Анита Фротсак - Ремонт фарфора

Выспавшись на коврике, японский Вассисуалий Лоханкин снова садился в самолёт и мчал к себе в Японию. До будущей весны. Уже и визу ему не давали (российское Консульство в Токио было в курсе), и в Шереметьево-2 фотороботы вывесили, но ничего не помогало. Влюблённый в Наташу доктор ежегодно прорывался через паспортный контроль, сунув денежки «контролёру». В те времена на такой финт ста долларов вполне хватало. Страна ведь сумасшедшая была…

Как вы поняли, Симодиной жизни тогда ровным счётом ничего не угрожало. Киносита Нодзому хотел — всего лишь! — на глазах у Консула харакири себе сделать или вены перерезать. Оно и понятно: человек влюблён плюс болен. Ничего удивительного.

Удивление вызывала посольская бухгалтерия, вернее ход мыслей главного бухгалтера.

Если кто-то регулярно врывается в Консульство с ножом путём поломки дверного замка, то, может быть, замок стоило сменить? Зачем было всё время чинить старый?

Юрик забегался в бухгалтерию с письмами от Хамки, но результата не добился.

Бухгалтер снова дал приказ замок чинить, а не менять. Аргументы: русские всё равно говно поставят, а фирма «Дейниш ремонт» дорого берёт, так что, пусть пойдёт-погуляет.

Датчане в очередной раз пошли-погуляли, а замок доверили чинить посольскому водопроводчику. Экономия и мука.

Вот какие трагедии случались в Японском Посольстве. Так что, когда у Хамагучи украли «мерседес», почти никто не удивился, а некоторые даже обрадовались.

Особенно Гена-сан.

— Говорил я этой дуре, чтоб сигнализацию поставила, а она всё «гы-гы-гы» да «га-га-га»…

Рийка была тайно влюблена в Гену-сан. Гена-сан это знал и страшно бесился, так как ему больше нравились блондинки. Притязания начальницы не входили в его жизненные планы.

Хамка тоже страшно бесилась, видя равнодушие подчинённого. Ладно бы только равнодушие. Он ещё и подкузьмивать её умудрялся…

Большая Белая Лида, Варька и Таня-сан время от времени пытались Гену приструнить.

Они усиленно намекали, что, дескать, всем легче будет, если «малышку» удовлетворит хоть кто-нибудь. После их речей Гена бесился ещё больше. «Хоть кто-нибудь!»

Это он-то «кто-нибудь»?!

Хотя, правду сказать, дальше теорий в последнее время у Гены дело не шло. При такой зарплате денег на барышень не хватало. Но он не особенно-то расстраивался.

Не имея достойной практики, Гена развивал немыслимые теории. Напару с Кадзиямой.

Кадзияма дорабатывал в Посольстве предпоследний год, и ему было просто необходимо довести свой русский до совершенства. Чтоб не стыдно было на родину возвращаться.

Неохваченной оставалась секс-терминология, и он усиленно навёрстывал упущенное, не гнушаясь присутствием дам.

— Рида-сан, у Гены… три санциметра…

Лида выпучила глаза. Такого от «студента-стажировщика» он ещё не слышала.

Кадзияма не утихал.

— Баря-сан… вы срышари?

— Что?

— У Гены-сан три санциметра… менет нада дзераць…

Радостно взвизгнув, Варька помчалась на кухню к подруге Тане.

Лида бросила на Гену сочувственный взгляд. И что только эти дипломаты себе позволяют!

Однако Гена-сан нисколько не смутился. По крайней мере, внешне. Ему было, чем ответить. На стене рядом с его столом висел плакатик, на котором влюблённой Хамагучиной рукой были выведены дежурные японские фразы, но русскими буквами:

«О-намаэ ва?» — Как ваше имя?

«О-гэнки дэсу ка?» — Как здоровье?

«Нан-но мондай дэсу ка?» — Какая у вас проблема?

Рийка хотела, чтобы Гена как можно скорее освоил японский язык и, кто его знает, может быть, даже перебрался бы в Японию.

Однако Гена решил ограничиться третьей фразой, вернее, второй её половиной.

Произношение у него было не ахти, поэтому в его исполнении быстрый вариант звучал довольно-таки матерно. А Хамагучи страшно радовалась: надо же, Гену-сан интересуют её проблемы!

Справедливости ради надо заметить, что далеко не все японские слова звучат матерно. Их просто надо уметь произносить. В слове «дэсу» звук «у» максимально редуцируется, его почти не слышно. Получается не «дэсу ка», а «дэс ка». Но Гене больше нравился полнозвучный вариант. Тем более что он не японист и в такие тонкости вникать не обязан…

Гена-сан проглотил обиду, нанесенную липовым студентом, и ткнул указательным пальцем в плакат.

— Кадзияма-сан!

— Да-да? Что, Гена-сан? Срушаю вас!

— Вот тут написано «дэ-сука»!

— И… что?

— Вам этим надо интересоваться, а вы…

— Что — я?

— Я видел, как вы с грузином из фигурного катания на кухне целовались…

Сказав так пафосно, Гена-сан ещё и пальчиком пригрозил.

В такой обстановке работать очень сложно, никакие нервы не выдержат. Поэтому Хамку особенно-то и винить нельзя. Она всего лишь женщина, обойдённая мужским вниманием. Плюс прирождённый вампирёныш. Био.

В связи с этим в Консульстве существовал определённый ритуал. С утра вечно невыспавшаяся, хмурая-прехмурая Хамагучка влетала в секретную комнату и начинала истошно орать:

— Рида-а-а-!.. Баря-я-я!..

Обе секретарши вскакивали, как укушенные, и неслись к начальнице.

Начальница шёпотом, долго и нудно, ставила им пистоны, а в конце снова принималась голосить:

— Пацему?!.. Пацему не мозете работать как Юроцька-сан?!

«Юроцька-сан» и Гена страшно веселились, хитро перемигивались. У них таки был повод веселиться. Завтра «малышка», примерно в то же время, заорёт:

— Гена-а-а!.. Юр-ра-а-а!..

А после раздачи пистонов добавит:

— Пацему не мозете работать как Баря-сан?!

Этот ритуал имел свой график, хоть на стене вывешивай. Все знали, когда чья очередь бежать низко пригнувшись. Иногда «малышка» своими воплями доводила кого-то до слёз…

Чёткость графика возбуждала, рождала смелые мысли, хотелось даже пари держать.

Гена с Варей однажды на деньги поспорили.

— Варька, сегодня твоя очередь, только громко не реви… А то «Ридоцьку-сан» вчера еле откачали…

— Не «бэ», Гена-сан, не зареву…

— Точно не заревёшь?

— Нет!

— А ну, давай поспорим!

— Давай!

Сразу после этого «Давай!» «малышка» истошно завыла:

— Баря-я-я!..

Варька всё выдержала стоически, как и обещала. Не заревела. Но и «малышка» была не промах. Не поленилась ради Бари-сан график поменять. Три дня подряд измывалась только над ней одной, никого другого не трогала. Даже Гену забросила.

И таки довела вечно порхающую куколку-балетницу до слёз.

Гена-сан, на правах фаворита, всегда не прочь был отомстить. За весь коллектив.

Как-то Хамка, неожиданно расчувствовавшись и войдя в лирическое расположение духа, стала о природе говорить. После обеда, когда все пистоны были розданы, подпитавшийся вампирёныш пожелал расслабиться.