Марина Серова - Одна на миллион

– Оказалось, что мать умерла при родах, а отец не установлен. Так что других родителей у Машеньки, кроме Барановых, не было.

– Она согласилась вернуться в Тарасов?

– А куда б она делась? Мне Кира Леонидовна позвонила, чтобы узнать, как дела продвигаются, так Маша выхватила у меня трубку, стала плакать, извиняться... Короче, мамаша ей сказала, что решила уйти от Семена Петровича, и Маша уже ни в чем не сомневалась, сказала, что вернется.

– А за то, что она столько денег потратила, с тебя штраф не взяли? – спросила Ленка, чем здорово меня насмешила.

– Ну конечно же, нет, мне еще премию дали.

– Это правильно, ты здорово рисковала, и когда тот татуированный парень тебя силой на базу цветмета затащил, и когда ты в квартиру его брата проникла. Я бы ни за что в это не ввязалась.

– Лена, это моя работа, – не без гордости сказала я. – Хотя самым сложным было приводить Машку в чувство и практически на себе тащить до безопасного места.

– Слушай, Таня, – задумчиво произнесла подруга, – а я вот не поняла, кто же все-таки записку в больницу передал, а?

– Уборщица тетя Вера. Не зря я ее с самого начала подозревала.

– А зачем ей это? – удивилась Ленка.

– Оказывается, утопленник был ее родным племянником. Степанченко со своим двоюродным братом рыбачил недалеко от того места, где ребятки купались. Сидели себе в камышах, водочку попивали, карасиков дергали... Степанченко как Машку без верхней части купальника увидел, так обезумел. А сынок уборщицы, тоже ранее судимый, молчал в тряпочку, чтобы его к этому делу как-нибудь не пришили.

– А ты откуда об этом узнала?

– Ну, тут Трунов на днях в Тарасов по делам приезжал, мы с ним немного пообщались...

– Таня, так, значит, у тебя роман с сельским участковым? Это интересно!

– Нет, Лена, роман, точнее, даже три любовных романа, у тебя снова на коленях. А у меня с Николаем дружеско-деловые отношения. К тому же у него жена жутко ревнивая.

– Так, ну а самое главное, что стало с теми бумагами, что Машка в «Раздолье» прихватила?

– Я показала их своей клиентке. Кира Леонидовна с ними ознакомилась и сказала, что я могу делать с ними все, что хочу. Она в принципе обо всем и так уже давно догадывалась. Я, разумеется, отдала их Кирьянову. Владимир Сергеевич меня аж расцеловал от радости.

– И что, Баранова посадят?

– Вряд ли, там все так запутано. Лена, я смотрю, ты снова книжку открыла, тогда я пойду, не буду тебе мешать.

– Таня, ну прости, там так интересно.

– Прощаю, но все равно пойду. Как прочитаешь, позвони, может, сходим куда-нибудь, развлечемся.

– Ладно, пойдем, я тебя провожу...

Через несколько дней я шла по улице мимо киоска «Роспечати», и вдруг мой взгляд упал на фотографию Семена Петровича Баранова, напечатанную на первой странице «Криминального вестника». Меня бы не слишком удивило, если бы статейка о нем появилась в газете «Мы», а не в таком специфическом издании. Кто же посмел устроить ему такую подлянку? Я купила газету и только отошла от киоска, как зазвонил мобильник.

– Алло, – сказала я, надеясь, что это новый клиент.

– Здравствуйте, это Маша. Татьяна Александровна, я тут на работу устроилась, в редакцию «Криминального вестника», вы еще не читали свежий номер?

– Нет, а что там? – спросила я с напускным равнодушием.

– А вы почитайте, – сказала рыжая бестия и отключилась.

Я развернула газету и прочитала подзаголовок под фотографией Баранова – «Чиновник обвиняется в подпольном производстве водки».

Да, Маша далеко пойдет, если ее вовремя не остановить.