Игорь Галеев - Лень, алчность и понты

- Сколько в месяц зарабатываешь? Ну, в среднем?

Мишка сказал.

- Если проблемы будут, найдешь вот этого, Сашу, он все решит. Пей, не стесняйся.

Они стояли у столика, и с виду можно было подумать, что два приятеля решили подзакусить и выпить. По трансляции орала музыка, слышанная Мишкой каждый божий день, от торговых рядов доносился мерный гул, сновали бичи и собаки, ожидающие своих порций, у Мишки тепло и мирно урчало в мозгах:

"Нужно молчать, может заплатит больше, информация нынче денег стоит, а он мужик больно крутой, вон какой каменюга на перстне".

- Ну вот, Мишенька, - дожевывая мясо и утираясь платком, сказал Сергей Яковлевич, - убить тебя могут.

От этих слов торговец поперхнулся.

- За то, что ты знаешь, я тебе заплачу, - спокойно и с улыбкой продолжал Дыба, - а ты больше не трепись никому о том, что видел за городом.

- Да ни черта я не видел! Это Афонька, придурок, мне рассказал, как грохнули троих у этого озера, я и места этого не нашел.

- Так ты искал место?

Мишка понял, что проболтался.

- Я хотел просто... посмотреть, но там на дороге меня менты задержали. Я и не стал искать. Лучше иметь геморрой в жопе, чем дырку в черепе.

- А зачем искать?

- Да, понимаете, если они там их грохнули и что-то копали, то наверняка из-за тайника.

- Умный ты, Михаил Петрович, - без особой интонации сказал Дыба, сейчас пойдем, ты все дословно мне напишешь - что тебе этот Афоня рассказал - все досконально. Получишь за это три тысячи и мое большое спасибо. А оно, мое спасибо, подороже трех тысяч будет.

- Само-собой, - уважительно подтвердил Мишка, - я как вас увидел, сразу понял...

- Ты свои умные фантазии при своем геморрое оставь, живей будешь, опять безэмоционально остановил его Сергей Яковлевич, - и никто, ни одна душа не должна знать, о чем мы говорили. Если я что-то узнаю, что-то услышу, то без штанов оставлю и посреди Красной Площади голый кукарекать будешь.

Они посмеялись и пошли в конторку, где Мишка часа два сочинял свои воспоминания.

Суеты своим появлением на Луже Сергей Яковлевич наделал много, да ладно бы появился и уехал, а то вышагивает по площади и все думает да думает, никаких распоряжений не дает. Те немногие, что знали, кто он такой, совсем извелись, спрашивали "не надо ли чего?" и сами топтались невдалеке, глаз не спускали. Быстро дознались - заставил какого-то торговца что-то писать, а его товар сам Веня караулит и не гнушается.

А Лужа жила своей жизнью: продавцы топтались и в большинстве своем были неврастениками и алкоголиками, торговля давно не шла так бойко, как в первые годы, когда сметалось все, только дай. Одновременно в разных концах этой людской давильни происходили удивительные, печальные, счастливые или банальные сцены и сценища. Народ боролся за место под солнцем, которому было наплевать на эту борьбу и которое с таким же равнодушием освещало и безлюдные пустыни и далекую тайгу, моря и горы, и кто бы не отвоевал место потеплее, солнце оставалось к нему таким же безучастным - ведь человек не может съесть и выпить больше, чем съест и выпьет.

У Сергея Яковлевича уже столько денег, что их бы хватило ни на одну сотню бездеятельных жизней, а если конкретнее, его состояние приблизилось к семистам миллионам долларов, если считать и украденные алмазы. Он ставил себе цель - миллиард, но сейчас, прохаживаясь, вдруг подумал, что эта цель пустячная. При таком количестве денег, они становятся обычными цифрами, и даже если они вкладываются в дома, заводы, пароходы и куски земли, то это уже трудно воспринимать как свое - это уже частичка страны, планеты, песчинка во вселенной. Единственное, что могли ему дать и давали деньги это удовлетворение от власти, от солидного кусочка власти, к пирогу которой рвутся беспрерывные толпы. Независимости деньги не дают. Это сначала кажется: обеспечишь себе порядочную жизнь, будешь покупать все, что захочешь, и независим. Но разве можешь получить независимость от семьи, детей, от здоровья, от случайностей, от дураков, от тех, кто с тобой работает, от тех, кто дышит в затылок?

"Я и эти торговцы, попросту влипли в эту систему заколачивания и прокручивания денег. И я и они в паутине, мы уже не можем без этой авантюрной и напряженной жизни, без этих бесконечных подсчетов. Одна лишь разница - у меня есть власть и связи..."

Но тут ему полезли в голову совсем ненужные рассуждения: существует множество уровней власти, ведь он не может властвовать в море, там хозяева акулы и касатки, в лесу - волки и медведи, а среди людей столько властных структур, столько стран, что его власть можно сравнить с властью ребенка над игрушками или хозяина многодетного дома...

Подобные рассуждения стали его преследовать совсем недавно, и он даже как-то пошутил:

- От этого сундука с бумагами можно заразиться, уж не инфекционный ли он?

На что Елена совершенно серьезно ответила:

- Все может быть.

Она вообще очень серьезно относилась к оккультным вещам, у неё был свой астролог, и она верила во все неопознанное и аномальное. И в бога верила. И в дьявола. Непонятно только - в кого больше. Потому что при разговорах о дьяволе она становилась какой-то томной, в её голове явно вырисовывался специфический образ этого самого "крутого" существа вселенной. Она и Сергея Яковлевича стала приобщать ко всяким таинственным явлениям.

Он посмеивался, но в голове кое-что откладывалось и требовало размышлений. И чем чаще он размышлял, тем явственнее его преследовал образ липкой паутины, в которой запутались его новые мысли. Раньше бы он их запросто отогнал, но постоянное общение с Еленой как-то расширяло его сознание и, будучи человеком самостоятельным, он вдруг стал полностью зависеть от её настроения и её желаний. И ещё не разобрался - нравится ему это или нет, хотя жить стало не то что веселей или интересней, а наверное более разнообразнее.

- Там этот парень закончил писать, - подошел Саша.

- Ну, пойдем, посмотрим, чего он там накалякал.

А накалякал Мишка Федотов много - восемь листов, от души потрудился. Сергей Яковлевич читал и посмеивался, автор не забыл даже отметить, что потерял невинность Афоня в пятнадцать лет.

- Да у тебя, я смотрю, талант!

"За такие бабки я бы поэму сочинил", - подумал Мишка, а вслух сказал:

- У меня по сочинению всегда пятерка была.

- Ну а где он живет?

- А вот, я написал отдельно - здесь он, а здесь его предки.

- Ну, Михаил Петрович, иди работай.

Мишка топтался.

- А-а, забыл, извини. - И Сергей Яковлевич достал кошелек, - Никому, как договорились.

- Да что я, враг своему здоровью? - и Мишка подхватил деньги со стола. - Спасибо.

- Ты их заработал, так что и тебе спасибо.

На том и расстались.

Сергей Яковлевич послал троих по адресу, чтобы они там осторожно понаблюдали, а сам отправился домой. Елена отсутствовала. После приезда они жили вместе - так было безопаснее. Со своей семьей он расстался два года назад, она купила мужу квартиру, а дочь её жила у бабушки в пригороде. Он аккуратно подкидывал деньги на своих дочерей, иногда забирал их и катал по городу, она навещала свою дочь - так живут многие, ничего не поделаешь, да и не переживал он особо из-за таких отношений - с его образом жизни иного не придумаешь.