Джозефина Тэй - Поющие пески, Дело о похищении Бетти Кейн, Дитя времени

- Говорите.

- В июне того года…

- Которого?

- 1486, первого года замужества Елизаветы. В январе она вышла замуж за Генриха и в сентябре родила принца Артура, а ее мать суетилась вокруг нее.

- Ну и что?

- В июне того же года сэр Джеймс Тиррел получил общее прощение. А точнее, 16 июня.

- Но в то время это ничего не значило, скажу я вам. Довольно обычная процедура. Особенно по завершении службы. Или при назначении на новую должность.

- Знаю. В первом прощении не было ничего удивительного.

- В первом прощении? А что - было и второе?

- Да. Второе прощение сэра Джеймса последовало ровно через месяц после первого. А точнее, 16 июля 1486 года.

- Так, так… Это и впрямь удивительно.

- Во всяком случае, весьма необычно. Я спрашивал у одного старичка историка - он обычно сидит рядом со мной в библиотеке Британского музея и всегда готов помочь - так вот, он говорит, что ему никогда не встречалось такое двойное прощение. Очень удивился, когда я показал ему записи о двух прощениях в «Воспоминаниях о Генрихе VII».

- 16 июня Тиррел получил прощение, - задумчиво произнес Грант. - 16 июля он получает повторное прощение. В ноябре или около того мать мальчиков возвращается в город. А в феврале ее приговаривают к пожизненному заключению.

- Это наводит вас на размышления?

- Конечно.

- Вы думаете, что виновником тому был Тиррел?

- Возможно. Не правда ли, весьма примечательно, что стоит нам обнаружить нарушение нормального хода событий, как Тиррел - тут как тут. Причем с очередной необъяснимой переменой в судьбе. Когда возникли слухи об исчезновении мальчиков? Я имею в виду - когда об этом заговорили в открытую?

- Кажется, в самом начале царствования Генриха.

- Да, сходится… Вот что может объяснить то, что озадачивало нас в начале изысканий.

- Что вы имеете в виду?

- Этим может объясняться отсутствие шумихи по поводу исчезновения мальчиков. Это было загадкой даже для тех, кто считал, что в случившемся повинен Ричард. В самом деле, у Ричарда тогда было полно противников, а он оставил их всех на свободе и позволил разъехаться по стране и плести заговоры. В случае исчезновения мальчиков ему пришлось бы иметь дело со всей вудвиллско-ланкастерской кликой. Генрих в отличие от Ричарда не церемонился с оппозиционерами. Все его противники быстрехонько очутились за решеткой. Единственную потенциальную угрозу представляла для него теща, но в тот миг, когда она могла проявить излишнее любопытство, изолировали и ее.

- А вы не считаете, что она могла что-нибудь натворить, когда поняла, что от нее скрывают известия о детях?

- Возможно, что она так и не узнала об их исчезновении. Генрих мог просто заявить: «Я не хочу, чтобы вы их видели. Такова моя воля. Вы оказываете на них дурное влияние».

- Может быть… Ему даже не нужно было выжидать, покуда она начнет подозревать недоброе. Он мог решить все одним ходом. «Вы дурная женщина и дурная мать; я отправляю вас в монастырь, дабы спасти ваших детей от скверны вашего присутствия».

- Да, вы правы. Что до остальных англичан, то он был в безопасности. После счастливой мысли обвинить сторонников Ричарда в «измене», никто не смел и голову высунуть и уж тем более любопытствовать о судьбе принцев. Где гарантия, что Генрих не обвинит их в чем-нибудь задним числом, чтобы отправить в заточение и прибрать к рукам их поместья?!. Нет, то было неподходящее время проявлять излишнее любопытство.

- При том, что мальчики находились в Тауэре, вы это имеете в виду?

- Да, при том, что мальчики жили в Тауэре, под надзором людей Генриха. О Генрихе не скажешь, что он обладал терпимостью Ричарда. Он и мысли не допускал о возможности союза Йорков и Ланкастеров. В Тауэре, конечно же, были только люди Генриха.

- Похоже, вы правы. Знаете ли вы, что Генрих был первым английским королем, который завел личную охрану?… Вот бы узнать, что он рассказывал жене о ее братьях?

- В самом деле. Возможно даже, что он говорил ей правду.

- Генрих?! Никогда! Что вы, мистер Грант, Генриху стоило бы душевной борьбы признать, что дважды два четыре. Уверяю вас, он был сущим крабом: к любой цели всегда подбирался бочком.

- А вдруг он был садист? Ведь Елизавета ничего не могла поделать, даже если бы захотела. Впрочем, вряд ли она хотела. Она только что произвела на свет наследника английского престола и была готова дать жизнь второму. У нее просто не было свободного времени на серьезные интриги, особенно такие, которые могли закончиться для нее плачевно.

- Нет, Генрих не был садистом, - печально произнес молодой Кэррэдайн, словно сожалея, что был вынужден признать отсутствие у Генриха хотя бы этого порока. - Скорее наоборот. Он вовсе не получал удовольствия от убийства. Он должен был привыкнуть к мысли об убийстве, облачить его в законное одеяние. Если вы думаете, что Генрих наслаждался, в постели описывая Елизавете, что сотворил с ее братьями, то вы заблуждаетесь…

- Возможно, - согласился Грант и примолк, продолжая размышлять о Генрихе. - Сейчас я подбирал для Генриха подходящее определение, - проговорил он наконец. - Ничтожный. Да, да. Он был ничтожеством. Все его поступки были поступками ничтожества.

- Пожалуй, верно, - задумчиво произнес Кэррэдайн. - Доктору Гэйрднеру в случае с Генрихом не составило бы никакого труда увязать поступки персонажа с его характером. Кстати, как продвигается знакомство с книгой?

- На редкость занимательное чтиво! Только порой мне кажется, что почтенный доктор мог бы зарабатывать себе на жизнь как преступник.

- Что, надувает читателя?

- Напротив, не надувает. Честен, как бойскаут. Просто, сказав Б, не может додуматься до В.

- Продолжайте…

- От А к Б логически перейти может любой - даже ребенок. И большинство взрослых могут продолжить связь от Б к В. Большинство, но не все. Например, многие преступники. Вы мне не поверите - это такое разочарование после популярного представления о преступнике как о незаурядной и хитроумной личности, - но преступный ум в принципе глуп. Даже не представляете насколько! Надо поработать с преступниками, чтобы убедиться в отсутствии у большинства из них способности логически мыслить. Они подходят к Б, но сделать скачок дальше к В не могут… Кстати, вы начали писать свою книгу?

- Ну… только самое начало. Во всяком случае, я уже знаю, какой она должна быть. Я имею в виду форму. Надеюсь, вы не станете возражать…

- А почему я должен возражать?

- Я хочу написать ее, изложив по порядку, как все случилось в действительности… Как я пришел сюда и как по чистой случайности мы занялись Ричардом, даже не предполагая, куда это нас заведет. Как мы придерживались только реальных фактов, не обращая внимания на то, что кто-то сочинял задним числом, и как мы искали нарушения в цепи событий, которые навели бы нас на след истины, словно пузырьки воздуха, подымающиеся на поверхность от ныряльщика, и все такое…