Лен Дейтон - Только когда я смеюсь

Раньше я не допускал ошибок. Хорошо, что Лиз задержала их в вестибюле, но я должен был обеспечить, чтобы эта чертова машина пришла к указанному времени. Заикание Боба. Почему я не продумал его раньше? Я должен был предвидеть, что Боб захочет поиграть. Никогда в жизни не слышал более неестественного заикания. Вот дурак. Ладно, это дело надо прекратить.

Еще одна операция. Нужно чуточку выпить. Я достал из внутреннего кармана фляжку. Я должен чуточку выпить, хотя старая карга в соседнем кресле так осуждающе смотрит на меня. Что она себе воображает? Это вам не королевский дворец, мадам. Это вонючий самолет, и я собираюсь выпить. Ваше здоровье. Посмотреть только на выражение ее лица – она услышала последнюю фразу. К черту ее. Да всех их к черту. Я лауреат-победитель, и в том черном портфеле моя слава в двести шестьдесят тысяч долларов. Я одержал победу, так почему не проходит волнение? Я победил и продолжаю побеждать. Человек неистощим, чушь все это. Лиз любит меня, обожает. Я лидер, а она из тех девушек, которые остаются с лидерами. Бобу никогда не стать лидером. И она знает это, она сама мне говорила тысячу раз. Он барахло, вот что он такое, он ничтожество, архитипичный психологический сирота, храбр ровно настолько, насколько может быть храбрым безмолвное существо. Я видал таких Бобов в огне, у них просто не хватает воображения, чтобы испугаться. Зато у меня слишком живое воображение, в том-то и проблема, если у меня вообще есть какие-то проблемы, чего я ни на минуту не желаю признавать. Наверное, во времена молодости мое воображение не было таким острым, и поэтому я был отважен. Когда стареешь, приходит мудрость и уходит отвага, поэтому чем выше твое положение в командном составе, тем дальше тебя держат от линии огня, пока те, кто действительно руководит сражением, не удаляются с фронта вообще. Десять лет. Боже, десять лет. Будет ли Лиз ждать? Какая женщина будет ждать? И зачем?

Проверить кнопку вызова стюардессы, отрегулировать подачу воздуха, закрепить ремень. Снять стопор. Самолет гудит, под нами только бесконечные белые облака. Сегодня в воздухе «летающий цирк» Рихтхофена. Только представить себе, что против них посылают неподготовленных сосунков в таких вот корытах.

Восход кроваво-красными разводами прошелся по серому немецкому небу. Та-та-та-та. Штурвал вперед. Вот появился молодой Боб, черное перо, тронутое красным пожаром. Я разворачиваюсь, свист ветра. Та-та-та-та… та-та-та-та. Двойной автомат Виккерса безжалостно прошивает белую ткань облаков. Тонкие извилистые следы закручиваются и исчезают в нескольких дюймах под моим фюзеляжем. Роджер Уилко – левее, левее, вот так. Крошечный сарайчик, как говорила разведка, а в нем тяжелой воды достаточно, чтобы вывести наци на первое место в гонке за атомную бомбу. Так держать, так держать.

Еще одна бешеная канонада вокруг нас, а вот зловещий треск шрапнели, бьющей по моторному отсеку. Теряем высоту, все украдкой бросают на меня осторожные взгляды, я сжимаю зубы. Спокойно, пошли бомбы: они летят вниз. Вниз, вниз, пока не превращаются в песчинки, затерянные на зеленом поле аэродрома. Бабах, неописуемый взрыв. Больше я не мог удержать контроль. Разведка оказалась права. Достаточно тяжелой воды, чтобы уничтожить всю южную Англию. Падаем. Нам хана. Вот и все, ребята. Слишком низко для парашютов. Придерживайте шляпы, парни, мы летим вниз. Ну и приземление, кто поверит, что три двигателя разбиты и весь фюзеляж разнесен в щепки. Я просто улыбаюсь им. Какой у нас выход? Рассредоточьтесь, ребята, это не полет, это марш-бросок, будем спать на земле, передвигаться ночью, отлеживаться днем и обходить стороной поселки, где лают собаки. Этот крошечный компас и шелковый шарф с картой Райленда я брал с собой на пятьдесят пять заданий. Ну, ладно, пока, хлопцы. Увидимся на базе.

– Пристегните, пожалуйста, ремни. Наш самолет совершает посадку в Лондонском аэропорту, – послышался голос стюардессы.

В Англии нужно будет потеплее одеваться. Можно выпить и чашечку кофе. Чертовски неприятная вещь – летать самолетом.

Я вышел из банка прямо с портфелем, туго набитым деньгами, чувствуя себя центром внимания в этой бело-синей форменной одежде и все такое, но никто на меня и взглянуть не подумал. Мы с Лиз расстались, и я отправился в мужской туалет. Коричневый сверток с вещами был там, где я оставил его, – в урне для использованных полотенец. Я закрылся в кабине, вытащил складную сумку на молнии, которая была вшита в подкладку портфеля, и уложил туда форму и игрушечный пистолет, закрыл сумку и бросил ее в мусор. Затем снял с портфеля металлический знак службы безопасности, и у меня в руках оказался обыкновенный кожаный портфель для документов. Отстегнув цепочку, я бросил ее в сливной бачок. Эти бачки проверяют раз в двадцать лет. Теперь – в умывальную, там я бросил монетку в электробритву и начал сбривать усы. Вжих-вжих. Я носил их два года, и мне было жаль расставаться с ними. Ну вылитый Педро Армандарис. Сначала я сбрил усы под Дуга Фэрбенкса и наконец оставил тоненького Эррола Флинна, прежде чем побриться начисто. Как пришло, так и ушло. Немного талька на верхнюю губу – и вот я новый человек. Я все время дрожал, как бы в туалет не вошел кто-то из банковских служащих и не застал меня за уничтожением растительности на лице, но напрасно я волновался. У них свой туалет прямо там, в банке.

Лиз уже ждала меня. Она вывернула наизнанку свое двухстороннее пальто, надела парик – волосы рассыпались у нее по спине. Ей можно было дать не более девятнадцати с этой ее девчоночьей прической. Просто сногсшибательно, потрясно! Я знал, она злится, что я так пялюсь на нее, но если бы я не пялился, было бы еще подозрительнее. Она выглядела шик! Черт, как хороша! В пальто наизнанку она стала похожа на оцелота.

Вертолет – просто футуристический кошмар. Как будто ты падаешь с небоскреба и наблюдаешь свой прыжок в замедленной съемке. Представьте себе, как эта громадина подбирается к краю небоскреба Пан-Ам – и вдруг пятьюдесятью семью этажами ниже вы видите Парк-авеню с потоком желтых автомобилей прямо под нами. До Крайслеровского шпиля ну просто рукой подать. Я искал глазами здание «Континуум», где два маленьких игрушечных человечка сторожили фальшивый сейф, хрясь. Я открыл конверт, где лежал мой авиабилет и список расходов (Сайлас не потерпел бы, если бы я в пути потратил деньги, предназначенные для дела). Вот оно, аккуратно напечатанное на машинке расписание рейсов и название бара в Лондоне, где я должен оставить сообщение в случае чего. Просто как военная операция. Сайлас занял место впереди и ни разу не посмотрел в окно. Лиз разглядывала свой маникюр и мужчин, пялившихся на нее, что было довольно хлопотным занятием.