Игорь Галеев - Лень, алчность и понты

- Нужно пресекать всяческие заговоры по созданию из России сырьевого придатка. Нужно провозгласить идею творческого патриотизма, идею, возвращающую страну к духу Пушкина, Лермонтова, Гоголя, к духу всех тех, кто её сделал великой и могучей. Нужно прямо показывать историю и какие силы поэкспериментировали над ней. Разоблачать всех тех, кому сегодня весело и сыто в то время, когда за Московской Кольцевой дорогой - хоть трава не расти - эти ублюдки сядут в самолеты и улетят к своим паршивым банковским счетам...

- А бунт?

- Ты хочешь бунт?

- Да нет, я просто думаю, люди озлобятся, если...

- Пиши - бунт откладывается, скоротечная эволюция, мирный заговор в пику всяческим сговорам против России. Пусть у людей спадет пелена с глаз, пусть они не будут зомби.

- Да это утопия какая-то!

- А что ты мне вчера доказывал? - Игореша смотрел с гневом. - Имеешь такую власть и сомневаешься! Они же, как кукушкины дети, выбросили из гнезд яйца и кормятся присвоенным богатством и культурой России. Ты что, совсем тупой?

Афанасия задело. Он бросил ручку и заявил:

- Да не хочу я никаких гражданских и национальных распрей! Такая волна поднимется, повылазит всякая шушера!

Игореша в каком-то вдохновенном порыве глотнул прямо из бутылки и зло прошептал:

- Пусть жируют, значит! Чего ты все топчешься, как девица на выданье? Хватит, я сам напишу!

Он сел и что-то быстро написал.

- Вот и все. А вот и ответ.

На листе проявился текст:

"К осуществлению программы подключено триста семьдесят пять человек, уточнение желания потребуется через 186 дней. Необходим контроль."

- Наливай, выпьем за возрождение творческого патриотизма.

Они выпили, и Игореша задумчиво сказал:

- Представляешь, мы сейчас обосновали и запустили действовать гигантский проект. Мы можем решать любые проблемы. Но все это пустяки по большому счету, - он тяжело вздохнул, - хлопоты о будущем России или даже Земли - вторичны. Вот я - сделал несколько важных художественных опытов, но мне даже не к кому их было принести - просто я не видел ни одной авторитетной творческой личности. Создана чудовищная система, задвинули русскую душу, измываются над самобытными талантами. Но я до сих пор великодушен и отказался от пункта "ликвидация", хотя давно требуется экстренное хирургическое вмешательство. Мы живем как подопытные кролики, чужие люди управляют нами, мы не хозяева в собственном доме. Я понимаю, со временем, когда-нибудь, все утрясется и перетрется, но мне что до этого, если мне сейчас каверкают жизнь и втаптывают в грязь. Сколько можно выживать по-собачьи, когда уже сегодня можно жить на Родине, ты понимаешь на Родине!

- Да ты просто публицист какой-то.

- Есть такой грех, иногда, как Лева, "не могу молчать" и давить в себе "души свободные порывы".

- Ты говоришь, что хлопоты о России вторичны, а какие же главные?

- Энергетическое самомоделирование... Тихо, кто-то вошел в дом!

Это пришла Ольга. Она с недоумением смотрела на загостившегося Игорешу, но они уговорили её выпить и напоили, рассказывая о программе против мафии.

- Вы что, не понимаете, что будет? Вам что, делать больше нечего? Спелись на почве пития! Лучше бы разработали программу экономического возрождения страны.

- Мы начали с малого, но существенного пункта! - кричал пьяный Афанасий.

- А кто сказал, что эти листы предназначены для управления земными процессами? - остудил его Игореша.

- А для чего же еще?

Игореша загадочно улыбнулся:

- Когда-нибудь ты сам поймешь.

- Вы затеяли всю эту войну, потому что вы неудачники! - выпалила захмелевшая Ольга. - Будь вы у власти или хотя бы на профессиональных работах, вы бы не искали врагов.

- Ольга, я думал, что ты умнее, - обиделся Афанасий.

- У меня все есть, в том числе и профессия, - разгорячился Игореша, я наоборот - счастливчик, я уже многое сделал, и сделал бы ещё больше. Но меня загнали в катакомбы, да я и сам не хотел бы служить этой власти в продажных средствах информации.

- Да кому ты доказываешь? - махнул рукой Афанасий.

- Что ты этим хочешь сказать? - Ольга встала и губы её дергались.

Наступила долгая пауза.

- А чего ты, - пробормотал Афанасий, - "неудачники", "образ врага"... Ничего я не хочу сказать, и так все очевидно.

Неожиданно Ольга плеснула ему в лицо из стакана.

- Я сожгу эти чертовы бумаги! Пошли отсюда вон! Я вас ненавижу!

Она это так прокричала, что Афанасий с Игорешей выскочили на улицу

- Никогда её такой не видел. Заметил, она нож схватила?

- Пьяная, - спокойно сказал Игореша, - отойдет, повинится.

Они закурили, когда неожиданно появилась Ольга.

- Мальчики, идите ко мне! Я вас утешу, обоих и сразу.

- Что я тебе говорил? - хмыкнул Игореша. - Раскаяние наступило гораздо раньше.

- Нужно просто любить друг друга, жить в дружбе и согласии, - Ольга с трудом подбирала слова, - это так просто, мир так прекрасен...

Она покачнулась, Афанасий подхватил её и увел в дом. Игореша стоял и думал. Ему было очень плохо. Миллионы загубленных судеб проносились перед его мысленным взором. "Это вам так просто не сойдет, так просто не сойдет!" И неожиданно он заплакал. Ушел туда, где стояла роскошная ель и глухо рыдал, ткнувшись лбом в её шершавый ствол.

- Суки, стольких людей убили! Опустошили душу, сволочи!..

- Ты что это? - Афанасий не знал, что и думать, - не стоит, не нужно, а?

Игореша повернулся и неожиданно рассмеялся:

- Нужно! Точно установлено, что через слезы выходят шлаки, здоровее буду. А вообще-то мне пора, поеду.

- А как же я?

- Выдавливай из себя желания, чего тебе ещё остается, - и он пошел к калитке.

- Послушай, - догнал Афанасий, - возьми лист "близнецов", будем держать связь.

- Не нужно, у меня есть.

И он, не останавливаясь, шагнул за калитку, оставив Афанасия в полном недоумении...

Ольга спала, Гарик посматривал укоризненно, а в душе у Афанасия клокотало смятение чувств и мыслей.

Глава десятая, описывающая жуткий пожар,

восторги Елены Сергеевны, пришествие

Игорька, отчаянье погорельца и

шизофреническое состояние Афанасия.

Проснулся Афанасий от ощущения, будто его бьют по голове резиновой дубинкой. Но тотчас он понял, что это колотят в дверь. Он быстро скатился по лестнице и услышал, как с улицы кричит Сиплярский:

- Афоня, помоги! Открой!

Афанасий открыл дверь и перед ним предстал Александр Антонович босой, в трусах и майке, измазанный чем-то черным и с кровоточащим порезом на щеке.

- Горим, Афоня! Горим! Звони, звони Афоня! - Сиплярского колотило и глаза его были безумны. Афанасий выскочил на крыльцо и увидел зарево от пожара - то горела дача Сиплярского.

- У нас же нет телефона!

- Дядя Ося!!! - завопил Сиплярский и бросился бежать назад.

Афанасий накинул куртку, сунул ноги в ботинки и заспешил следом. На улице его окликнула Елена.