Чингиз Абдуллаев - Фактор страха

Он вдруг запустил пачкой в стену и, когда фотографии рассыпались по полу, стал их топтать ногами, рыча словно зверь. В глазок заглянул надзиратель. Тумасов подскочил к Чиряеву, пытаясь усадить его на место, но Чиряев продолжал бесноваться. Дверь открылась.

– У вас проблемы? – спросил по-немецки надзиратель.

– Нет, нет, – тоже по-немецки быстро ответил Тумасов, – все в порядке. Никаких проблем.

Надзиратель вышел. Но едва он скрылся за дверью, как Чиряев бросился на Тумасова и схватил адвоката за горло.

– Думаешь, я дурак? Увидел фотографии и чокнулся? Ни он, ни она не решились бы на такое. Это подделка, фальшивка, дешевка! Хотели меня позлить. Загримировали актеров. Фотомонтаж.

– Отпусти, – прохрипел Тумасов, – отпусти меня.

Чиряев убрал руку. Адвокат закашлялся и с неожиданной злостью сказал:

– Никакая это не фальшивка. У меня кассета есть. На ней все записано. И как они в ресторане ужинают, и как к нему домой едут, и что потом делают. Все есть. В цвете и звуке. – Сказал и сам испугался.

Чиряев уставился на него ненавидящими глазами. Он больше не хватал адвоката за горло. Молчал, видимо, обдумывая ситуацию. Потом срывающимся от ярости голосом произнес:

– Значит, они и кассету сделали.

– Сделали, – кивнул Тумасов, на всякий случай отходя к столу.

– Это не Фанилин с Марой такое придумали, – уверенно заявил Чиряев, – Фанилин дешевка, альфонс. Ребята пару раз накостыляли ему по шее, он сразу в кусты. Значит, это заказ был, чтобы унизить меня. Кто-то на него вышел, заплатил деньги, а потом эти пленочки сделал и кассету. Интересно, Тумасов, кто бы это мог быть?

– Откуда мне знать? – пожал плечами адвокат, испуганный неожиданным спокойствием своего подзащитного.

– Все предусмотрели, – сказал Чиряев, – даже фото тебе прислали. И кассету. Значит, ужин, говоришь, тоже записали на пленку?

– Скорее обед, когда они на улицу вышли, еще светло было.

– И сразу все прислали тебе, – Чиряев поднял глаза на Тумасова, и тот вздрогнул, прочтя в его глазах приговор всем, кто осмелился на такое.

– Ты кому-нибудь кассету показывал? Или фотографии?

– Ну что ты, конечно, не показывал. Я и сам их не рассмотрел хорошенько, быстро перемотал кассету и поспешил к тебе.

– И правильно сделал. Позвони в Москву, найди Матвея и Толика. Скажи, чтобы из-под земли нашли эту гниду, Фанилина вонючего. И пусть узнают, кто его нанял.

– Сделаю, – кивнул адвокат.

– Пусть позвонят Шахматисту. Он даст людей, если нужно. Скажи, что я хочу знать, кто это сделал. Кто бросил мне вызов.

– Все сделаю, все, – торопливо ответил Тумасов.

– Подожди, – сказал, подумав, Чиряев, – как снимки попали к тебе?

– Мне принесли их утром в отель. Портье клянется, что не помнит, кто именно.

– В отель принесли, – Чиряев нахмурился. – Пусть ищут этого альфонса, а если не найдут...

– Найдут, – заверил Тумасов, – весь город обыщут и найдут.

– Не найдут, – сказал вдруг Чиряев, – фотографии помечены вчерашним числом. Думаешь, спроста это? Покуражиться захотели, мол, плевать им на меня. И как быстро все дело обтяпали! Вчера сняли, а сегодня уже и фотографии, и кассета. Это не просто шутка, Тумасов, это предупреждение. На испуг решили взять. И если это так, альфонса живым не оставили.

– Они его найдут, – повторил адвокат, опасаясь новой вспышки Чиряева. Опять, чего доброго, в горло вцепится.

– Нет, не найдут, – упрямо твердил Чиряев. – Напрасно я им тогда уступил, напрасно на мировую пошел. Они моих четверых ребят урыли, а я с ними на мировую пошел. Я знаю, кто это подстроил. Точно знаю. Они мне сигнал посылают насчет своих денег.

– Кстати, насчет денег, – вдруг сказал Тумасов. – Вчера ночью звонил Галкин. Сказал, что Георгий людей собрал, требует, чтобы ты вернул долг. И Хромой с ним заодно. Галкин так и сказал, передай Жене, что Хромой с ним заодно.

– Идиот, – громыхнул Чиряев, – что же ты мне раньше не сказал?

– Почему идиот, – обиделся адвокат, – с тобой невозможно разговаривать.

– Ладно, не обижайся, – примирительно произнес Чиряев, – теперь все понятно. Это работа Георгия, его рук дело. Я с самого начала это знал.

Он сел наконец на стул и, глядя на Тумасова, спросил:

– Ну что, отпустят меня завтра?

– Если не воскреснет Труфилов, отпустят. Больше некому дать против тебя показания. Думаю, немецкий суд откажет Москве в выдаче и тебя отпустят под залог. За свою недвижимость в Германии и Австрии ты уплатил налоги, отсидел сверх положенного почти год. В общем, если не появится задержек с выплатой залога, можно считать, что процесс мы выиграли.

– Тогда все в порядке, – сказал Чиряев, стараясь не смотреть на злополучные фотографии. – Позвони Матвею, пусть все-таки поищут этого альфонса. Если не найдут... Передай ему, что она мне рога наставила. Снимки и кассету сожги. Не дай бог тебе ее кому-нибудь показать. Если узнаю...

– И не стыдно тебе? Если не доверяешь...

– Доверяю, доверяю. Ты понял, что надо сказать Матвею?

– У Матвея копии есть, – признался Тумасов, – он мне звонил.

– Значит, и ему послали? Хорошо работают, сволочи. Я ей покажу, как меня позорить.

– Пойми, ее трогать нельзя, – понизив голос, произнес Тумасов. – Ведь на меня нетрудно выйти. Разыскать свидетеля, который привозил пакет в отель. А потом и на тебя.

– Кто докажет, что ты мне его передал? – насмешливо спросил Чиряев. – Что ты вообще осмелился явиться ко мне с такими фотографиями? Все знают, что за это я убил бы на месте. Значит так, ты не решился мне их показать, позвонил Матвею и рассказал, что мне изменила женщина. Вот и все. При чем тут я?

– Хочешь меня подставить? – занервничал адвокат. – Мы так не договаривались.

– Слушай, Тумасов, кончай юлить. Даже в Америке адвокат не получает за свою работу таких денег, какие я тебе плачу. Так что можешь взять на себя все мои грехи. И прошлые, и будущие. Или ты не согласен? Тогда скажи, еще не поздно. Я могу поменять адвоката.

Тумасов поправил галстук. Болело горло, хватка у Чиряева была мертвая. Но терять такого клиента не просто глупо, Чиряев действительно платил немыслимые гонорары, но и опасно. От этого бандита можно ждать чего угодно.

– Не нужно, – сказал он вдруг севшим голосом, – не нужно менять адвоката. Я сделаю все, как ты сказал.

Дронго просидел за компьютером всю ночь. Вернее, остаток ночи. Примерно с пяти до девяти утра. Мать Вейдеманиса проснулась первой и сразу прошла к нему в кабинет.

– Доброе утро, – улыбнулся Дронго.

– Доброе утро, – ответила женщина. – Вижу, вы даже не ложились?

– Много работы, – признался Дронго, – нужно было просмотреть некоторые материалы.

– Я тоже почти не спала, слышала, когда вы пришли. Кажется, не один? Мы причиняем вам столько неудобств.