Иван Сербин - Гилгул

– Как вы его вычислили? – спросил у Кости словно между прочим.

– Так по твоему же совету, – удивился такой недогадливости оперативник. – Ты ведь сам сказал, что надо во всех жертвах искать что-то общее. Мы и стали искать. Так вот, оказалось, что все его жертвы – беременны и все на ранних сроках. От недели до месяца. Он, понимаешь, в женских консультациях отирался.

– Где? – теперь уже Саша не смог скрыть удивления.

– В женских консультациях. Ну, там, где беременных смотрят, знаешь? В платной клинике на шоссе Энтузиастов, там, сям. Короче, сидел неподалеку от регистрационных окошек и слушал. Высматривал подходящую девушку. Адрес-то в регистратуре называют. Имя, фамилию, отчество. Иногда и номер телефона. Потом присматривался, подыскивал одиночек. В смысле, незамужних и без постоянных кавалеров.

– Проституток, что ли? – конкретизировал Саша.

– Ну, почему сразу проституток? Не только. Всякое в жизни случается. Ну вот, значит. Так он их и подбирал.

– А вы-то как на него вышли?

– О, брат, знаешь, сколько народу пришлось задействовать? Без малого три сотни человек.

– Вышли-то вы на него как? – терпеливо повторил Саша.

– Ну как, как. Известили охрану и сотрудников регистратур районных женских консультаций и наиболее известных платных клиник Москвы, подсадили туда своих сотрудников. Как объявился подходящий типус, мы стали его «пасти». Ну и взяли, когда он на очередное дело шел. – Костя вздохнул. – Вообще-то, честно говоря, нам повезло. Если бы у него при себе ножа не оказалось – все насмарку бы пошло. Но ждать тоже было нельзя. А вдруг бы он девчонку того… завалил бы? Пришлось брать на свой страх и риск. Но, слава Богу, нож у него при себе был. Тот самый ножичек. Эксперты-химики подтвердили.

– Понятно. Саша перевернул несколько страниц, просмотрел показания свидетелей. Ничего. Даже описания размытые, неясные какие-то. «Рост примерно метр семьдесят восемь». – Примерно. Понятно. Или чуть выше, или чуть ниже. Свидетельница толком не разглядела. – «Лицо? Обычное. Без особых примет». – У него, Саши, тоже, в общем, нос над подбородком не нависает. И рост, кстати, весьма и весьма средний. «Одет… Вроде в пальто. Или, может быть, в плащ. Во что-то темное и длинное. И, похоже, в костюм. Ну да, наверное, в костюм». Одни «наверное» да «может быть». Это портрет художника-абстракциониста. По такому ориентироваться – пол-Москвы пересажать можно. Короче, толкового описания у органов не было. А что с ножом? Саша торопливо перелистал страницы дела. Вот, фотография того самого ножа. Широкая темная рукоять с углублениями под пальцы, но без гарды. Широкое лезвие. Очень острое, сантиметров пятнадцать длиной. Без всяких излишеств типа штопора, отверточек и прочего. Очень дорогой нож. Саша зажмурился. На мгновение у него возникло ощущение «дежа вю». Вроде сидел он уже в этом самом кабинете когда-то и вот точно так же рассматривал эту фотографию. Нож фирмы «Гербер», модель «6969». Знакомый до боли. Но, слава Господу, – это от всей души, без боязни, – не его. Не было у Саши такого ножа. Никогда не было. Он захлопнул «дело» и не без облегчения отодвинул его в сторону.

– Спасибо, Костя.

– Да не за что, Сашук. Не за что, дорогой, – тот прямо зацвел. С чего бы? – Ты мне помогаешь, я – тебе помогаю…

– …себе помогать, – тихо закончил Саша.

– Ну что, поедем в «Ленинку»? – Костя спросил это опасливо, словно боясь, что сейчас у Саши отыщется еще какое-нибудь спешное дело.

– Поехали, – кивнул тот.

– Ты мне хоть расскажи, в чем дело-то, – с облегчением попросил Костя, запирая папку в сейф.

– Понимаешь, – медленно начал Саша, тщательно обдумывая то, что собирался сказать дальше: – Тут, в общем, такое дело. У меня в пакете лежит книга. Это… не просто книга. Это «Благовествование». Ты знаешь, что такое «Благовествование»?

– Ну, как тебе сказать, – замялся Костя. – Вроде сборника молитв, нет?

– Это «Молитвослов», – вскользь заметил Саша, – а «Благовествование»… – и вдруг осекся, испугавшись собственных слов. Не знал он, как называются книги молитв, и знать не мог. И в семье у них никто религиозной литературой не увлекался. А тут вспомнилось без мучений, легко, словно сидело это название в голове да только и ждало, пока кто-нибудь возьмет его «за ушко» и вытянет из темноты забытья.

– Что?.. – спросил Костя.

– Ничего, – осторожно ответил Саша. – Так, приблазнилось… Значит… О чем я?

– О «Благовествовании», – напомнил оперативник.

– А, да, точно. Так вот, «Благовествование» еще называют «Евангелие». Но это, – он показал книгу, – Евангелие не каноническое. То есть, по каким-то причинам не вошедшее в Библию.

– Ага. Ну, я понял. Что же с ним, с этим «Благовествованием»? – поинтересовался осторожно Костя, ожидая подвоха.

– В нем, практически слово в слово, изложена та самая история, которую рассказывал Потрошитель. Тут он вспомнил погибшего врача и опять помрачнел. Смерть врача, конечно, могла быть случайностью. Но, как сказала медсестра: «Без всяких причин, веселый ходил, и в семье все нормально, и на службе». Конечно, если уж быть логичным и объективным до конца, то придется признать, что теоретически – теоретически! – Потрошитель мог говорить правду. И если в будущем врача ожидало какое-то огромное несчастье, тот вполне был способен решиться на самое худшее. Саша вздрогнул, поняв, что Костя спрашивает у него что-то, а он пропускает вопрос мимо ушей.

– Извини, что-то отвлекся.

– Я говорю, ты думаешь, он нам по книге «лапшу грузит»?

– Подозреваю, – ответил Саша. – Нам надо узнать, насколько редкая эта книга. Есть ли она в фондах, а если есть, то кто и когда ее получал. И если уж выяснится, что Потрошитель был записан в «Ленинку» и имел доступ к этой книге, я подпишу заключение с легкой душой. «Соврал, – подумалось. – Соврал, да как позорно. Ничего он не подпишет. И душа у него легкой не будет. Теперь, пожалуй, никогда уже не будет легкой душа. Экая, в самом деле, напасть на его несчастную голову. Жил себе спокойно, никого не трогал». «Кроме пяти женщин…» – произнес в его голове ехидный писклявый голос.

– Сашук, о чем ты думаешь? – Он поднял голову. Костя стоял посреди кабинета, в плаще и пижонской кожаной кепке. – Ты едешь или не едешь? Если плохо себя чувствуешь, то давай книгу, я сам съезжу.

– Нет, что ты. – Саша торопливо поднялся. – Я еду. Конечно, еду. А как же?

– Нет, но ты точно нормально себя чувствуешь? – продолжал допытываться оперативник.

– Точно. Нормально.

– Смотри. Я ведь могу и один прокатиться.

– Нет, – твердо отклонил предложение Саша. – Вместе прокатимся.

– Как знаешь. Саша сунул «Благовествование» под разодранное грязное пальто и прижал к боку локтем. Книга была единственной вещью, так или иначе соотносящей прошлое и будущее. В его, Сашином, настоящем. Оперативник запер кабинет, и они вышли из здания. На проходной Саша попрощался с мрачным дежурным. Тот демонстративно отвернулся. Они спустились к площади Петровских ворот, сели в троллейбус и через пятнадцать минут вышли на Арбатской площади. Там уж до «Ленинки» было рукой подать. На входе в Музей книги Костя протянул руку.