Никита Воронов - Огненный лис

Вернувшись с острова, Виктор опять звонил Дарье, пытался выяснить хоть какие-нибудь подробности. Но та отвечала смутно: дескать, сама толком не поняла ничего, не до этого было. Какая-то икона, золото… чушь, одним словом. Якобы, кто-то из родственников… Письмена, которые указывают на место захоронения древних сокровищ…

Отчего же их не нашли до сих пор? Не смоги прочесть? Не смогли понять?

Виктор вновь огляделся и вспомнил: фотографии на стене, в спальной. Последний раз дядька упоминал одну фамилию…

— Кем доводились нам Курьевы?

— Иван, что ли? — Ответил кто-то из стариков. — Вон там он, в углу, на снимке. Никону родня, по материнской линии. Значит, и нам не чужой.

— А где он сейчас? — Виктор еле сдержался. С фотографии на него глядел капитан Курьев, неотличимый от своего изображения на партийном билете.

— Когда Днепр перекрывали — без вести пропал, — сообщил тот же голос. Артиллеристом он служил. В офицерском чине. Их полк население эвакуировал, а из какого-то села, из Черноморовки, кажется, людей тогда вывезти не успели. А вода уже пошла. Говорят, Иван, и с ним человек десять, на машине — туда. Все вернулись после, а он нет. Поискали, конечно, а что толку? Жена порыдала, помыкалась, собрала пожитки — и уехала.

— Куда? Не в Питер, случайно?

— Да кто ж её знает? — Удивился родственник. — Может, и в Питер. В Россию — это точно, но вестей от неё никаких.

Виктор вышел на улицу, следом за ним потянулись остальные. Вынесли из хаты гроб, втянули в грузовик…

— Я вчера с командиром взвода «гаишников» разговаривал. Как ты просил, — к Виктору придвинулся Муля Папич. Присел на крыльцо, прикурил сигарету.

— Ну, и что?

— Интерсно. Водитель «Камаза» в тот день не выезжал никуда.

— Как это?

— Божится, что грузовик ночью угнали, прямо со двора.

— Проверяли?

— Вроде, не врет.

— М-нда…

— И ещё одно. Знаешь, почему менты наши так быстро насчет виновности твоего дядьки определились?

— Нет, — покачал головой Виктор.

— В кармане пиджака у него «дурь» нашли. Посчитали, что обкурился.

— Туфта! — Вскинулся Виктор. — Вот же… мать их всех! Да дядя Никон вообще про эту гадость уже глубоким стариком узнал. Да и то, из телевизора!

— Само собой, — ответил Муля. — Но только вот, держи. Это упаковка от той самой «травки», которая была у Лагно обнаружена… Только не спрашивай, откуда она у меня!

Виктор взял в руки распотрошенный бумажный пакетик, перетянутый желтой резинкой.

— Откуда?

Муля вздохнул, помялся, но потом все-таки ответил:

— От эксперта, которому поручили по наркоте заключение делать. За ним должок один давний, вот он грехи и замаливает.

— Спасибо.

«Травка» была, несомненно, Гарпушина. Значит, и Куря, и этот чертов Шурэн… так, все!

Виктор приблизился к Ольге Ивановне и тихо, чтобы не слышали окружающие, спросил:

— Кому дядя Никон икону продать собирался? Ездил куда-нибудь?

— Не знаю, — всхлипнула вдова. — Вроде, никуда…

«Ну, конечно! Конечно. — Догадался Виктор. — Цену-то ему здесь не дали. Как же я сразу не сообразил? В городе только одна контора по антиквариату. Гарпушина».

Сразу после похорон Виктор сел за руль своей автомашины. Но, прежде чем отъехать, подозвал Мулю Папича:

— На поминки остаешься?

— Ну, да, вроде.

— Готовь на завтра яхту. На остров пойдем. И вот ещё что… акваланг бы надо.

— Совсем рехнулся! — Всплеснул руками приятель. — На кой тебе ляд?

— После объясню.

… К концу дня погода опять испортилась. С моря налетел внезапный ветер, рванул листву каштанов, и намокшая зелень полетела в лобовое стекло. Входная дверь в антикварный салон оказалась закрыта, и Виктор несколько минут повертелся перед ней, безуспешно пытаясь заглянуть внутрь сквозь давно не мытые окна.

— Залегли на дно, сволочи… Дело сделано, а на вопросы отвечать не охота?

Заморосил теплый дождь. Виктор отер рукавом лицо, сплюнул под ноги и опять полез в машину:

— Ну, что же, наведаемся домой. Жаль, ствола нет, — он запустил руку под сиденье, нащупал тесак:

— Располосую падлу на ремни! Все расскажет.

Гарпуша проживал на первом этаже, в доме за магазином «Детский мир», но на долгие, настойчивые звонки никто не ответил. В конце концов, разъяренный Виктор ухватился за блестящую ручку, рванул её на себя, потом ещё раз…

— Прямо, день закрытых дверей, — зло усмехнулся он и вышел на улицу.

Окна Гарпушиной квартиры выходили во двор.

— Так вот же ты, козел! — Виктор даже вздрогнул от неожиданности, увидев над собой, высунувшуюся из-за занавески физиономию хозяина:

— Открывай, пидор! Покалякать надо.

Гарпуша не ответил и даже не шелохнулся.

— Ты что, думаешь, я тебя не вижу? — Виктор придвинулся ближе к окну. Добром откроешь — клянусь, не трону!

Вновь молчание.

— Может, кажется? — Засомневался Виктор. И на всякий случай опять пригрозил:

— Да я в твою морду наглую сейчас прямо через стекло двину! Открывай, сука!

Убедившись в отсутствии какой-либо реакции со стороны Гарпуши, Виктор перешел к окну кухни, в котором чуть раньше заметил приоткрытую форточку.

— Ну, ты сам виноват…

Пролезть внутрь было делом техники, и спустя несколько мгновений Виктор уже спрыгивал на пол кухни. Вокруг царил совершенный бардак: осколки посуды, выдвинутые ящики, какой-то мусор…

Да и в коридоре обстановочка оказалась не лучше. К тому же, из дверного косяка торчал с силой всаженный топор.

— Мамай здесь прошел, что ли?

Жалея, что забыл в машине тесак и ожидая всего, чего угодно, вплоть до выстрела из-за угла, Виктор с силой толкнул дверь комнаты. Пели скрипнули, Виктор сделал шаг вперед — и оторопел.

Из-за занавески на улицу выглядывал не Гарпуша, а лишь его голова, выставленная на подоконник. Тело хозяина валялось неподалеку в черной, липкой луже. Не только пол, но и вся комната была заляпана, замазана, забрызгана кровью… Виктор попятился. Какой-то мелкий предмет попал под ноги, он поскользнулся и едва не потерял равновесие.

— Господи!

Не раздумывая больше ни мгновения, Виктор кинулся к выходу из квартиры, но замок, старый, как сама дверь, отпирался только ключом. Ключом, которого сейчас в замочной скважине не было. Виктор выругался и со всех ног припустил обратно, на кухню, к спасительной форточке. Царапаясь и кряхтя вылез наружу.

— А чего это ты там лазаешь, а?

Виктор обернулся на окрик. Во дворе, прямо посередине детской площадки, стояла низенькая, сморщенная временем старушка и с вызовом глядела на предполагаемого «домушника». Делать нечего — оставалось только прикрыть лицо ладонью и бежать: мимо бдительной бабушки, мимо качелей, мимо собственной автомашины…

— За руль нельзя, — все-таки успел сообразить он. — Срисует, сволочь, номера!