Елена Арсеньева - Последняя женская глупость

Римма выскочила на длинное крыльцо ТЮЗа, обежала здание. Около входа в кассы стояла ее «Ауди». Села, начала прогревать мотор. Надобности в этом никакой не имелось, чай, не январский мороз на дворе, но надо же было каким-то образом собраться с мыслями.

Ее трясло все сильнее, руки сделались ледяными; вдобавок во рту был какой-то странный привкус, чуточку солоноватый. «Да я не заболела ли?» – подумала она вяло, безо всякого беспокойства. Вдруг сообразила, что это за привкус, – и опустила лицо в ладони, как в студеную воду, не то устыдившись случившегося, не то упиваясь воспоминаниями…

Глаза ожгло, и Римма поняла, что плачет.

Мотор работал, он уже прогрелся, можно было ехать, а она все сидела и сидела сгорбившись, стараясь ни о чем не думать, а сама всем сердцем ждала: вот сейчас откроется дверца и послышится голос: «Как хорошо, что вы еще не уехали!» Или: «Я боялся, что вы уедете, ну как бы я вас потом нашел?!» Или хотя бы, на худой конец, просто: «Извините… Это местная сумасшедшая, она иногда забирается в театр и набрасывается на всех встречных-поперечных мужчин. А я с ней практически не знаком».

Да-да-да-да-да…

Не нужны ей были извинения, не нужны оправдания. Он был ей нужен, он, с этим запахом его, с этим солоноватым привкусом, оставшимся на ее губах, с этими его заглушенными стонами, которые все еще звучали в ее памяти, с этими его пальцами, которые впивались в ее плечи, когда судороги били его тело. Она ждала, ждала, но надежда на то, что он появится, с каждой минутой истекала из ее сердца, как кровь из открытой раны.

Поставила ногу на педаль газа.

Но ведь его преследуют, вспомнила она вдруг, ему ведь помощь нужна. Как можно уехать и бросить его? А вдруг эти загадочные Костя и Эдик сообразят, что если беглец не появляется дома, то его надо искать в театре?

«Да угомонись ты, – приказала она себе почти с ненавистью. – Совсем не факт, что Костя с Эдиком не существуют исключительно в твоем воспаленном воображении. Навешал тебе мальчишка лапши на уши, чтобы ты его бесплатно в город привезла, да еще и… Да еще и – вот именно! А если даже его и в самом деле преследуют, ревнивая девица отстоит его своей плоской грудью от любого врага. Увидела своего Никитку с другой – и вон какое светопреставление устроила, чтобы спугнуть парочку. Вот это боевая подруга, я понимаю! Под ее защитой никакие киллеры не страшны, где уж мне с ней тягаться. Наверное, это его постоянная любовница. А может, даже и жена. Ну и ладно, мне-то что?»

Тронула машину с места, развернулась прямо на перекрестке Ошарская – улица Горького, доведя до столбняка и сердечного приступа как минимум трех водителей. Римма вряд ли соображала, что делает. Двинулась не к площади Свободы, откуда ей всего проще было проехать домой, на улицу Бориса Панина, а почему-то в совершенно противоположном направлении, к площади Горького. И безостановочно повторяла про себя: «Мне-то что, мне-то что, мне-то что?!.»

Неведомо куда она бы заехала, но уже где-то напротив парка Швейцария ее вернул на землю звонок мобильного телефона. Разъяренный Григорий интересовался, вернулась ли она из Соложенки, а если да, то где шляется и не сошла ли она вообще-то с ума? Или Римма забыла, что они сегодня вечером уезжают в Москву, откуда завтра рано утром вылетают в Париж, на ежегодную Книжную выставку-ярмарку?! И до отправления поезда осталось всего два часа?..

Изобразив на пересечении улицы Медицинской с проспектом Гагарина новый безумный вольт и чудом избежав лобового столкновения с автобусом, Римма отправилась наконец домой.

Метаться меж двух огней, не зная, кто же из любовников Риммы Тихоновой, постоянный или временный, стал ее убийцей, Бергеру пришлось недолго. Стоило только вспомнить строки заключения: «Отпечатков третьего лица на пистолете не обнаружено». Ни четких отпечатков третьего лица, ни смазанных – что на стволе, что на рукояти. Приходилось признать, что Никита Дымов этот пистолет в руках не держал. Если он и убил Римму, то из какого-то другого оружия, однако пока никаких признаков этого оружия не возникало.

Могло, конечно, статься так: застрелил, но оружие унес с собой. А «вальтер» подкинул нарочно, чтобы отвести от себя подозрение. Держал его очень осторожно, кончиками пальцев. Ага, так двумя пальчиками и нес всю дорогу до Соложенки от Нижнего, непосредственно от квартиры Бронникова, куда забрался, видать, через окошко. Чепуховина. Тогда получается, «вальтер» валялся на даче Риммы где попало? И Дымов его случайно нашел, случайно совершил убийство… Не тянет даже на подобие версии. Между прочим, Бронников уверял, что сам не знает, как пистолет исчез из его квартиры. Ну ему так и положено, Бронникову, от всего отрекаться. Однако пока что он – единственный подозреваемый, у которого имелось все: и возможность совершить преступление, и орудие убийства, и повод сделать это. И вот с этим самым «поводом» Бергер снова захотел повидаться.

Они уже встречались с Дымовым – буквально на второй день после гибели Риммы. Оперативно-следственная группа тогда частым бреднем и очень быстро просеяла всех знакомых убитой, а на художника Бергер вышел через издательство: там человек пять как минимум рассказали и об анонимке директору насчет его подруги, и о том, кто был главным героем этой анонимки.

Во время той встречи Дымов поразил его своим убитым видом. Он практически ничего не мог сказать, его время от времени начинало трясти, словно в приступе малярии (Бергеру приходилось видеть таких страдальцев). Никита Дымов походил на малярийного больного не только этой дрожью, но и заострившимся, пожелтевшим лицом. Тогда Бергер подумал, что его скручивают приступы скорби по любимой, хотя и покинутой женщине, однако теперь, выслушав Калинникову, он посмотрел на эту ситуацию иначе.

Скорбь скорбью, но к ней определенно примешивался страх. Даже если Дымов не убивал Римму, он видел ее полулежащей в кресле, с простреленной головой. Увидел – и бросился наутек, даже не сделав попытки проверить, жива ли она. Медэксперт совершенно определенно уверял, что тело не трогали и не передвигали после смерти, на это указывали трупные пятна на пояснице, где сразу начала застаиваться кровь.

Короче, Бергер решил как можно скорее встретиться с Никитой Дымовым. Сначала хотел вызвать его к себе в прокуратуру, в Семенов, однако затем сам поехал в областной центр. Хотелось побывать в издательстве, поговорить со «слухачами», которые по его требованию установили аппаратуру на телефон редакции, где работала Римма.

Он выехал ранней электричкой и уже в девять был в Нижнем. Прослушал записи разговоров с теми, кто спрашивал Римму в издательстве. Какие-то подруги, пытавшиеся выяснить, почему у Риммы не отвечает домашний телефон и куда она подевалась, авторы, мечтающие узнать, принята ли к изданию их рукопись и каков может быть гонорар, переводчики – с теми же самыми вопросами, продавщица из магазина «Русская старина», сообщавшая, что заказ Риммы выполнен… Да, к изумлению сотрудницы соседней редакции, ее разговор с продавщицей тоже был записан на магнитофон, и дама получила суровое внушение от «слухача» за свою чрезмерную болтливость. То есть среди звонков не было совершенно ничего замечательного, хотя, с другой стороны, каждый из них мог оказаться той самой зацепкой… Еще бы знать, который именно!