Сьюзан Конант - Пес, который взломал дверь

— Они давно знакомы? Роз оставила что-нибудь Хедер? Деньги, например?

Я покачала головой:

— Об этом я ничего не слышала. Хотя свои деньги у Роз были. Она основала некую стипендию, но остальная часть наследства перешла, скорее всего, к Джеку. Это еще одна история. И знаешь, кому в результате повезло? Не Джеку, конечно же, а его семье, которой удалось объединиться. Помнишь, я рассказывала тебе, что после женитьбы на Роз его семья отреклась от него? А вот теперь он нежданно-негаданно воссоединился со своими родственниками. Или же они воссоединились с ним. И возможно, это совсем уж ни при чем, но там имеется некто Шарлотта Затер. Ты ее знаешь? Она зубной врач. Работает в Ньютоне. А ее сын Дон, кажется, ветеринар. Тоже из Ньютона. Ты знаком с ним?

— Мне известно лишь то, что он… х-м-м-м… ветеринар в весьма широком смысле. Он занимается акупунктурным лечением. Гомеопатией. Акупунктура сейчас в большой моде. В принципе, она безвредна. Возможно, даже полезна.

— Если бы она была так уж популярна, это было бы заметно по его клинике. Но пока этого не видно. По сравнению с ней твоя — просто Центральный госпиталь. По крайней мере снаружи. В этом-то все и дело. Нет, скорее, в этом и заключается вопрос. Итак, что мы имеем? Шарлотта Загер — дантист, так? Кому, как не ей, известно больше всех об электричестве и о воде. С этим зубные врачи связаны каждый день. Они используют электрическое оборудование на влажных участках. А ее сын? Он, как выяснилось, ветеринар. К тебе на прием, возможно, обладатели электрических ошейников не ходят, а он осведомлен о существовании этой мерзости и знает, где ее можно купить. Если он выписывает для своей приемной «Собачью жизнь», то впридачу ему по почте поступает масса всяческих каталогов, в том числе и тех, что рекламируют эту гадость. По крайней мере, объявления-то он уж точно просматривает. И дело в том, что со смертью Роз Джек наследует ее деньги, которые ему не нужны, но зато его сестра и племянник унаследуют богатого родственника. Если Дону понадобятся деньги на обновление клиники — а они ему наверняка понадобятся, — то Джек, скорее всего, поможет. Он добрый человек. И щедрый. Именно у такого можно отобрать все, чем он владеет. Племянник об этом может и не знать, а вот сестра знает наверняка. И она знает, что он не откажется зайти к ним, если его позовут. Он согласится. Такие вот дела.

— Семья вышвырнула его вон? Они вообще не поддерживали отношений?

— Никаких.

— В таком случае, скажи мне, откуда им известно, кто такая Роз? Как они ее вообще могут узнать?

— Все они живут в Ньютоне. Они могли встретиться на улице, в магазине, да где угодно. Уж Шарлотта-то узнает своего брата, рядом с которым всегда одна и та же женщина. Но неувязка заключается в корте. Откуда им знать, что Роз там постоянно дрессирует собак? Хотя и это можно выяснить. Кстати, о корте. Кажется, мы совсем рядом с ним. Я уверена, что он прямо за этой горкой. Позову-ка я собак. Вот и хорошо, сейчас подойдем к корту и посмотрим на калитку. А если во дворе напротив корта мы увидим Раскэла, то я бы попросила тебя внимательно посмотреть на него и сказать, что ты о нем думаешь. И есть еще одна мысль…

— Когда ты рядом, одна мысль всегда имеется, — сказал Стив.

— Это оригинал, — сообщила я Стиву. Сквозь белое пятно свежей краски на заборе просвечивала бледно-розовая надпись, как будто пятновыводителем пытались убрать засохшую кровь. — На моем заборе всего лишь копия.

— Задняя стена дома обращена к лесу?

Стив кивнул головой в сторону лабиринта тропинок и деревьев.

— Нет, фасад. Это прямо через дорогу. Напротив нет никаких домов, только лес и низкая стенка из булыжников, совсем не похожая на эту. Напротив Инглманов нет домов, сплошной лес.

— Тогда совсем несложно…

— Перейти дорогу и перепрыгнуть через стенку. Перешагнуть через нее. И никто не будет возражать, даже если это и будет всем известно. Ну, по крайней мере маме.

Я сузила глаза, ссутулилась и принялась изображать ханжеское и подозрительное нытье Эдны.

— А что это за фамилия такая — Винтер?

— Это вовсе не обязательно еврейская фамилия, — сказал Стив, поглаживая Леди по спине. Из всех наших собак она единственная была прилипалой, ненасытно любвеобильной, но тем не менее бесконечно милой.

— Нет, но она считается еврейской, потому что именно антисемиты обычно желают в этом удостовериться. Вполне нейтральный вопрос, но людей, которые его задают, нейтральными не назовешь. Ты ведь не знаком с Эдной Джонсон?

— Кажется, нет. Ты права. Меня никогда не спрашивали, что это за фамилия такая — Делани.

— Конечно нет. Но фамилия Винтер действительно может быть еврейской. Да и еще Бог знает какой. Не знаю. Мне все равно. Но тем не менее меня все равно об этом спрашивают, правда чаще из любопытства. С таким же успехом можно спросить: «А что это у вас за собака такая?» Но знаешь, что я тебе скажу? Если об этом спрашивают хозяина бультерьера, то такой вопрос нейтральным уже не назовешь.

— Да, в большинстве случаев это уже не любопытство.

— Верно, потому что большинству людей ужасно охота увидеть, как эта собачка раздирает кого-нибудь, а вместо этого бультерьер смирненько стоит рядом со своим хозяином и ничем не отличается от остальных псов. Чаще всего люди действительно просто хотят узнать название породы. Но как таких распознать?

С лесистого пригорка внезапно скатилась Кими и рванула через поле. Цель ее была прежней — моя левая коленка. Я поспешила поплотнее прижаться к стене. В последний момент Кими изменила курс, вылетела обратно на середину поля и принялась неистово наворачивать на нем сужающиеся круги.

— Боже, — выдохнула я. — Видал? В тех местах, где у людей водятся волкодавы, мне следует быть начеку. Что если кому-нибудь из них взбредет в голову заглянуть в парк и увидеть ее волчьи игры?

Пока не сгустились сумерки, мы решили взглянуть на ограду. Высокий цепной забор окружал шесть теннисных кортов, по три в каждом ряду, также разгороженных между собой решетками. Мы зашли в первый ряд. Стив нагнулся и принялся рассматривать забор и ручку на калитке, а я впервые по-настоящему стала осматривать корты.

— Эй, Стив, взгляни-ка, — крикнула я. — Держи собак подальше. Тут повсюду гвозди. Давай-ка лучше отведем их в фургон. Если они окажутся здесь, то немедленно поранят лапы.

Заперев собак в фургоне, мы вернулись назад. Корты были покрыты красной глиной, но казалось неправдоподобным, чтобы кто-то решился играть на этой рыхлой пыльной поверхности. Глиняный корт — это роскошь, но за ним надо тщательно ухаживать. Этот был запущен. Сетки на нем не было, а из длинных белых пластмассовых полосок, некогда разделявших корт на участки, торчали гвозди.