Анна Малышева - Тело в шляпе

— И кем вы нам приходитесь?

— Большинству, э-э, никем, ибо я намерен сменить кадровый состав, а тем, кто меня удовлетворит (девушки в углу прыснули), — владельцем фирмы ВИНТ. Вы, вероятно, коммерческий директор? Швилидзе?

— Рехвиашвили, — мрачно поправил Сергей.

— Неважно. Коммерческого директора я планирую, э-э, незамедлительно… Да. Вот так. — Он замолчал и уставился в окно.

— Незамедлительно — что? — уточнил Рехвиашвили.

— Незамедлительно сменить, — с готовностью ответил рыжий. — На более, э-э, толкового.

— Сделка уже оформлена? — спросил Рехвиашвили, багровея. — Сделка по продаже нашей фирмы.

Рыжий насупился:

— Не вашей, Швилидзе. Нашей. Да, почти оформлена. Договоренность с вашим бывшим руководителем достигнута, адвокаты — мой и его — готовят документы, и окончательная встреча у нотариуса через два дня. Через два.

— Вот через два дня и поговорим. — Рехвиашвили встал и решительным жестом указал рыжему на дверь. — Вон отсюда.

— Э-э, не понял вас? — рыжий заерзал.

— Не понял? У нас не принято кого попало пускать в кабинет начальства. Здесь ценности, документы; здесь чисто, между прочим, и нечего грязь носить. Пошел вон.

— Я! — рыжий взвизгнул. — Я! Я хозяин этого кабинета и этой фирмы!

— Как мы поняли из твоих невнятных объяснений, ты еще не хозяин, так что вали отсюда.

Рыжий вцепился в подлокотники кресла и злобно уставился на Рехвиашвили. Выражение лица у новоявленного шефа было такое, как у верблюда перед плевком. Тогда Рехвиашвили подошел к нему сбоку, взял за шиворот, легко вынул из кресла и поволок к двери. Рыжий безвольно болтался в руках Сергея, то задевая ногами пол, то вяло помахивая ими в воздухе. На лестнице Рехвиашвили разжал кулак, в котором был зажат воротник куртки непрошеного гостя, и рыжий, как тряпичная кукла, плюхнулся на пол.

— Чтоб духу твоего… — И коммерческий директор с грохотом захлопнул дверь. Коллектив "наемных служащих" разразился бурными аплодисментами.

— А сам-то призывал — "тихо, вежливо", — радостно щебетала Маша Сухова из "продаж", — а каким львом оказался. Ну чистый тигр. Царь зверей. Гордый и прекрасный.

— А хватка, хватка какая. Не тигр — бульдог, — по-мужски похвалил программист Дима. — Ну, ребятки, теперь выпивать. С горя.

Странный субъект тем временем поднялся и не отряхиваясь двинулся к выходу. Там, дойдя до ближайшего телефона-автомата, он набрал номер и сказал буквально следующее:

— Э-э, это я. Да. Да. Все прошло очень удачно. Очень. Да.

И повесил трубку.

Саня изображала опытного кулинара. Она с немыслимой скоростью строгала салат и овощи для борща, параллельно мешала что-то жареное в сковородке, мыла зелень и терла сыр.

— Наши отношения никогда еще не заходили так далеко, — томно заметил Василий, наслаждавшийся предвкушением ужина в милом его сердцу обществе. — Что может быть притягательнее? Девушка готовит обед, а мужчина наблюдает за этим.

У старшего оперуполномоченного не возникало ни малейшего сомнения, что вся мизансцена посвящена ему. Бывает театр одного актера, а бывает — одного зрителя. Если бы, кроме Сани и Василия, на кухне был еще кто-нибудь, спектакль был бы загублен, и все Санины старания превратились бы в простое приготовление еды, на кото-: рое и смотреть-то не хочется. А так — Саня собрала волосы на затылке в пучок, заколола кадкой-то кривой пластмассовой палочкой, и когда один, два, а то и три волоса вываливались из этой СЛОЖНОЙ конструкции, она сдувала их со лба и чесала нос тыльной стороной ладони. Она надела шорты и длинную майку и шныряла туда-сюда, а Василий внимательно следил за ее передвижениями. Она поворачивалась к нему то так, то эдак, то кармашком на майке, то разрезиком на шортах. Прелесть! И столько в ней было нежности, столько интимности.

— Еще пять минут потерпи, паразит, — говорила она ласково. — Все почти готово, и скоро твоя ненасытная утроба получит свое.

— Я никуда не тороплюсь, солнышко, хотелось бы только, чтобы еды было побольше и чтобы она была повкуснее.

Саня брызнула в него водой с петрушки — ну это ли не заигрывание? — и опять устремилась к плите. Тут-то и зазвонил телефон.

— Подойди, — велел Василий, а сам пошел в комнату и снял параллельную трубку.

Саня осталась на кухне. Было видно, что она волнуется.

— Але. Здравствуйте.

— Здравствуйте, Александра. Это Рэне Ивановна. Не поймите меня превратно, но мы хотели бы сделать вам предложение. Наш фонд готовит сейчас проведение семинара для журналистов в Греции. Не согласились бы вы принять в этом участие?

— Разве это ваш фонд, Рэне Ивановна? — Голос Сани звучал достаточно твердо, хотя поджилки у нее тряслись. — В редакцию пришла бумага из фонда Моррисов.

— Да, стажировка будет проводиться по линии Моррисов, но на наши деньги. Так как?

— Но в фонде Моррисов ничего об этом не знают.

— Уже знают. Мы сегодня отправили им программу, и они согласились. Так вы хотите поехать? — Рэне Ивановна была сама доброжелательность.

— Если я правильно вас поняла, Рэне Ивановна, в ответ на вашу любезность мне придется отказаться от написания материала о пансионе? спросила Саня.

— Разумеется. Так как?

— Нет. Я не переношу жару, а из греков люблю только древних.

— Но вы все-таки еще подумайте, — чувствовалось, что дама с трудом сохраняет спокойствие, — может получиться так, что материал ваш все равно не выйдет, но и в Грецию вы не поедете.

— Это почему же он не выйдет? — Саня перестала бояться и тоже разозлилась.

— Мы уже переговорили с вашим начальством, и нас заверили, что все будет в порядке.

— Ax, так. Могу вас заверить, что, если материал не удастся опубликовать в нашей газете, его опубликуют в другой. С радостью. Всего доброго и спасибо за предложение.

Василий вернулся в кухню, Саня сидела за столом, злая и красная.

— Ну что — съел? "Тебя хотят убить! Я посижу у тебя в засаде! Они узнали твой домашний адрес!" Мыслитель, стратег! Как умно все придумал, как убийцу заманил! Вася, они не убить, а купить меня хотят! Это просто взятка, понял?!.

Понял. Он понял.

— Что ты разоралась? Ты же от взятки отказалась, решимость довести дело до конца продемонстрировала. Так что покушение очень даже возможно.

— Да перестань! — Саня стукнула по столу ладонью только-только освобожденной от гипса руки и тихонько взвизгнула. — Какое там покушение! Ладно, садись ешь. И зови Леонида из подворотни, пусть тоже поест. Порадуй его, что охранять меня больше не надо, никому я на фиг не нужна.

Василий запечалился: вот и конец интиму.

Сейчас припрется Леонид, будет жрать борщ, злорадно ухмыляться, высказываться о глубине версий капитана Коновалова. Саня тоже хороша, вот и пойми ее. Сначала вопит, как мы ее подставляем под удар; потом чуть не плачет, когда выясняется, что убивать ее никто не собирается.