Сьюзан Конант - Пес, который взломал дверь

— Кими, сидеть! — приказала Лия. Она махнула рукой точно так же, как я, когда усаживала Рауди. — Дай лапу!

Кими, не знавшая всех правил, тем не менее ровненько села на пол напротив Лии, прижала уши к голове, что говорило о ее полном подчинении, и грациозно протянула лапу. Она нисколько не смутилась и не проехалась когтями по ногам Лии.

— Умница, — похвалила ее Лия, — хоро ш ая собака!

Покойная Барбара Вудхауз, англичанка, ведущая телевизионных программ, была Джулией Чайлд собаководства; так вот, она утверждала, что собаки обожают звуки «х», «ш» и «с» и что для собачьего уха лучшей похвалы, чем фраза «Хоро ш ая собака!», не придумаешь. Я же ни секунды не сомневалась, что Лия о Барбаре Вудхауз и слыхом не слыхивала. Кими по-прежнему не спускала с девушки глаз, словно умоляя приказать ей еще что-нибудь.

— Все, Кими, — сказала я. Я всегда использовала эту команду, которая означала, что теперь для собак наступала полная свобода и они вольны распоряжаться собой по собственному усмотрению. Кими не сдвинулась с места.

— Все! — радостно воскликнула я. Кими и ухом не повела.

— Все! — сказала Лия, и Кими вскочила.

— Лия, ты раньше когда-нибудь дрессировала собак? — поинтересовалась я.

— Это что, в собачьей школе?

Она говорила голосом моей мамы, но интонации были отнюдь не Марисины. По идее, такие высокодипломированные родители должны были внушить ей уважение ко всякого рода учреждениям, дающим образование, но, судя по ее голосу, можно было подумать, что я интересуюсь, является ли она магистром в области декупажа или имеет ли диплом академии мини-гольфа.

Я решила оставить этот разговор и принялась помогать ей перетаскивать вещи в комнату для гостей. Дом принадлежит мне или в конце концов когда-нибудь будет принадлежать целиком, но я занимаю только первый этаж, а второй и третий этажи сдаю. (Несмотря на то что в верхних квартирах свежая штукатурка, хорошие полы, новые кухни и ванные — ничего этого нет на моем этаже, — квартиры я сдаю только владельцам домашних животных.) Наблюдая за тем, как Лия распаковывает свои чемоданы, я пришла к выводу, что причина ее прохладного отношения к перспективе посещения тренировок по послушанию, возможно, кроется в том обстоятельстве, что двуногим участникам этого вида спорта не нужно надевать какую-либо униформу или спортивный костюм. Ошейники, конечно, строго регламентированы — никаких жетонов, никаких строгачей и, естественно, никакой электроники, — но вожатые вправе носить все, что им вздумается.

Когда я присела на кровать, а собаки стали принюхиваться к новым запахам, Лия принялась вытаскивать из чемодана лосины, леотарды, спортивные фуфайки, футболки, шорты для бега, еще какие-то велосипедные шмотки, а также обувь, созданную исключительно для марафонов, пробежек, тенниса и занятий аэробикой. Когда я поинтересовалась, занимается ли она танцами, бегом, спортивной ходьбой или, может быть, играет в теннис или увлекается аэробикой, то она решила, что я подшучиваю над ней, а также заметила, что спортом особо не интересуется. Также она прихватила с собой магнитофон со встроенным в него радио, который был в три раза больше моего телевизора (и, как выяснилось позднее, в десять раз громче), триста или четыреста аудиокассет, полное собрание сочинений Джейн Остин в твердых обложках, целый стеллаж учебников по подготовке к НаПроСпо и, наконец, столько косметики, сколько я не накупила за всю свою жизнь.

— Знаешь, ты мне не совсем племянница, — сообщила я ей, — мы с тобой кузины.

Она улыбнулась, бросилась ко мне и пылко обняла меня.

— И все же для меня ты — настоящая тетя, — сказала она.

Вскоре после этого она задала мне вопрос о цветной фотографии, что висит у меня на кухне, который привел меня в полное замешательство.

— Это твой молодой человек?

Я решила, что она шутит.

— Конечно же, нет.

До нее не дошло.

— Перестань, — сказала я, — ты что, серьезно не знаешь, кто это?

— Нет. Серьезно. Это что, тайна какая-то?

— Лия, это Ларри Берд.

Лобик ее слегка наморщился, и она чуть приоткрыла рот.

— Ларри Берд, — повторила я. — Величайший баскетболист всех времен и народов.

Обычно в таких случаях принято обсуждать Билла Расселла, но мне не хотелось морочить ей голову.

В тот вечер, пока Лия красила ногти и одновременно читала «Гордость и предубеждение», я позвонила Роз Инглман, которая была одним из членов правления Нонантумского клуба дрессировки собак, чтобы еще раз проверить расписание летних занятий. Пока я все уточняла, Лия ненароком погладила собак. Обнаружив на непросохшем лаке шерстинки, она наорала на животных, пинками выпроводила их из комнаты и с грохотом захлопнула дверь. Спустя двадцать минут она извинилась передо мной и вдобавок научила Кими и Рауди, что если она чмокнет губками и скажет: «Целуй!», то ее надо немедленно лизнуть в лицо. Это была одна из самых нелепых команд, которые я когда-нибудь слышала, даже хуже, чем «Служи!». Но Кими и Рауди были от нее на седьмом небе.

В Кембридж Лию привело тщеславие. На следующий день после ее прибытия мы прогулялись по Гарвард-сквер, главной лужайке Гарвардского университета, и, нагулявшись, уселись в открытом кафе, растянувшемся от прославленного гарвардского Холиоук-Центра и вплоть до знаменитого центрального магазина прессы, от которого несколько минут ходьбы до Музея изящных искусств Фогга, Дома-музея Лонгфелло и Дома-музея Блэксмита. Но Лия была равнодушна к историческим достопримечательностям. Зато она с восторгом занялась лицезрением современных знаменитостей — между прочим, благодаря собакам, с которыми вход в кафе был строго запрещен, но которых можно было без труда упрятать под один из крайних столиков, стоявших на тротуаре. Кстати, единственным впечатлением моего отца от поездки во Францию было то, что там собак пускали в рестораны, и, судя по статье в последнем номере «Собачьих капризов», это до сих пор так. Тайком протащить с собой собаку в американское кафе, именующееся «Au Bon Pain», что по-английски значит «У Теплого Очага», — это просто усилить французский колорит заведения и добавить уюта в его атмосферу. Владельцы кафе должны это понимать, даже если кембриджский отдел так называемого здравоохранения с этим не согласен. Большинство собачьих заболеваний строго специфично, и среди них нет ни одного такого, которое может подхватить человек, просто-напросто сидящий в кафе рядом с собакой, само присутствие которой способно укрепить иммунную систему человека, так что посетителю не будут страшны ни простуды, ни грипп или ангина его человеческих соседей. Я, случаем, не отвлеклась?

Следуя необходимости предотвращать сознательное нарушение кембриджского ресторанного устава администрацией франкофильского кафе, мы устроились за таким столиком, откуда нам было видно всех вокруг, и принялись было разглядывать толпу, как тут Лия узнала в одном прохожем с сигарой величайшего драматурга, прямо-таки Шекспира современности, а затем, пять минут спустя, ее изумленному взору предстала высокая женщина, некто вроде Барбары Вудхауз французского кулинарного искусства.