Елена Арсеньева - Рецепт Екатерины Медичи

— Вы не верите потому, что не хотите верить, это понятно, — кивает Торнберг. — Хорошо, я приведу вам в гороскопе Гаурико пример такого совпадения с реальностью, которое для меня лично имеет огромное значение. Он также будет ответом на тот вопрос, который вы мне задавали: почему я хотел, чтобы к расшифровке моего письма, а значит, к выходу на след медиатора имел отношение Хорстер. Взгляните на абзац: «О дым тех костров… о дымы тех печей… пепел, развеянный с высоких колоколен, пепел, который не удобряет землю, а выжигает дотла само семя врагов духовной высоты…»

— Да-да, мы помним, что там дальше, — перебивает Бальдр. — Кстати, если уж вы рассказали нам о боярышнике, расскажите заодно и о дубе, который упоминается в процитированном вами отрывке.

— О нем я и намерен повести речь, — спокойно улыбается Торнберг. — Правда, мне и теперь не обойтись без обращения к историческим фактам… Не волнуйтесь, не столь сильно покрывшимся пылью веков, как Варфоломеевская ночь, а имеющим отношение уже к нашему времени, к событию всего лишь семнадцатилетней давности. Произошло оно в Силезии, в поместьях графа Кайзерлинга, принадлежащего к самой аристократической фамилии Германии.

— Вы имеете в виду его имение в Кобервице? — прерывает Бальдр. — Мы там гостили с родителями в прошлом году, они знакомы с Кайзерлингами. Погодите, дуб… Древний мертвый дуб посреди поля, недалеко от искусственного озера? Раньше там тренировали лошадей, а теперь то место прозябает в запустении. Я спросил, почему там никто не бывает, но граф ответил уклончиво и перевел разговор на другое…

— Его можно понять, — усмехается Торнберг. — Именно на том поле произошло событие, которое на четыреста лет раньше было предсказано Гаурико. Видите ли, на землях графа Бисмарка необычайно расплодились кролики. Окрестные земледельцы, чьи посевы подвергались уничтожению этими прожорливыми зверьками, потребовали либо рассыпать по земле яд, либо разрешить свободную охоту на кроликов в угодьях графа. Но хозяин ответил, что не желает вместе с кроликами перетравить всех других животных, а охотиться кому попало в своих лесах тем более не намерен позволять. У него есть другое, более современное решение проблемы. Разнесся, впрочем, слух, будто решение отнюдь не современное, а, напротив, самое что ни на есть реликтовое: Бисмарк намерен-де извести кроликов с помощью колдовства и специально выписывает к себе какого-то мага. И вот наконец появился некий господин из Берлина. Звали его, к слову сказать, Рудольф Штайнер, и среди теософов он весьма известен, например, тем, что создал так называемое «Антропософское общество». Штайнер был убежден, что некогда человек был исключительно духовным существом, способным на равных общаться с космосом, проще говоря, с божествами, однако некие темные силы лишили его таких способностей. В частности, эти силы покровительствуют смешению крови, смешению чистых и нечистых рас, а это приземляет человека и уподобляет его скотам. Вспомните-ка, что пишет Гаурико о духовной чистоте… Кроме того, Штайнер был очень увлечен биодинамическими методами земледелия и животноводства и один из таких разработанных им методов намеревался продемонстрировать. Приехав в имение, Штайнер потребовал, чтобы одну из комнат замка отдали под лабораторию (оборудование он привез с собой) и принесли туда только что убитого кролика-самца. Штайнер кастрировал зверька, извлек из него селезенку, добавил кусочек шкурки и все это сжег, а пепел смешал с некоторым количеством сухого молока — чтобы увеличить количество «волшебного средства», над которым уже заранее потешались все земледельцы округи. Не обошлось, конечно, без каких-то сакраментальных заклинаний. Как же без этого, ведь в начале всего было слово! Затем Штайнер обошел округу и решил провести эксперимент на том самом поле, посреди которого стоял старый, засохший дуб необычайной красоты и внушительности. Он уверял, что не найти другого места, более эффектного и более пригодного для совершения магических действий. И вот ближайшей ночью (именно ночью, и конечно — в полночь!) он принес чашу со своим порошком к дубу и принялся разметать его в разные стороны с помощью обыкновенной метлы. Слуги графа, которые имели возможность наблюдать эту картину, моментально разнесли весть о действиях мага по всей округе, и еще два дня соседи покатывались со смеху, то и дело встречая на своем пути живых и здоровых кроликов. Особо смелые вежливо спрашивали графа: вернул ли ему колдун метлу или, быть может, уже улетел на ней в Берлин? И не пора ли все-таки разрешить охоту на кроликов в угодьях Бисмарка?

Однако граф отмалчивался и ни на какие издевки не реагировал. И вот настал третий день после того, как Штайнер священнодействовал, если так можно выразиться, под дубом. С самого утра тысячи кроликов вдруг двинулись к засохшему дереву. Это было, как рассказывают очевидцы, поистине библейское зрелище, напоминающее некий исход. Весь день до вечера сотни и тысячи кроликов сбивались в стаи, которые устремлялись к дубу. Наконец все поле покрылось серой шевелящейся массой. Те, кто наблюдал эту картину, почувствовали даже некий страх, словно им передался ужас, который испытывали кролики, а они были охвачены невероятной паникой: принюхивались, пищали и явственно дрожали. А потом, как только начали спускаться сумерки, все они вдруг кинулись бежать в лес. Однако не задержались в нем, а, пройдя насквозь, исчезли. Кое-где потом находили трупики множества кроликов, умерших, видимо, от потрясения, страха или чрезмерно быстрого бега. Некоторые утонули в силезских болотах. Но из имения Кайзерлинга кролики исчезли навсегда. Кстати, о болотах… Вспомните, Гаурико тоже пишет о болоте, правда, о болоте ереси, но все-таки…

Эта история кажется сущей чертовщиной, но если мы вспомним уже высказанные мною утверждения, что в семени содержится сущность всякой твари Божьей, то понятно, почему Штайнеру потребовалась кастрация кролика. Во всех сожженных органах гнездился, по его мнению, инстинкт выживания зверька. Штайнер попытался активизировать его в кроликах, они должны были всем существом своим ощутить, что это место больше не пригодно для жизни, оно смертельно опасно. И ему это удалось. [33] Эксперимент Р. Штайнера — исторический факт.

Среди гостей графа Кайзерлинга в ту пору находился один молодой человек. Тогда он был еще и впрямь юношей, только что поступившим в университет. Эксперимент Штайнера произвел на него потрясающее впечатление! Вернувшись в Берлин, он оставил исторический факультет, на который поступил, перешел на медицинский, затем отыскал Штайнера и сделал все для того, чтобы стать его учеником. После смерти Штайнера он в равной мере занимался оккультизмом и биологией, ставил весьма опасные эксперименты, за которые даже был однажды арестован и заключен в тюрьму, откуда его выручили только связи его мачехи, троюродной сестры Бисмарка, а заодно и дальней родственницы одного из нынешних наших партийных бонз. Именно благодаря этим связям молодой человек получил работу в одной из самых известных организаций рейха, занимающейся пресловутым «окончательным решением вопроса». Мне известно, что решить этот вопрос окончательно он мечтает не только в Германии, но и во всем мире, для чего тщательно изучает самые невероятные «рецепты» воздействия на человеческую природу. Штука в том, что рецепт для кроликов давал непонятную осечку всякий раз, когда дело шло о людях. Животные повинуются только инстинкту. Люди — существа разумные, а размышления, попытки анализа происходящего, в конце концов — нравственные критерии невероятно сильно тормозят и ослабляют действие слепых инстинктов. Я был некогда дружен со Штайнером, посвящал его в свои исторические изыскания. Ритуальная кастрация гугенотов произвела на него впечатление. Именно поэтому в основу его рецепта подавления инстинкта выживания легла кастрация кролика. Он не мог не рассказать о моих идеях своему адепту, зовут которого, как вы, возможно, уже догадались, Рудгер Вольфганг Хорстер. Да-да, Марика, ваш мимолетный знакомый… Я не сомневался, что, как только Хорстер узнает, что у меня есть документ, хотя бы косвенно подтверждающий реальность его фантастических замыслов, он сделает все, чтобы им завладеть. Я хотел, чтобы именно он нашел путь к медиатору, который посвящен во все тонкости таинства, свершенного в свое время Екатериной Медичи, и который знает, почему оно не удалось, а возможно, знает и то, что оставалось сделать для его полного успеха. Хорстер — фанатик. Вы сами видели, Марика, что с ним сделалось там, в метро, когда я только намекнул на «рецепт»…