Сергей Распопов - Ещё не вечер. Рассказы. Новеллы. Повести

– Послушайте, Игнат Матвеевич, – обратился следователь к редактору районной газеты. – Вы можете спокойно с дочкой идти домой, она здесь ни причем.

– Вы хотите сказать, что Лорочка не причастна к убийству?

– Вы совершенно правильно поняли мою мысль.

После ухода Левицких (отца и дочери) наступила неловкая пауза. Воронцов смело шагнул навстречу писателю.

– А в чем меня подозревают? – чуть не плача, спросил тот.

– Послушайте, Киреев, я хотел бы осмотреть ваш рабочий кабинет. Это возможно?

– Да, да, пожалуйста, нет проблем. – Вчерашний виновник торжества уныло побрел в свою творческую мастерскую.

– Вот это ваша печатная машинка?

– Да. Вы желаете ее осмотреть?

– А что это у Вас за такая записная книжка? – спросил следователь, увидев на столе раскрытую фирменную записную книжку с узорчатыми листками, такими же что и листок обнаруженный в квартире потерпевшего Зеленова. – Вот, смотрите, – достал Степан Михайлович из кармана листок с злосчатной уликой, – это письмецо отпечатано, наверняка, на вашей печатной машинке и на одном из этих ваших декоративных листков. Глядите, – Следователь перелистнул записную книжку на отдел «телефоны и адреса», – листочка с буквой «З» нет. Но этот листок у меня в руке. Точно также как и в вашей записной книжке он обрезан наискосок слева и на нем, я так думаю, отпечатано послание сделанное на вашей печатной машинке, экспертиза в ближайшее время все докажет. Я бы Вам не советовал скрывать то, что Вы знаете, это может облегчить вашу дальнейшую судьбу.

– Клянусь, я ничего не знаю и не понимаю в чем меня могут подозревать. О, боже всемилостивый! – запричитал писатель.

– Шлеп, шлеп, – отстучал на машинке букву «ы» следователь, вставив чистый лист. «Так и есть, малая буква с изъяном, палочка обломана как и в том письме, – торжествующе отметил про себя Степан Михайлович, – попался голубчик, теперь не отвертишься!»

– А кто это была? – на всякий случай поинтересовался следователь. Хотя он убедился, что это дочь редактора Левицкого.

– Это Лариса, моя невеста, я сегодня сделал ей предложение. Я был очень счастлив, все у меня шло отлично. И тут вдруг являетесь Вы… – безнадежно забормотал расстроенный писатель.

– Жениться, значит, решил да на такой у… – осекся следователь, едва не сказав «уродине».

– Так-так, – не без любопытства осматривая квартиру, пробубнил себе под нос Степан Михайлович. – Богатая у Вас коллекция старинных часов.

– Это мой папа большой любитель, можно сказать, фанат своего рода.

Степан Михайлович всю жизнь презирающий вещизм, ценил вещи исключительно за их полезные практические свойства.

– А чтой-то у Вас часы показывают разное время, какой с них прок? Каким верить?

– Какие Вы имеете ввиду?

– Да вон те, что слева от ковра, по цвету желтоватые, – указал следователь на одни из коллекционных часов с деревянным корпусом сделанным под орех. – Везде пол-первого, а на этих шесть ноль пять.

– На этих все в порядке, – прислонившись вплотную к циферблату и усиленно щурясь на сероватые старинные часы, – проговорил писатель.

– Да нет Киреев не на те часы ты смотришь, – сказал Степан Михайлович, отметив про себя: «Писатель-то, дальтоник и к тому же сильно близорук! Теперь понятно как он увлекся Лорочкой. Что в ней хорошего? Фигура так себе, физиономия приснится ночью, не проснешься. Блондинка крашеная кое-как. По всей видимости, он относится к той категории мужчин, для которых любая женщина блондинка, уже красавица.»

– А что, Сережа, у тебя много было женщин? – доверительно спросил следователь.

Сергей замялся, не зная что сказать.

– Я обязан отвечать на этот вопрос?

– Да обязан. Я жду твоей полной искренности.

– Да были. А что нельзя? Я что сделан из другого теста? По-моему, любить женщин никому не запрещено, скорее даже наоборот, этот факт говорит о большой жизненной энергии мужчины.

– Мне всегда нравились загорелые брюнетки по типу итальянской актрисы Джины Лолобриджиды. С одной такой знойной красавицей я познакомился три года назад на теплоходе «Шота Руставели».

– А мне наоборот, с юношеских лет нравились исключительно блондинки, – меланхолично заметил Киреев, – особенно Мерилин Монро. Вот, например, месяц назад я познакомился с одной куколкой в баре «Нептун». Кстати, сегодня утром она мне звонила, обещалась зайти вечером. Слава богу, я первый взял трубку, иначе бы Лариса все узнала и закатила бы дикий скандал. А я все-таки решил на ней жениться. Но своим маленьким слабостям изменять не хочу. В последние полгода у меня не было других романов, только с Ларисой и со Светланой.

– Ну что ж похвально, похвально, – скептически заметил Воронцов. – Так когда она должна зайти?

– В пять вечера.

– Не возражаешь если мы ее у тебя подождем?

Киреев снисходительно развел руками, что означало «воля ваша».

– Ну и хорошо, значит договорились, – миролюбиво сказал следователь. А про себя в душе отметил: «Киреев скорее всего не имеет никакого отношения к данному преступлению. Он живет в другом измерении, в мире творческих чудаков, его мысли витают в облаках, он человек рассеянный и чрезмерно эмоциональный, типичный меланхолик не лишенный таланта. Как верно заметил божественный Пушкин: „Гений и злодейство две вещи несовместимые“. А уж кто-кто, а Александр Сергеевич как никто другой понимал человеческую натуру.»

Размышления Воронцова неожиданно прервали звонкие девичьи голоса, доносившиеся из подъезда. Сергей встрепенулся. В дверь забарабанили.

– Совсем вылетело из головы, – не обращаясь ни к кому проговорил Киреев схватив себя за голову, – конечно, это они… кому же еще быть, только подобные дуры, между нами говоря, могут припереться в такое суматошное время. Да и, конечно же, в их приходе до определенной степени виноват я сам, потому что сам при последней встрече, кажется назначил им именно сегодняшний день. – Тут Сергей неожиданно взглянул в сторону Воронцова и извинительно ему улыбнулся. – Ах, простите, совсем забыл про Вас… что я здесь не один нахожусь, со мной, видите ли, иногда бывает, налетает вдохновение, уношусь на крыльях мечты, живу в облаках, так сказать. В такие минуты я даже ближнего своего не замечаю, вот и про Вас случайно позабыл, а ведь Вы все-таки мой «лучший гость», так сказать…

– Ну, какой я гость, – уклончиво заметил Воронцов, – я здесь в вашем кабинете сейчас по служебной необходимости и во всяком случае гостем как таковым не являюсь…

– Ну, что Вы, дорогой Степан Михайлович! Я должен Вам кое-что разьяснить, это в отношении тех девочек, которые так нежданно-негаданно ко мне явились только что… видите, тут такое дело, я третий год веду одно известное Вам литобъединение при Доме культуры имени Баумана, так вот эти три девушки, одним словом, самые заядлые посетительницы моего маленького кружка, три молодые, подающие надежды поэтессы.