Иван Сербин - Гилгул

– Священное писание вам не помогло бы, – отмахнулся Потрошитель. – Ответа вы в нем не найдете, хотя он прост: Зло оказалось сильнее Добра! Оно пожрало все. Из этого вытекает, что Зло изначально по меньшей мере равносильно Добру. Не отринуто Добром, а равносильно ему.

– Говоря «Зло», вы имеете в виду Сатану? – уточнил Саша.

– Оставьте, – скривился убийца. – Придумали себе пугало – Сатану. В Библии Сатана – бывший ангел Господень, а значит, по определению, ниже Господа. Он может быть только слабее, но никак не равным и, уж конечно, не сильнее. Я же имею в виду не банального рогача с козлиными копытами, а нечто совсем другое. Настолько отличающееся от смехотворной фигурки Сатаны, что вы даже представить себе не можете. – Потрошитель подался вперед. – Попробуйте вообразить себе Зло, не имеющее привычного людям воплощения, в том числе канонического. Зло, еще не достигшее абсолюта, но уже великое настолько, что деление его на осмысленное и бессмысленное само по себе теряет смысл. Зло, подчиняющее людей, пожирающее души, властвующее над вселенной!

– Звучит внушительно. Боль прошла так же внезапно, как и появилась. Саша улыбнулся с облегчением. Он-то боялся, как бы приступ не начался вновь, но, слава Богу, обошлось. Что же касается слов Потрошителя… Он, Саша, повидал немало сумасшедших на своем веку, и его не слишком пугали «страшные сказки». Хотя, если уж быть до конца откровенным, убежденность Потрошителя в собственном рассказе вызывала мурашки.

– Разумеется, внушительно. Разумеется. Еще бы. – Убийца выпрямился и тоже улыбнулся. – Так вот. Бог, – только заметьте, не Творец, а Бог, – решает устроить Великий потоп, надеясь таким образом искоренить Зло на Земле. Но, убивая, нельзя уничтожить Зло, можно лишь преумножить его.

– Однако вы убиваете, – быстро вставил Саша. – И при этом утверждаете, что действуете на стороне Добра.

– В некоторых случаях убийство имеет смысл. Саша улыбнулся. Собеседник не опроверг сам факт убийств. Он лишь сделал упор на мотивировку. Ну что же, уже неплохо.

– И какой же смысл в убийстве ради Добра?

– Всему свое время. – Потрошитель улыбнулся бесцветно. – Итак. Великий потоп состоялся. Ной спасается, а вместе с ним спасается и его сын Хам. Заметьте, даже по Библии, уничтожая Зло, Бог не сказал Ною: «Брось своего нечестивого сына» или, допустим: «Убей его», что впоследствии делал не раз и не два, а сказал: «Возьми его с собой». Иначе говоря, Хам был праведником! После Потопа, опять же по Библии, Яхве еще и благословил его! Что же происходит дальше? Историю изгнания Хама вы можете прочесть в Ветхом Завете. Она вполне точно отражает суть дела‹$FПо Библии, Ной, выпив вина, лег спать в шатре обнаженным. Хам, увидев его, начал насмехаться над отцом. Тогда другие сыновья Ноя – Сим и Нафет – вошли в шатер отца спинами вперед и накрыли Ноя. Проснувшись, Ной узнал о насмешках, проклял Хама и изгнал его.›. В одну секунду Хам вдруг превращается в нечестивого! А следом Ной проклинает сына! Проклинает! Согласитесь, не очень вяжется с образом абсолютного праведника! И уж тем более плохо соотносится с библейской концепцией всепрощения. Хам был изгнан, а часть его потомков населила три города Равнины: Содом, Гоморру и Севаим‹$FВ Ветхом Завете Содом, Гоморра, Севаим и Адма – города, стоявшие на месте Мертвого моря и уничтоженные Господом за великий разврат.›.

– Это что, лекция по мифологии? – поинтересовался Саша.

– Это лекция по истории мира, – ответил Потрошитель. – И по истории войны, которая, начавшись однажды, никогда больше не прекращалась. Итак, Бог решил поступить иначе. Он не стал устраивать новый Потоп. Он решил уничтожить Зло в трех вышеназванных городах: Содоме, Гоморре и Севаиме. Совсем уничтожить и создать общество абсолютного Добра. – Потрошитель вдруг прервался, внимательно посмотрел на Сашу, поинтересовался быстро: – Я еще не наскучил вам?

– Продолжайте, – кивнул Саша. Он никогда не считал себя приверженцем религии, но рассказ убийцы был интересен. К тому же Саша надеялся обнаружить в нем логические нестыковки, которые позволят сделать следующий ход – «вытащить» из Потрошителя эмоции. – Весьма любопытно.

– Хорошо, – убийца кивнул. – Вопреки противоречию Эпикура ‹$FПротиворечие Эпикура гласит: «В Библии сказано, что Господь всемогущ. Почему же тогда в мире существует Зло? Либо Господь может уничтожить его и хочет. Либо хочет, но не может. Либо может, но не хочет. Если может и хочет, то почему же не уничтожит? Если может, но не хочет, то Господь – сам Зло. Если не может, но хочет, то он не всемогущ, а значит, он не Бог».› Он в силах уничтожить Зло. Но, если Зло в людях, то оно уничтожается только вместе с людьми, а Бог любит своих детей. Действительно, любит. Так вот. Он уничтожил потомков Хама, пораженных «черной чумой» Зла. В Содоме, Гоморре и Севаиме воцарилось благоденствие. Сначала все шло неплохо, но довольно скоро выяснилось, что, помимо здоровых и счастливых людей – хасидеев, в городах появляются и люди больные.

– В каком смысле больные? – не понял Саша.

– Во всех смыслах. Духовно больные и больные телесно.

– Но при чем здесь физические болезни?

– Знаете, раньше медицина была не столь развита, как сейчас. И, скажем, прокаженных, равно как эпилептиков и многих других, принимали за людей, у которых душевные болячки разлагают тело. Якобы таковы знаки Бога. Во всяком случае, именно это заявляли священники. Хасидеи испугались, что «нечистые» – проявление Зла. Они подумали, что больных посылает Сатана, дабы разрушить царящее в праведных городах благоденствие. Тогда горожане решили изолировать «нечистых». Это и был первый початок Зла. – Потрошитель вздернул брови. – Ведь сегрегация, чем бы ее ни оправдывали, – зло. Не правда ли?

– Наверное, это зависит от конкретных обстоятельств, – произнес Саша. Убийца засмеялся:

– Хасидеи рассуждали так же. Кто-то из больных согласился идти в содомлянское подобие резервации – городок Адму – добровольно, но были и те, кто идти не хотел. Таких отправляли насильно, а некоторых даже вместе с семьями, если те не соглашались оставить своих домашних. В числе таких «переселенцев» оказался и некий Лот.

– Вы имеете в виду библейского Лота? – поинтересовался не без любопытства Саша.

– Да. Именно его. Племянника Авраама. Он действительно был племянником, но в отличие от вымышленного Лота Лот реальный не имел ни богатства, ни шатров, ни пастухов. Да и сам Авраам не был таким уж богатым. И возле стен Содома шатры Лота не стояли. Это вымысел. Так вот, когда младшая дочь Лота заболела, вся его семья покинула Содом и ушла в Адму вместе с ней. Содомляне не осуждали его. Они ведь были хасидеями. Праведниками. Тем более что теперь ничто не мешало им жить и наслаждаться жизнью. Кстати, чтобы адмийцы не разбрелись, город окружили десятиметровой стеной, ворота которой можно было открыть и закрыть только снаружи. Постепенно город рос, и вскоре выяснилось, что больные голодают. Если раньше немногие здоровые адмийцы еще могли хоть как-то обеспечить пропитанием всех горожан, то теперь больных стало слишком много. Город рос, домов становилось все больше, а места для посевов все меньше. Адму пришлось кормить. Естественно, эта забота тяжким грузом легла на плечи милосердных, абсолютно добрых хасидеев. Первый ропот поднялся через девять лет, когда выяснилось, что около трети запасов Содома, Гоморры и Севаима съедается больными. Но праведные не должны гневаться, и хасидеи продолжали добросовестно, год за годом, отправлять продовольствие адмийцам. Так продолжалось еще семь лет. А потом произошло то, что рано или поздно должно было произойти…