Андрей Шахов - Таллинские палачи - 2

Возле «Валмета» никого не было. Наверное, Спецназ не вынес вынужденного безделья и ушел в теплушку — пообщаться с другими свободными грузчиками.

Четкими, выверенными движениями — раз в сотый небось, — Стасис вогнал стартер в гнездо, зажал гайки на шпильках крепления и подсоединил проводку. Глянув с тоской на руки, за пять минут покрывшиеся толстым слоем промасленной и прокопченной грязи руки, залез в кабину, кое-как обтер пальцы валявшейся под сиденьем тряпицей и включил стартер. Раздался отвратительный скрежет металла по металлу — бендикс бесполезно бился в раскуроченные зубья маховика. Пришлось выйти и провернуть маховик, толкая ногой лопасти вентилятора. Только после этого бендикс попал в пазы между нормальными зубьями, и двигатель завелся с одного оборота стартера.

На рокот пришел Спецназ — низкорослый мужичок лет сорока с вечно грустными глазами.

— Можно забирать? — спросил он, заглядывая в кабину.

Стасис пожал плечами:

— За «стоху» могу еще часок подержать.

— Не надо, — испугался Спецназ. — У меня на сегодня тьма контейнеров! и кивнул на испещренный номерами листок за приборной панелью.

— Тогда забирай.

Стасис решил понаблюдать за работой погрузчика и сел на скамейку у стены ближайшего склада.

Тридцатитонный «Валмет» лихо развернулся, подъехал к составленным в два яруса контейнерам, вогнал в пазы одного из верхних свои стальные лапы и легко поднял его, весящего тонн двадцать. От длинной колонны грузовиков отъехал белый красавец «Вольво» и подставил под призывно висящий в воздухе контейнер свой длинный трейлер. Спецназ немного поприноравливался, затем мягко опустил контейнер гнездами точно на фитинги крепления.

Стасис вспомнил, как, проработав в порту первый месяц, услышал о каком-то докере Спецназе и представил себе двухметрового бугая с железными ручищами. Потом ему показали этого мужичка, внешне более чем заурядного, а на закономерный вопрос, за что же его одарили столь громким прозвищем, рассказали прелюбопытную историю.

Как-то раз, лет двадцать назад тогда еще просто Степа по пьяному делу вывалился из окна квартиры аж на четвертом этаже. Все участники шумного застолья в миг протрезвели и затряслись — хана ведь парню! Вызвали скорую, выгребли беднягу из сугроба — лицо все в крови, вроде, и не дышит! Кто-то ляпнул безнадежно: «Вона и мозги на снегу». Но Степа в реанимационной от шока отошел, увидел над собой каких-то людей в белом и, заподозрив неладное, начал вдруг бедных врачей материть и «метелить». Оказалось, всех делов-то: падая, разорвал кубу об карниз да руку вывихнул. Мозгами на снегу был вывалившийся изо рта кусок жеваного торта.

После этого Степа и стал Спецназом. А когда его спрашивают о происхождении шрама на губе, он наводит на вечно грустную физиономию туман загадочности и скупо роняет: «Было дело. Думал, не жить…» На самом-то деле ни о чем он не думал — не помнит даже, как у того злополучного окна оказался. Это уж потом ему объяснили, что окно распахнули, потому что на дворе было около ноля, а батареи жарили так, что потрескивали рассыхающиеся подоконники.

Смех смехом, но этот с виду совершенно заурядный человечек был в числе первых ликвидаторов в районе Чернобыльской АЭС. Не добровольцем — военкомат направил. Но, рассказывая об этом, Спецназ никогда не жаловался; послали значит, надо было, не одного его отправили. И щемило сердце, когда он со странной гордостью говорил, что хоть и зашкаливает с тех пор давление, но, в отличие от многих других ликвидаторов, волосы пока не выпадают, даже в интимном плане — тьфу-тьфу! — вроде, все в порядке.

Стасис глянул на стоящее у причала судно — «National Glory» с пробивающейся из-под облупившейся краски ржавчиной. На палубе стоял какой-то черноволосый человек и смотрел не то на Стасиса, не то на «Валмет». Может быть, и вообще куда-нибудь на горизонт — близорукие глаза Стасиса не различали его взгляд. Только вот в фигуре виделось что-то знакомое.

Хотя откуда у него знакомый на судне под либерийским флагом?

«Мерещится», — решил Стасис и побрел обратно во владения своей бригады.

Еще издали он заметил толпу вокруг мусорного контейнера и прибавил шаг. Когда же подошел совсем близко и ясно услышал многочисленные возгласы: «Давай, Бендюля! В клочья их, пиявок!» Из плотного кольца с диким криком вырвался бригадный кот Бендикс и мгновенно скрылся за углом бокса.

Стасис протиснулся через толпу к контейнеру и глянул на мечущихся по куче мусора двух мышек.

— «Бугор» засек, как они снова в ведро залезли, — объяснил Дима и указал на горделиво приосанившегося бригадира. — Не оплошал на этот раз!

— Думали Бендиксу их скормить, — вздохнул Витек. — Такое шоу провалил!

— В конец зажрался! — пробасил удрученный Степан Тимофеевич.

Бывшая гроза птиц и грызунов, с щедрой руки кладовщицы Веры Бендикс и впрямь стал походить на племенного поросенка экзотичной пушистой породы. И, скорее, даже хрюкал, чем мяукал.

Бригадир поднял с земли увесистую доску:

— Придется самому убить и съесть!

Радченко устало потянулся, глянул в распахнутое окно на улицу. Тяжеловато работать в такую жару.

— Райсмик.

— Уа? — зевнул тот и с хрустом потянулся.

— У тебя ведь есть приятели в КаПо.

— Так, знакомые…

— Один черт, — махнул Радченко. — Ты не мог бы узнать, в честь чего это вдруг Полиция безопасности отобрала у нас дело Вербина?

Райсмик, хитро улыбаясь, еще раз потянулся, поскреб на затылке рыжеватую шевелюру и не без гордости сообщил:

— Уже.

Радченко глянул на него чуть ли не с восторгом.

— И?

— На Хана выйти хотят.

Радченко задумчиво почесал переносицу, снова глянул в окно.

— Если я не ошибаюсь, до недавнего времени КаПо очень активно разрабатывала «вятичей»?

— Да, — кивнул Райсмик. — Но на них вдруг плюнули. Пока.

— Кому хоть дело поручили?

— Крепсу.

— Это который раскрыл группу Хачатурова? — кисло спросил Радченко.

— Ощущает мое сердце, — усмехнулся Райсмик. — Не любите вы его, Гена Сергеевич.

— Скользкий типчик, — буркнул Радченко. — Во имя карьеры на все готов.

— Так и мы, Гена Сергеевич, карьеристы еще те!

— Но у нас есть принципы, от которых мы никогда не откажемся. Уж ты-то это доказал.

Два года назад на месте Юри Райсмика восседал Арво Крийзиман. Следователь он был никакой, но имел дедушку — героя Освободительной войны и довольно влиятельных покровителей в партии «Отечественный союз». Радченко тогда еще не знал, сколь изменчива в современной Эстонии политическая судьба не только отдельных фигур, но и целых коалиций. Потому и полагал, что обречен на вечное мучение с бестолковым напарником. Но на очередных выборах «Отечественный союз» с треском провалился и лишился ведущей роли в парламенте, а следовательно, и в правительстве. В МВД мгновенно произошли кадровые перестановки, за ними последовала небольшая перетряска в Криминальной полиции. И некогда мечтавший о кресле старшего следователя Арво Крийзиман вдруг легко и быстро был вышвырнут на улицу — в Дорожную полицию. А на его место пришел Райсмик.