Чингиз Абдуллаев - Фактор страха

– Ничего страшного. Я уступил свое место в библиотеке знакомой женщине. Она мой друг. Еще есть диван в гостиной, так что не беспокойтесь.

– В библиотеке ей, наверное, неудобно, она может обидеться, – заметила мать Вейдеманиса. – Мы заняли спальню.

– Она никогда не ночевала у меня в спальне, – сказал Дронго, – она вообще никогда у меня не ночевала. Вчера у нее был нервный срыв, она хотела застрелиться. Ее предал человек, которому она доверяла. И я решил привезти ее ко мне.

Старая женщина сокрушенно покачала головой.

– Жизнь человеческая полна страданий, – произнесла печально, повернулась и пошла на кухню. Дронго подумал, что Галине будет полезно пообщаться с этой старой мудрой женщиной. Пусть поймет, что ее горе ничто по сравнению с горем матери, которая может потерять сына.

Через полчаса они вчетвером сидели на кухне. Мать Вейдеманиса, его дочь Илзе, Галина Сиренко и Дронго. Со стороны они могли показаться большой дружной семьей, собравшейся за столом перед началом трудового дня. Но только со стороны. У каждого были свои проблемы. Нелегкие. Непростые.

– Когда можно будет поехать в больницу? – спросила Илзе у Дронго.

– Пока не стоит, – мягко ответил он, – ему поставили капельницу, и он, наверно, уснул. Вас все равно к нему не пустят сейчас. Его нельзя беспокоить. Думаю, вам лучше поехать во второй половине дня, когда начнется операция. Машина придет за вами в три часа дня.

– Это верно, – сказала старая женщина, – не нужно отвлекать врачей от дела. Мы все равно ничем не можем помочь. – Она старалась держать себя в руках, но сердце болезненно сжималось от тревоги за сына.

– Если хотите, вернусь сюда к трем часам дня и вместе поедем, – предложила Галина.

– Нет, – решительно заявил Дронго, – ты останешься здесь, им нужна охрана.

– Ничего лучшего ты придумать не мог? – спросила она.

– Это приказ Романенко, я ему звонил. Вызвать охранника-мужчину я не могу. Надеюсь, ты это понимаешь?

– Я должна поехать с тобой, – произнесла она дрогнувшим голосом, – мой долг найти того, кто «заказал» Труфилова и послал Бергмана в тюрьму.

– Когда мы его найдем, я тебе позвоню, – тоном, не терпящим возражений, ответил Дронго, – а до тех пор оставайся здесь.

Он сознательно завел этот разговор при обеих женщинах, чтобы Галине неудобно было отказаться, ведь это означало бы, что она лишает их охраны в такой опасный для них момент.

– В автомобиле внизу двое сотрудников ФСБ, – заметила она, – один может подняться наверх и остаться в квартире.

– Нет, я могу доверить их только тебе. В три часа дня поедешь с ними в больницу. И будешь все время при них. Это своего рода психотерапия. И для тебя, и для меня. И для всех нас.

– Ты не врач, а я не душевнобольная, – с раздражением возразила она, – все это неправда. Просто ты хочешь от меня избавиться.

– Бывает ложь во спасение, – проговорил Дронго.

– Оставайся, – сказала вдруг мать Вейдеманиса, – нам так тяжело. И тебе тоже. И ему, – она показала на Дронго, – у него такая большая душа, она способна вместить все наше горе. Оставайся!

Галина растерялась, не зная, что делать.

– Да, бывает ложь во спасение, – задумчиво повторил Дронго, – убедился в этом на примере собственных родителей. Двадцать лет назад матери должны были удалить желчный пузырь и операцию назначили на десять утра. Отец каждый день навещал ее и очень переживал. Совсем недавно он перенес тяжелый инсульт, и мать впервые в жизни соврала ему, сказав, что операция на четыре, чтобы, когда он придет, все уже было позади.

В десять утра ее повезли в операционную. А на следующий день она с удивлением узнала, что отец, выяснив у врачей, в котором часу операция, уже с девяти утра находился в больнице. Потом объяснил матери, что решил не волновать ее и поэтому накануне ничего не сказал. – Дронго помолчал и добавил: – Мать не хотела волновать отца, а он – ее.

Илзе улыбнулась. Ее бабушка смахнула слезу.

– Они живы? – спросила она.

– Да, – кивнул Дронго, – им далеко за семьдесят. Но они до сих пор ходят, взявшись за руки. И ни разу за полвека совместной жизни не разлучались надолго. Ни разу.

– Дай им Бог здоровья, – прошептала старая женщина, – это великое счастье.

Галина отвернулась, едва сдерживая слезы.

– У меня пустой пистолет, – неожиданно глухим голосом сказала она.

Дронго сунул руку в карман, вытащил патроны. Она схватила патроны и убежала в библиотеку. Илзе испуганно посмотрела на бабушку.

– Оставайтесь здесь, – сказала мудрая женщина, – я сама с ней поговорю. Она не может справиться со своей болью, с сильными людьми такое часто бывает.

Она поднялась и пошла за Галиной. Илзе не произнесла ни слова. Только взглянула на Дронго. И этот взгляд был красноречивее всяких слов. Совсем еще юная, она понимала всю сложность ситуации. Дронго пошел в кабинет и позвонил Романенко.

– Доброе утро. Я решил оставить Галину у себя дома. Пусть охраняет семью Вейдеманиса. Это пойдет ей только на пользу. Иначе она может сорваться.

– Согласен, – сказал Всеволод Борисович, – пусть поостынет. Она была вчера в таком состоянии. Я даже испугался. Этот мерзавец, наверно, ее ударил. Я видел, как горела у нее щека.

– Этим мерзавцем был я, – признался Дронго.

– Вы? – изумился Романенко. – Вы ударили женщину?

– Она хотела застрелиться, – объяснил Дронго, – я вытащил патроны из ее пистолета. У нее началась истерика, и пришлось успокоить.

– Странный, однако, способ, – удивился Романенко, – впервые слышу.

– Пришлось, – сказал Дронго, – мне очень стыдно. Но другого выхода не было. Есть какие-нибудь новости?

– Есть. Мы действительно обнаружили на пульте управления отпечатки пальцев, но не хозяина квартиры. Однако результат нулевой. В картотеках МВД и ФСБ таких отпечатков нет. Значит, известные нам преступники отпадают.

– Не думаю, что это был преступник, – заметил Дронго, – более того, убежден, что это бывший офицер. Либо спецназа, либо еще какого-нибудь ведомства. Попов не пустил бы в дом обычного уголовника. Может быть, бывший сотрудник КГБ или ГРУ. Нужно проверить.

– Где мы возьмем их отпечатки и как это можно проверить? – спросил Романенко. – Кто разрешит нам рыться в картотеках ГРУ или бывшего КГБ? Уже не говоря о том, что отпечатков пальцев там наверняка не будет. Эксперты считают, что в Труфилова и Попова стрелял один и тот же человек. Хотя в случае с Труфиловым пистолет был обнаружен в мусорном баке у здания аэропорта, видимо, убийца бросил его туда. Сейчас с этим пистолетом работают эксперты. Пытаются определить, каким образом он попал к убийце. Но это растянется на несколько недель. А у нас нет времени. Завтра состоится суд над Чиряевым. Мы уже оформили запрос. Гарибян и Савин поехали в Бутырку и Лефортово, опрашивают бывших членов его банды. Если удастся выудить какие-нибудь подробности, приобщим их к делу. Только бы немцы согласились выдать Чиряева.