Мишель Гельдлин - Ветер умирает в полдень

Барбара засыпает его вопросами. Она хочет знать все. Ах, это его "когда я работал в Нью-Йорке". Неужели пришел конец ее одиночеству, от которого она так страдает уже пять месяцев, что живет в Рок-Ривере? Раз-другой ее приглашал на чашку кофе благовоспитанный сослуживец. Она знает в лицо одну или двух официанток, продавщиц из соседних лавочек. Когда она выходит в сумерки подышать воздухом на крылечко своего дома, незнакомый железнодорожник иногда машет ей рукой. И это все. Для нее этого слишком мало.

Снова, снова увидеться с Дэвидом!

– Дэйв, а ты не поделишься своим журналистским опытом с моими учениками?

Он расцветает: Барбара сразу сумела его оценить!

И вот Дэвид выступает перед ее учениками, он – в своей стихии. Но его россказней о журналистике хватает лишь на час. О чем говорить еще – он не знает. Заметив в глазах Барбары сомнение, он теряется еще больше. Дэвид убегает. Больше он не вернется.

Я уже понял, что в случае с Дэвидом Уорреном ничему не стоит удивляться. Неспроста он перепробовал столько занятий.

Может, он действительно сотрудничал с какой-нибудь газетой? Как и многие другие, посылал туда свои неумело написанные статейки, какими завалены все редакции? Или же просто вообразил себя репортером, который, как за диким зверем, охотится за сенсациями? Представил себя этаким героем, которого обожает вся страна: день и ночь он яростно стучит по клавишам пишущей машинки – фетровая шляпа сдвинута на затылок, из-за ее ленты выглядывает корреспондентское удостоверение [7], окурок, торчащий изо рта, дымится, отчего он прищуривает левый глаз, под рукой фляга с хлебной водкой, а красотки-секретарши с восторгом следят за каждым его движением.

Сколько я перевидал таких пареньков, которые с детства мечтали о профессии журналиста под влиянием старых фильмов с Кларком Гейблом и Хэмфри Богартом! Но редакционные будни совсем не похожи на кино – не только у меня, даже у Куки Кар-мод и.

Да, все говорят, что Барбара Смит была очень хороша. И ее покорила многозначительность, звучавшая в жарком голосе Дэвида, взгляд, устремленный к манящим его далям. Если Уоррен и старался произвести впечатление на Барбару, то он первый был опьянен собственными сказками.

Мне кажется, Дэвид всегда искренне верил во все свои выдумки.

Они подолгу разговаривали. Он говорил, она слушала. За столиками в кафе или сидя в потертых креслах в ее меблированном домике. Увлеченные друг другом.

Что же случилось с Барбарой? Почему она так внезапно уехала? Она начала сомневаться в Дэвиде после того, как он провалил свои лекции по журналистике? Ее потрясла смерть Уоррена?

А вдруг Барбара имела к ней какое-то отношение? Адриан знает, что даже самые не правдоподобные версии требуют тщательной отработки.

Почему же Барбара так поспешно скрылась? От чего или от кого она бежала? Почему она больше не могла оставаться в Рок-Ривере?

Интересно: знала ли она, что Дэвид был женат? Скорее всего, он намеренно скрыл это от нее, прикидываясь одиноким волком, а может, не придал этому значения. А Барбара уже поверила в любовь до гроба, и ложь Дэвида должна была ее больно ранить. А тут еще эта злосчастная история с его лекциями. Слишком сильное разочарование? Стыд перед учениками и директором? Нежелание продолжать с ним отношения? Или она уехала, как только узнала о гибели Дэвида, потому что жизнь в этом городе утратила для нее всякий смысл? Так или иначе, но в смерти Дэвида Барбара, скорее всего, не виновата, и нет смысла ее в чем-либо подозревать.

Обычная история: мужчина стремится к наслаждению и приключениям, а женщине нужны любовь и постоянство.

Хотя я уверен, что Дэвид Уоррен никогда не хотел причинять боль своей жене, Кристине.

Ему хватало и воображаемых побед. У меня, кажется, начинает вырисовываться его характер.

Всю жизнь Дэвид отчаянно жаждал успеха.

А добился его лишь ценою смерти – смерти, которая на несколько дней сделала его знаменитым. Дэвид уже не узнает, что все-таки достиг своей цели. Поздно, слишком поздно.

Вторник, 1 мая

Адриана Рэндала восхищает достоинство, с которым Джесс Уоррен расставил все по своим местам после той свистопляски, что устроило телевидение. Этот человек поднялся на защиту тех, кто, быть может, позволил погибнуть его сыну.

Восхищение пришло не сразу. На первый взгляд, открытое письмо Джесса рисовало Дэвида в невыгодном свете. Отцу не пристало поступать таким образом по отношению к сыну. Даже о его самоубийстве он говорил так, словно сам не верил в него и лишь пытался себя убедить. Но когда Адриан разобрался в этой истории, он лучше понял Джесса и оценил великодушие этого человека, который из скромности или милосердия приписал благородные чувства всем, кто был как-то связан с Дэвидом. Словно Дон Кихот – если бы у того был сын – Джесс Уоррен бросился в бой с ветряными мельницами. Или все объясняется гораздо проще: он о чем-то умалчивает. Может, Дэвид успел приоткрыть ему свою тайну?

Журналисту не терпится встретиться с Джессом Уорреном, хотя он вовсе не уверен, что в своем письме тот правильно освещает случившееся.

Вот это обращение, которое отец Дэвида разослал во все газеты, что-либо писавшие о его сыне:

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО ВСЕМ, КОГО ВОЛНУЕТ ЧУЖАЯ СУДЬБА

3 февраля незадолго до полудня моего сына нашли мертвым в пустыне, на Междуштатной 80. Он покончил с собой. Сколько людей проехало мимо Дэвида, не подозревая, что он нуждается в помощи?

Рядом с ним лежала короткая записка, написанная его рукой:

"Одиннадцать часов я ждал, что кто-нибудь остановится. Я совсем замерз. А они проезжают мимо".

Я хочу оправдать людей, которые в ту ночь, в те часы не затормозили у машины моего сына и навлекли на себя всеобщее осуждение.

То, что произошло с Дэвидом, нельзя расценивать как событие всеобщей значимости. Но пресса, в первую очередь телеведущие в своих выпусках новостей оповестили об этом всю страну. Особенно Куки Кармоди в своей передаче пытался уверить телезрителей, что человек одиннадцать часов тщетно ожидал помощи, но столкнулся с всеобщим эгоизмом и в конце концов, не выдержав холода, поддался отчаянию и покончил с собой.

В те дни все мы – мать Дэвида, его жена, все наши друзья и я сам – испытывали одно и то же чувство. Возможна ли такая бесчеловечность? Как мог пренебречь своим долгом дорожный патруль? Куда подевались все водители, которые, как говорят, всегда останавливаются, чтобы протянуть руку помощи попавшим в беду?

Мы тоже приняли записку нашего сына за чистую монету и готовы были проклинать весь мир.

Уверен, что люди, которые обнародовали послание Дэвида, сделали это из лучших побуждений, потому что приняли его за прощальное письмо.