Людмила Прошак - И посетителя посетила смерть. Книга II. Другая чаша

Пришли монахи снарядить усопшего. Налегая на скрипучие колёса, Никита покатил к Супрасльскому образу. «Бог един, – вспомнил он, – но свою любовь к Нему мы выражаем по-разному..»

Думать мешал странный, шаркающий звук за спиной. Никита с трудом развернулся, очертив полукруг. На шатких лесах стояли два маляра. Со стены на них смотрели святые в венцах («праведницы в руце Божией»). В руках у маляров были длинные, лохматые кисти. Они их макали в вёдра с извёсткой и размашисто шлёпали по росписям. Белые разводы метелью ложились на лица. Капли срывались со стены и звучно плюхались на пол. Ещё взмах – и под белой известью исчезли ангелы, сзывающие трубами сонмы праведников..

– Не смейте! Эти фрески века уже тут, а вы..

– Не ори! Чай, не сами вздумали.

– Это я им приказал, а мне – митрополит, – подошедший на крики наместник говорил тихо и вкрадчиво: – Бывший король Речи Посполитой герцог Саксонский Август II разорвал отношения с Россией и отказался от польской короны в пользу Станислава Лещинского, ставленника Карла XII. Бог един и Он всем воздаст.

Наместник сверху вниз взглянул на сидевшего Никиту, ожидая, что тот скажет. Но тот уже катил к выходу. Побелевшие пальцы срывались с ободов колёс.

К с. 220—221

1

Пермь Великая,

вверх по Вычегде,

в год 6918 месяца су оран CXXXVII в 24-й день 15 15 24 июля 1410 года от Рождества Христова. ,

утреня

Шлем спасения. Сборы в многотрудный путь

Густой смолистый воздух звенел изголодавшимся комарьем. Кирилл стащил с головы клобук, нахлобучил накомарник. «Только с ним и уцелеешь против такой таёжной рати», – и тут же схватился за глаз. («А это тебе, Кирюша, чтобы не забывал, что шлем спасения у тебя один…») Кирилл проверил на поясе кошель с кремнем, кресалом, берестой и свечкой, которой в монашеских руках надлежало быть «светом мира».

Правда, в кошель уместился и подарок Власия – завёрнутый в тряпицу варган. Собираясь в путь, захватил и епанчу – широкий воинский плащ (рясофорному иноку мантия не полагалась), которым он обзавёлся в Новгороде. «Поспешай, бегом! Монахи, как ангелы, им должно летать», – вспомнил он слова игумена из Григорьевского затвора, но самому Кириллу мантия напоминала епанчу, а никак не наоборот. Бережно свернув одёжку, положил её в даденный Иваном Кочериным лузан. Походный убор, сделанный из серого тонкого войлока, состоял из большого нагрудника, заходящего за плечи, и мешка, висящего на спине. Между собой эти два отделения скреплялись кожаным ремнём с отделанной кожей прорезью на спине. В неё закрепил посох, а в наспинный мешок положил снадобье из раневой травы – тысячелистника, ковригу хлеба, туесок с мёдом, флягу и Лествицу, подаренную Епифанием.

Со вздохом посмотрел на ноги. Язвы, едва затянувшиеся розовой, как у младенца, кожицей, могли вот-вот закровоточить вновь. Засопев, принялся пеленать ступни. («Зря выкинул сапоги», – он не хотел признаваться себе, что бережёт поршни как великую ценность…)

2

Пермь Великая,

вверх по Вычегде,

в год 6918 месяца су оран в 24-й день,

первый час

Бурелом в тайге. Не по пути. Под стрелами хвои

Верхушки сосен исчезли в спустившейся на них густой туче. Тайга в одночасье замерла, но уже спустя мгновение весь её верхний ярус пришел в движение. Дождевые струи, сбиваемые ветром, косо обрушились на ватагу ушкуйников.

– Эх, напрасно Кирилла одного отпустили, – Иван Кочерин оглянулся в поисках укрытия.

– Это он с виду недотёпа, – возразил Власий, укутывая в плащ Анку, – а на самом деле хват.

Новый порыв ветра схватил плащ за полу и, наверное, вырвал бы из рук Власия, если бы не Иван. Втроём прижались к стволу кряжистой ели.

– Ему с нами тоже не с руки, как и нам с ним..

Иван промолчал. А что скажешь, если еще на капище всем при батюшке неловко было, а уж по кумирницам промышлять – так и вовсе.

– Правильно говоришь, промысел лишних глаз не любит. А этого куда? – Иван кивнул на немца, домовито устроившегося под соседней елью.

– С собой возьму, обещал…

– А те двое куда делись? Чудные они, по одёжке вроде как местные, а по повадкам мутные какие-то…

– Да ушли они уже, чего про них толковать..

Иван хотел возразить, но раздался треск, с веток стрелами полетела на головы мокрая хвоя.

3

Пермь Великая,

вверх по Вычегде,

в год 6918 месяца су оран в 24-й день,

первый час

Чтобы не увидел никто. На костёр!

Карта занялась не сразу. Сначала огонь медленно, словно нехотя выгрыз в ней две большущих дыры.. И только потом бумага вспыхнула по-настоящему. В этот самый миг Пашутка понял: он ничегошеньки не успел запомнить – ни знака, ни отметины, ни изгиба реки, ни названий, выписанных чужими буквами! Всё до последней чёрточки вылетело из пустой головы!

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

9 июля 1410 года от Рождества Христова.

Здорово ли ты живешь? (древнепермск.).

Откуда ты приехал (древнепермск.)?

И очень плохо… женщина и небесный лоцман, т.е. священник (нем.).

Превосходно! [И очень хорошо] приносить жертву (нем.).

Тютелька в тютельку (нем.), а если дословный перевод, то с точностью до волоса.

[Придётся] начать с малого (нем.).

Чёрт бы побрал ещё одно утро! (нем.).

Дословный перевод: для чистоты всё чисто (нем.).

Смерть, она же безносая, костлявая (нем.).

Черт меня побери! Я был неправ (нем.).

Ползти к кресту (нем.). Практиковавшаяся церемония кающихся в страстную пятницу.

Не оставить никаких следов (нем.).

Молодой белый гриб, боровик (нем.).

24 июля 1410 года от Рождества Христова.