Никита Воронов - Огненный лис

— Деньги — это не проблема! — Отмахивался Виктор от досужих вопросов. — Хочешь, грабанем сберкассу?

Ройтман кивал: он готов был на все, лишь бы вместе. Но в последний момент запланированный налет всегда почему-то срывался, и до следующей роговской затеи приятелям предстояло довольствоваться тихими, почти безобидными жульничествами по сценариям Папы Карло.

С Карлой было спокойнее и сытнее, с Виктором же — опасно, но интересно…

Впрочем, с самого начала не обходилось и без неприятностей. Ройтман и теперь, как кошмарный сон вспоминал забаву школьных лет — продажу единых проездных билетов, которые Ян Карлович рисовал о ночам шариковой ручкой. Труд был титанический, но под утро старший товарищ, с гордостью в подслеповатых от бессонной ночи глазах заявлял, что легких денег в природе не существует совсем.

Сама же реализация «липы» выпадала, разумеется, на долю Павлика. Шныряя в людском потоке, каждый раз на новой станции метро, он предлагал дешевые «проездные» ротозеям и жадинам — пока, в конце концов, не нарвался на уже разок осчастливленного им дядечку. Тогда удалось отделаться легким испугом, парочкой подзатыльников и изжогой от сьеденных «для науки» билетов.

От следующей затеи пострадал Виктор.

Карла удумал организовать сбор народных денег на памятник Владимиру Высоцкому. Приятели расположились прямо на ступеньках у входа в гостиницу «Пулковская», включили магнитофон с записями покойного… Дело пошло, но через пару дней весь этот цирк надоел кому-то из администрации и «благотворительный фонд» выпроводили вон. А Рогову, как самому активному, при этом ещё здорово подбили глаз и намяли бока.

А потом была великолепная авантюра со сдачей внаем совершенно чужой пустующей квартиры в новостройках… Куш оказался неплох, но вырученные деньги, как все хорошее в этой жизни, закончились очень скоро.

… Помнится, Рогов тогда позвонил Павлу домой:

— Пункт приема стеклотары, — ответил Ройтман нахальным басом.

— Алле, Паша?

— Нет-нет, какой Паша? Это не он… А чего нужно-то?

— Слышь, перестань дурачиться! Это я, Виктор.

— А, Витек… Здорово! Не признал, богатым будешь. Ты где?

— Здесь, неподалеку. Сейчас зайду, дело есть.

На улицы медленно наползало серое ленинградское утро. Ничего особенного, так — утро, и все.

Рогов бросил трубку на рычаг таксофона и зашагал к метро. Привычно проехав Московско-Петроградской линией, он поднялся наверх и вскоре был уже во дворе у Павла.

Надо отметить, что незадолго перед этим любящие родители подарили Павлику подержанную чехословацкую «Яву» — на радость сыну и на беду окрестным пенсионерам. Гаража, естественно, у Ройтманов не было, поэтому держать мотоцикл приходилось прямо в полутемном коридоре коммуналки. Впрочем, жалея соседей по квартире, на дому Павел производил только мелкий ремонт своего «стального коня», а серьезные технические проблемы решал во дворе-колодце.

Сегодня он занимался зажиганием. Что-то, видимо, не получалось, и Павел с яростной матерщиной то глушил двигатель, то снова запускал его на полную мощность.

Рогов подошел к мотоциклу и дождавшись относительной тишины положил руку на кожаное сиденье:

— Шикарная у вас тут акустика… Как народ — не жалуется?

— Да пошли бы они… Прибегали уже, собираются в ЖЭК заявление писать. И в милицию!

— А ты что?

— А ничего! — Павел разогнулся, вытирая о тряпку испачканные смазкой руки. — Я всех выслушал, пообещал, что больше не буду.

— А если опять прибегут?

Виктор увидел, как его двоюродный брат залезает в седло.

— Если прибегут… — Ройтман азартно дернул за рычаг — и его собеседник еле успел зажать руками уши. Когда рев затих, последовало продолжение:

— Если прибегут, я их опять выслушаю. И опять пообещаю, что больше не буду. Понял? Главное — пар спустить, мне ведь с мотоциклом все равно никуда не деться.

— Да уж! Ты как насчет переговорить?

— Ну, давай. Выкладывай! — Предложил Ройтман. — Что там у тебя созрело, насчет сладкой жизни?

И Виктор выложил:

— Вот. Смотри…

На сидении «Явы» появился кустарного производства малокалиберный пистолет, приспособленный под патрон кругового воспламенения и внешне похожий на ТТ.

— Ты чего? Совсем обалдел? — Зашипел Павел на брата, моментально прикрыв оружие грязной тряпкой.

— А, он все равно не стреляет, — отмахнулся Рогов. — Боек сбит…

Ройтман молча и вопросительно смотрел на Виктора.

— Знаете ли вы, молодой человек, что в нашем славном портовом городе-герое существует один чудесный магазин с поэтичным, я бы даже сказал — горьковским названием «Альбатрос»?

— Почему это — с горьковским?

— Ну, — смутился Виктор, — хрен его знает… Это так, к слову. Буревестник, альбатрос — какая разница? Дело в другом.

— В чем же?

— Видите ли, кузен…

По сути, предложение Виктора сводилось к тому, чтобы припугнуть и ограбить кого-либо из «насосаных» сверх меры спекулянтов-фарцовщиков которых, по наблюдениям Рогова, было всегда полно именно у «Альбатроса».

В те времена магазин торговал фирменным дефицитом на пресловутые морские «боны» и, естественно, на асфальтовом пятачке перед его входом с утра до вечера копошились любители криминальных и нетрудовых доходов.

Нельзя сказать, что Павел встретил идею Рогова с энтузиазмом. Однако по мере того, как первоначальный замысел обрастал подробностями и конкретными «техническими» деталями, неуверенность его сменилась азартом и радостным возбуждением.

Тем более, что главная роль в намеченном вооруженном грабеже должна была достаться Виктору, а на долю его двоюродного брата-мотоциклиста выпадало только транспортное обеспечение операции.

Рассчет Рогова строился на том, что спекуляция — бизнес деликатный и сугубо индивидуальный. Предполагалось, что Павел привозит Виктора к магазину и по возможности не выпускает из поля зрения. Виктор же выберет фарцовщика побезобиднее, чтобы легко было справиться и под предлогом покупки товара удалится с ним в укромное местечко. Там, вместо примерки и рассчета, спекулянту предьявляется пистолет и предоставляется право выбора: кошелек или жизнь… После этого останется только забрать шмотки и и деньги, сесть на Пашкину «Яву» и побыстрее смотаться как можно дальше.

— Усек?

— Да, в общем-то… — Ройтману было все ещё страшновато, но ему в голову не могло прийти, что и самого Виктора от его собственной идеи вооруженного грабежа то и дело прошибает холодный пот.

— Ну, что? Подписываешься?

— Если прижмут — хана, — для очистки совести напомнил Павел. — Это ведь не билетики липовые в метро продавать!

Впрочем, видно было, что он уже согласился.

— Брось! Да кто прижмет-то?