Иван Сербин - Гилгул

«Повозка медленно катилась вдоль улицы, от базарной площади к храму. Накрытое окровавленной голубой милотью тело подрагивало в такт шагам волов. Тонкая, белая, как мрамор, рука мертвого свесилась с повозки и теперь касалась пальцами земли, оставляя в бархатистой пыли тонкую полосу. Женщина – низенькая, седоголовая, с отрешенным лицом – шла следом. Она не плакала. Взгляд ее был устремлен на стены храма, возвышающиеся над крышами домов. Позади женщины шагала толпа. Люди выглядывали из окон и торопливо выходили на улицу. Они не знали, что такое убийство, но знали, что такое смерть. Молчание, нарушаемое лишь тяжкой поступью волов да скрипом телеги, было страшным. Словно те, кто присоединялся к толпе, скорбели вместе с несчастной старухой, растворяясь в ее безмолвном горе. С каждой минутой процессия становилась все многолюднее и страшнее. Никто не решался приблизиться к матери убитого юноши ближе, чем на три шага, словно боясь сгореть в чужой тоске. Поэтому казалось, что между горожанами и старухой протянулась невидимая стена. Прохожие, попадавшиеся навстречу, отступали в переулки, пропуская толпу, а потом и сами присоединялись, шепотом выспрашивая соседей, что же случилось. Молчаливый гнев, смешанный со злостью и праведным негодованием, вызревал в самом сердце толпы, давая благодатные всходы. Повозка вкатилась на площадь и остановилась против южной стены, сквозь служительские ворота которой виднелся Храм. Возница торопливо отошел назад и смешался с горожанами, опустив взгляд. Толпа застыла в ожидании. Задние не могли разглядеть, что происходит впереди, но понимали: несчастная мать пришла просить Господа о справедливости. Жаркий шепот покатился над головами. «Кто это сделал?» – «Кто осмелился?» – «Кто не испугался кары Божьей?» – понизив голос, спрашивали одни. «А вы не знаете? – мрачно отвечали другие. – Адмийцы! Кто же еще способен на такое?» – «Племя, проклятое Га-Шемом!»‹Га-Шем (иврит) – Это Имя. Аналог слову «Бог». В Торе Имя Бога пишется полностью и состоит из четырех букв: «йод», «гей», «вав», «гей». Оно носит название «тетраграмматон». В молитвенниках оно заменяется двумя буквами «йод».›. – «Не зря же Господь лишил их рассудка!» Внезапно в толпе возник ропот. Он зародился у храма и волной поплыл по заполненным людьми улицам.

– Что? Что там? Что? Женщина, до сих пор стоявшая молча, вдруг шагнула вперед и сдернула окровавленную милоть с мертвого тела. Не сводя подслеповатого взгляда со священных стен, она тихо, дрожащим голосом произнесла:

– Это был мой сын… Толпа застыла. Несколько секунд над площадью висела абсолютная, непроницаемая тишина. Настолько плотная, что от нее начинало звенеть в ушах. Гнев толпы, все еще не нашедший выхода, моментально разросся до неимоверных размеров и вырвался на свободу чьим-то хриплым отчаянным выкриком:

– Правосудия! И несколько тысяч глоток подхватили этот крик-призыв:

– Правосудия!! Правосудия-а!!! Толпа мгновенно превратилась в черный страшный монолит, и этот монолит, безудержный в своей жажде мщения, покатился к воротам.

Лот завтракал, когда вошел Иосиф. Человек рассудительный и здравомыслящий, именно он являлся связующим звеном между Адмой и властителями Содома, Гоморры и Севаима. Иногда Иосиф навещал Лота и разговаривал с ним. Почти всегда он приходил с улыбкой, но сегодня на лице его застыло мрачное выражение. Младшая дочь подала гостю вина в глиняной чаше, тот кивнул в знак благодарности, присел, сделал глоток и только потом завел разговор.

– Ты уже слышал? – спросил он, глядя то в чашу, то на улицу, где гудела толпа.

– О чем?

– Сегодня ночью кто-то убил хасидея, Хранителя ворот. – Лот откусил хлеб, запил его вином. – Стража всю ночь обыскивала город, но поймать убийц так и не удалось.

– Убийц? – спокойно переспросил Лот. – Их было несколько?

– Их было двое, – прежним мрачным тоном пояснил Иосиф. – Страж заметил движение у стены и спустился посмотреть, что там такое. Услышав его шаги, убийцы сбежали. Лот сделал еще глоток, якобы раздумывая, затем спросил, стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойнее:

– Он сумел рассмотреть их?

– Страж свидетельствовал, что это были горожане. Один толстый, низкий, хромой и в лохмотьях. – Впервые за весь разговор Иосиф взглянул Лоту в глаза. – Второй рослый, но внешности его страж не запомнил. Лот не сразу нашелся, что ответить. Описание Исаака было кратким, но точным. И всему городу было известно, кого боготворил толстяк. Лот отломил хлеб, сунул кусок в рот и принялся жевать.

– Ты говоришь об Исааке? – спросил он.

– По описанию это и был Исаак, – тихо, но жестко ответил Иосиф.

– Исаак – не убийца.

– Пути Господни неисповедимы. Вчера еще Исаак не был убийцей, но сегодня кто сможет поручиться за него? Лучше, если мы сами выдадим его хасидеям, показав смирение свое, и кротость, и покорность свою. Иначе не миновать беды.

– Исаак – не убийца, – повторил Лот, отставляя чашу и устремляя на Иосифа встречный взгляд. – Раз ты знаешь это, значит, знает и Господь. Он всемогущ и не допустит обличения невиновных. Среди адмийцев нет убийц Хранителя.

– Ты говоришь так, словно твердо знаешь, кто убил, – прищурился Иосиф, также отставляя чашу. Лот повернулся к дочери:

– Разыщи мать и сестру. Скажи: мы уезжаем. Ступай. Девушка послушно кивнула и вышла из дома.

– У ворот стража, – предупредил Иосиф. – Они никого не выпустят из города до тех пор, пока убийца не будет пойман и наказан. Я пытался говорить с ними, но они не желают слушать меня. Хотя… Ты – хасидей, а значит – безгрешен. Тебя, твою жену и твою старшую дочь они, наверное, выпустят, но младшей придется остаться. Она – адмийка.

– Среди горожан нет убийц, – упрямо повторил Лот.

– Разве содомляне сравнялись с Господом, что им стали известны все земные дела?

– Нет. Но я знаю человека, видевшего убийц Хранителя.

– Скажи мне, кто он. – Иосиф посмотрел на Лота. – Пусть свидетельствует, и, может быть, нам удастся избежать большой беды.

– Он не может свидетельствовать.

– Почему?

– Тебе известно почему. Иосиф подумал, выпрямился, уперев руки в колени.

– Исаак? – Лот утвердительно кивнул. – Это ты был вместе с ним у стены?

– Да.

– Он сказал, кто убил Хранителя?

– Да.

– Кто же?

– Возницы, – ответил Лот.

– Он солгал. – Иосиф покачал головой. – Ты сам содомлянин и знаешь: содомляне, гоморрийляне и севаимляне – праведники.

– Как и твои люди, – серьезно парировал Лот.

– Они не убивают.

– Как и твои люди!

– Они живут без греха. Тебе это известно.

– Как и твои люди!!! – Лот подался вперед. – Это мне известно тоже! Пойди в Храм и проси Господа свидетельствовать за Исаака.