Чингиз Абдуллаев - Фактор страха

– И что дальше? – спросил Дронго.

– Привезем Чиряева в Москву, снимем с него показания и тогда раскрутим Ахметова по полной программе. Ведь люди Чиряева на него работали.

– Чиряев – вор в законе, – напомнил Дронго, – и ни слова не скажет. Ни при каких обстоятельствах.

– Я что-то не понимаю, – возмутился Романенко, – на чьей вы стороне? Что значит не скажет? Нам нужен Чиряев в Москве, а не в Берлине. Как только Ахметов узнает, что Чиряев здесь, станет более разговорчивым. Нам нужен Чиряев в Москве, а не в Берлине. Иначе завалим все дело.

– У меня есть другое предложение, – сказал Дронго.

– За ночь придумал. План немного рискованный, но вполне осуществимый. Если разрешите, приеду к вам и все расскажу.

– Меня порой в дрожь бросает от ваших планов, – сказал Всеволод Борисович, – но надо признаться, вы всегда оказываетесь правы. Когда-нибудь из-за ваших затей меня уволят с работы.

– Не исключено, – очень серьезно ответил Дронго, – вполне возможно, что вы не согласитесь со мной, но мне кажется, мы должны сыграть на опережение, не ждать показаний Чиряева, а получить от Ахметова доказательства вины не только сотрудников Минтопэнерго, но и высокопоставленных чиновников.

– И вы знаете, как это сделать?

– Во всяком случае, попытаться можно. Через полчаса буду у вас.

Дронго положил трубку и взглянул на часы. Было начало одиннадцатого. Из библиотеки доносились тихие голоса, очевидно, Галина что-то рассказывала матери Вейдеманиса. Дронго выключил компьютер и вышел из кабинета.

Утром она долго нежилась в постели. Последние годы ей не приходилось работать, и она жила как хотела. Подолгу просиживала в косметических кабинетах, приглашала на дом массажисток, обставила квартиру по последней моде. Но денег, посылаемых Чиряевым ежемесячно, катастрофически не хватало. Десять тысяч долларов уходили в первые несколько дней. Потом она начинала занимать у знакомых, часто отдавая с процентами. И денег снова не хватало.

Проснувшись наконец, вспомнила, что денег опять не хватило. После уплаты долгов и покупки светильника осталось около полутора тысяч долларов, на них нужно было как-то продержаться до первого июня. Мара зевнула, взглянув на часы. Уже десять. Как сладко она спала! Странно, что ей ничего не приснилось. После встречи с Егором приятно ныло все тело. Она снова закрыла глаза. Несмотря на некоторые странности, Егор все же остался прежним. Неистощимым на выдумки, активным, настойчивым, таким, каким она его помнила.

И его новый автомобиль. Его новая квартира. Нужно будет ему позвонить. Если этот вор, как она про себя называла Чиряева, сядет надолго, они смогут иногда встречаться с Фанилиным. Может быть, Чиряеву дадут вышку, а у Егора дела пойдут совсем хорошо, размечталась она. Впрочем, в Европе нет смертной казни. Ладно, пусть будет пожизненное заключение. А с Фанилиным они могут даже пожениться. Пока тайком. Чтобы получать деньги от Чиряева. Их ей привозит водитель, чиряевский шпион. Только ради денег она его и терпит. И еще, чтобы за город съездить, собственный автомобиль туда не гонять.

Из головы не шла вчерашняя встреча. Такая неожиданная и романтичная. Мара была достаточно умной и очень практичной. Умела устраиваться в жизни и из корыстных соображений готова была спать даже с таким омерзительным типом, как Чиряев. В то же время она была похотливой самкой, и в этом смысле Егор Фанилин подходил ей, как никто другой.

Читать она не любила, предпочитала смотреть телесериалы, фильмы про любовь, иногда комедии. А вот боевики не смотрела. Их вполне заменяла совместная жизнь с бандитом Чиряевым. Она ничего не хотела знать ни о его делах, ни о его подельниках, никогда не слушала его телефонных разговоров – демонстративно выходила в другую комнату, чтобы не быть потом обвиненной в излишней болтливости.

Так приятно лежать в постели. Но пора вставать. В два часа приходит женщина, которая убирает квартиру и готовит обед. Это время Мару устраивало, по крайней мере можно было вволю поспать и поваляться в постели до ее прихода. Мара снова взглянула на часы, поднялась и как была голая прошла на кухню – ей нравилось ощущать собственное тело. Съела ломтик сыра. В последние годы она стала полнеть, и это волновало. Тело было главным ее богатством, ее достоянием, которым можно распоряжаться по собственному усмотрению: отдаваться либо бандиту Чиряеву, снабжавшему ее деньгами, либо бывшему мужу, ублажавшему ее в постели.

Неожиданно в дверь позвонили. Странно, только двенадцать. Кто бы это мог быть? Женщина, убиравшая в доме, знала, что до часа дня нельзя беспокоить хозяйку. Водитель приезжал только по ее вызову, звонил по мобильному и ждал во дворе. Без разрешения наверх не поднимался. Обеспокоенная Мара вернулась в спальню. На ней были только тапочки. Обычно она спала голая, с тех пор, как сошлась с Фанилиным. Чиряеву это тоже нравилось. Голое тело его возбуждало. Он набрасывался на Мару как зверь, делал свое дело и, отвернувшись, тотчас засыпал.

Мара быстро надела трусики, накинула халат и подошла к двери.

– Кто там? – спросила недовольным тоном и посмотрела в глазок. На лестничной клетке стоял Костя Шуляков, водитель. Сегодня он почему-то поднялся без звонка.

– Чего тебе? – В голосе ее звучало раздражение.

– Извините, – сказал водитель, – Евгений Алексеевич просил передать вам пакет.

Слово пакет ласкало слух. Неужели Чиряев расщедрился и прислал еще немного денег? А может, подарки? Она завязала халат и пошла открывать. Если в пакете что-нибудь стоящее, она готова простить этого нахала водителя за неожиданный визит.

Только она стала открывать, как кто-то изо всех сил толкнул дверь и Мара отлетела к стене. Мара уже хотела обругать водителя за такую бесцеремонность, но тут увидела входившего в квартиру Матвея Очеретина. Этот малый с непроницаемым лицом и накачанными, как у борца сумо, мускулами, был правой рукой Чиряева. Женщина похолодела от страха. Следом за Матвеем вошли еще двое. Один маленький, вертлявый, улыбающийся, с круглой, как шар, головой, рыжеватыми волосами и пышными, словно приклеенными, усами такого же цвета. Он быстро прошел в квартиру, заглядывая в каждую комнату, словно искал кого-то. Второй, высокий и худой, мрачного вида тип был телохранителем Очеретина, и Мара не раз его видела.

– Что вам нужно? – спросила Мара, поправляя халат. Голос ее слегка дрожал.

– Иди вниз, – приказал Очеретин водителю. Тот кивнул и стал спускаться по лестнице. Матвей закрыл дверь и повернулся к женщине.

– Где он? – спросил Очеретин. Лицо его ничего не выражало, и это было страшно.

Его телохранитель тоже шагнул за порог. Либо это Чиряев приказал им ворваться к ней в квартиру, либо они что-то замыслили против него. Оба варианта не сулили ей ничего хорошего.