свой дар провидца.

Как только стало известно о дальнем и долгом походе, он решил навестить Карью. Бабка-шаманка к тому времени уже год как переселилась в мир духов. За день перед тем, как расстаться с земным миром, она прислала внуку зеркальце, которое использовала во время камланий. Принёс его в хоромы вождя мальчик, что прислуживал последнее время шаманке, но Чекура не застал и передал подношение его матери. Мирда же не придала этому большого значения и сообщила сыну о бабкиной посылке только на следующий день. Среди живых Карьи к тому времени уже не было.

Похоронили ведунью согласно обычаю. Предавать земле не стали, потому как если зарыть шамана, то и весь мир закроется. Покинутое духом тело уложили в деревянный гроб, вместе с шаманским костюмом, бубном и колотушкой. Саму домовину установили на настил, сооружённый из кедровых корней меж двух сосен, в роще неподалёку от городища. Люди старались обходить это место стороной, несмотря на то, что грибы там стали расти после сооружения усыпальницы прямо ковром. И не шаманские мухоморы, а самые что ни на есть съедобные. Такие, что хоть сразу в котёл, что суши впрок на зиму. Но чурался народ, чудилось ему в этом какое-то колдовство, недоброе и нечистое дело, от которого надо держаться подальше.

Туда-то и отправился на ночь глядя Чекур, прихватив медвежью шкуру да тёплый плащ. Оборудовал себе лежанку под кедровыми корнями, закреплёнными меж сосен на манер настила, где в выдолбленном в стволе лиственницы гробу покоились кости и костюм шаманки. Молодой угр, когда улёгся, положил зеркало себе в изголовье и стал вести мысленный разговор с бабкой о предстоящем путешествии. Вернее, это был не разговор, а диалог, в котором молодой вождь обозначил своё видение предстоящих событий и просил дух шаманки помочь ему советом. Но и высказав всё, перед тем как веки его сомкнулись, Чекур долго ещё думал в ночной, не тревожимой никем и ничем тишине о сборах. Перебирал в уме всё, что может пригодиться в долгой дороге и дальних землях, держа в уме советы ветеранов относительно самого пути: куда двигаться, в каких землях какие обычаи соблюдать. Впрочем, в то время, когда гуннское государство находилось на пике своего величия, путешествия были вполне безопасны для его подданных. Мало кто отваживался на разбой в отношении их, боясь гнева и мести Ругила, ведь за одного убитого воина в подвластных ему землях к смерти приговаривались сто жителей из окрестных селений.

За этими мыслями его и сморила дрёма. Когда же проснулся, отправился в городище и повелел собрать всю пушнину, какая только найдётся. Набрался целый воз. Чекур объявил, что этот груз они возьмут с собой. Решение обременить и без того не слишком маневренный отряд не нашло понимания и даже вызвало недовольство не только тех, кому предстояло путешествие, но и тех, кто уже совершил его. Отпущенные Савалом домой воины не получали от него никаких указаний на этот счёт. Но открыто перечить молодому вождю никто не решился. А тот объяснять никому ничего не стал. Даже пожелай он это сделать, то слов бы доходчивых не смог подобрать. Кому станут доводом сновидения про нескончаемую зиму и коченеющих в железных доспехах воинов? А между тем, эти картины заставляли Чекура ёжиться от холода тёплой летней ночью на мягкой шкуре и под толстым шерстяным плащом.

Не понял этого поступка сына и сам Савал, когда, спустя шесть лун, к нему прибыло долгожданное пополнение. На вопрос, зачем он тащился за тридевять земель в тёплые края с этим добром, отец получил уклончивый ответ. Но поднимать на смех своего наследника не стал, и не только из опасения, что тем самым подорвёт его авторитет. Он просто вспомнил давний разговор со своей матерью и здраво рассудил принять решение сына, каким бы странным оно не казалось.

Правоту Чекура подтвердила ближайшая же зима, которая затянулась на целых полтора года (за долгое время тесного общения с римлянами, варвары переняли у них календарь, найдя его более простым и удобным). Столько времени солнце светило, как луна, без лучей, как будто теряло свою силу, перестав, как прежде, чисто и ярко сиять. Это даже летом, не говоря о суровой осени и жесточайшей зиме. Доходили слухи, что где-то на севере злые духи прорвались из преисподней, залили землю огнём, а небо засыпали пеплом. Во время, казалось, уже нескончаемой зимы особым спросом стали пользоваться не только продукты питания – ведь холодная земля перестала рожать плоды, но и тёплые вещи. Для утепления своей одежды гунны приспосабливали любой лоскут ткани или шкуры. Их амуниция, обычно имевшая достойный вид, стала всё больше походить на нищенские одеяния. И только воины племени Савала пережили эту долгую зиму, пусть и в голоде, но зато в тепле. Их тела согревали меха, что привёз молодой вождь с их родных земель.

Конечно, никто не сомневался, что он лишь выполнил волю своего мудрого отца. Тот же окончательно уверовал, что его так не похожий на него сын действительно знал и видел больше, чем все остальные. И с той поры Савал стал меньше тревожиться за судьбу как своего рода, так и всего войска угров, и даже – опасаться смерти. Нет, повода заподозрить себя в трусости он никогда и никому не давал, тем не менее, пока не был уверен в том, что на смену ему придёт достойный, старался лишний раз не рисковать. Теперь же словно почувствовал некую свободу, стал беспечней, за что и поплатился. При переправе через одну из рек вождь не стал дожидаться, когда для него изготовят плот, и пустился вплавь вместе с другими воинами, завязав одежду в кожаный мешок и держась за узду лошади. Вместе водоворот их и увлёк в омут. Так Чекур стал во главе своего племени, чтобы позже получить из уст самого Аттилы прозвище Молочный горн.