Андрей Куц - Чудовище внутри меня

Здание – это прямоугольник, в длину – метров шестьдесят, а то и больше, в ширину – метров двадцать. Четыре простые, голые да гладкие, стены, как уже упоминалось, выложены из красного кирпича – нигде никаких выступов и изъянов, даже не видно крыльца. Два этажа. Высота потолков не менее четырёх метров. Четырёхскатная железная крыша. Огромные окна. Да часовенка, аккурат посередине длины здания, но с задней стороны. Всё приведено в надлежащий вид: кирпич оставлен прежний, но он обработан специальным раствором, дабы предотвратить дальнейшее крошение и защитить от мокроты, в окна вставлены рамы, судя по всему, деревянные, или это хорошая имитация, выкрашены они в яркий белый цвет, крыша покрыта железом и облита тёмно-зелёной краской, на часовенке стоит крест, а под её крышей – свободно, и там висит колокол, двери у неё двустворчатые, кованые железом, зелёные и распахнутые в обе стороны по стенам – входи всяк желающий, в глубине – мерцание свеч, – но этих мелких подробностей я пока не видел. Входом часовенка обращена к зданию. Между ними – пятиметровая дорожка из всё того же старого красного кирпича. Такая же дорожка опоясывала всё здание.

Я взял с переднего пассажирского сидения портфель с документами и направился ко входу.

Я встал перед главным входом – передо мной единственная маленькая ступенька и большие, в крупную деревянную решётку стеклянные двери, а за ними – ещё одни двери, точно такие же. Видно насквозь, через всю залу – задние двери небольшие, но тоже стеклянные, если через них пройти, то по дорожке попадёшь в часовню. За часовней – сильно заросший, на первый взгляд неухоженный, запущенный парк. Но это впечатление обманчивое – в парке нет ничего случайного и неопрятного. Всё в нём продумано, всё сделано нарочно, для усугубления создаваемого настроения. Посреди залы – какое-то громоздкое сооружение. Оно высокое и сияет – по нему, трепыхаясь в нём, лучится блеск!

Загадочная задумка выглядела слишком богато, роскошно, и потому у меня возникло недоумение, и захотелось поскорее войти, чтобы посмотреть.

Холл просторен! Сумрак и прохладная влажность обступили меня, вошедшего с тёплого майского дня. Первым делом бросилась в глаза скульптура в центре залы – это стеклянный цилиндр наполненный водой. Его высота метра два. На нём купол в виде развёрстой луковки, перевёрнутой да придавленной так, что чешуйки у неё назад вывернулись. На куполе, по обе стороны от вошедшего, по два пухлых ангелочка. Они сидят, смотрят друг на друга с радостным смехом и изливают из кувшинов в большие ковши, что помещены в их ножках, тонкую струйку хрустальной водицы. От ковшей спиралью вниз сбегают стеклянные трубки с металлическими вставками – по дюжине в каждой скульптурной группе. В метре от пола они соединяются с металлической каймой, опоясавшей цилиндр. Кайма изображает несколько ярусов волн в кипучем синем море или в буйном безбрежном океане. Восемь рыбок, равномерно распределённых по кругу, «плавает» в этих неспокойных водах, а из их ртов изливается всё та же кристально чистая водица, падая в небольшой бассейн, в центре которого и возвышается всё это удивительное сооружение. Дно бассейна засыпано крупным бело-серым песком. Из его стенок исходит направленными лучами чистый белый свет: он играет на совершенно определённых участках сооружения. Стеклянный цилиндр растёт из дна бассейна, и видно, как внутри бьют ключи – колодезь, студёные ключи, ключевая водица! От бассейна тянутся два небольших канала, дно которых также заполнено песком. Через них переброшено по мостку – два, по обе стороны и на некотором удалении от фонтана. Каналы уходят куда-то в соседние помещения, за стены. Весь фонтанный ансамбль исполнен из стекла и серебра. Возможно, серебро не всюду, возможно, отдельные части лишь имеют таковое напыление или попросту являются имитацией под серебро. Всё журчит и играет светом. А воздух – свежий-свежий. И откуда-то доносится гул голосов.

Над залом правильным квадратом висят четыре золотых вентилятора, держась на распорках по центру вентиляционных шахт. Они вяло, размеренно загребают воздух объёмными лопастями. Они – всего лишь украшение. Всю работу по очистке воздуха выполняют четыре чёрные дыры – вентиляционные шахты, уходящие к далёким кондиционерам.

Я не двигался, я ждал, когда мной овладеет привычка.

Вдоль стен, выложенным всё из того же старого красного кирпича, в полумраке стоят столики, укрытые скатертями оливкового цвета, и тёмно-коричневые полукруглые диваны. В центре каждого стола – настольная лампа с розовой лампочкой и с бесцветным и гладким абажуром из дымчатого стекла, и такие же бесцветные стеклянные кувшин с водой и две пухлые двухсотграммовые чашечки. Над ними по стенам – тусклые белые люминесцентные лампы. Пол выложен чёрно-белыми квадратами керамической плитки. Справа, сразу при входе – коричневая стойка. За ней – служащий. Метрдотель? Портье? Бармен? За его спиной – многочисленные ряды бутылок.

– Мы рады видеть Вас! Здравствуйте! – слегка поклонившись, сказал он – мужчина лет тридцати пяти с ухоженной гладкой головой. К кармашку его белой рубашки крепилось имя. «Артём», – прочёл я. – Желаете отобедать или номер?

– Номер, на десять дней, на одного, изыск не обязателен, – сказал я.

– Восемьсот рублей – сутки. Предоплата пятьдесят процентов. Есть дороже, но сейчас забронирован. Сможете переехать, если пожелаете, когда освободится или снимется бронь. Постель меняем раз в три дня или «по требованию», но тогда – с доплатой. Питание, сауна, бассейн и прочее – всё оплачивается отдельно, со скидкой для проживающих.

– Я в курсе. Если можно, я хотел бы попасть в номер и отдохнуть. А потом уже – разберёмся.

– Очень хорошо. Завсегда, пожалуйста. Будьте добры, какой-нибудь документ, удостоверяющий Вашу личность.

Я с готовностью протянул паспорт и извлёк из бумажника нужную сумму: 4000 рублей.

Он привычно всё принял – занялся оформлением.

После недолгой процедуры Артём дал мне расписаться в книге регистрации и, нажав на какую-то кнопку, с тихой улыбкой возвратил мне паспорт. Через пятнадцать секунд, спеша через правый мосток, появилась такая же вежливо-сдержанная, немного серьёзная, сосредоточенная на внимании к клиенту девушка. Она несколько семенила – мелко перебирала ножками, едва выступавшими из-под длинной, прямой и довольно узкой оливкового цвета юбки. Подойдя, она взяла ключ, который дал Артём, на миг закативший глаза, что, верно, означало: наверх, клиент желает комнату, будет нашим самым дорогим гостем, постояльцем, вижу я такого брата сразу, глаз намётан, будь спок.

Девушка скромно соединила на животе мягонькие маленькие кисти рук и пригласила меня следовать за ней лёгким наклоном пригожей головки. Таким вот образом кокетничая, играя неопытную, наивную пока ещё девочку, она засеменила к лестнице, ведшей в верхние комнаты.