Елена Арсеньева - Рецепт Екатерины Медичи

— Но погодите, — перебивает Марика, — я все же не пойму, почему вы, если вы вроде бы гуманно относитесь к евреям… во всяком случае, мне так показалось… если уверяете, что благодаря вашей шифровке можно узнать «рецепт» их спасения… почему вы все же намерены были способствовать этому «окончательному решению вопроса» и новым репрессиям?

— Кто вам сказал? — изумленно поворачивается к ней Торнберг.

— Но ведь вы хотели, чтобы документ попал к Хорстеру! А он, сами говорите, фанатик.

— Ну да! — восклицает Торнберг. — Именно потому, что он — фанатик, он перевернул бы небо и землю, чтобы найти медиатора! Хорстер — воспитанник знаменитого оккультиста, его ученик. Мне нужен был именно такой человек, как он, — человек, который искренне, убежденно, фанатично верил бы в возможность добиться вполне реальной цели иррациональными методами. Любой другой сторонник искоренения евреев во всем мире тупо выступил бы за массовые убийства более или менее изощренными способами. Знаете, есть такая изящная шутка: как добиться увеличения числа приверженцев истины? Думаете, убеждением? Нет, уничтожением ее противников! Смешно, верно? Так вот о Хорстере — он начал бы упорно искать медиатора, потому что верит в реинкарнацию так же, как в нее верю я. Найти Барбару Свиридофф, действуя обычными методами, представлялось мне невозможным, немыслимым, невероятным. Нужен был фанатик. Или судьбоносная случайность, которая и произошла, потому что для нее настало время произойти! Я счастлив, что события повернулись именно так, что Мари-Поль де Лион нашли именно вы, но уверен: у Хорстера это тоже получилось бы! Он вступил бы в контакт с медиатором, но, поскольку осуществление процесса реинкарнации невозможно без моего участия (он ведь не специалист в этом вопросе), я стал бы свидетелем и действующим лицом уникального процесса, получил бы возможность осуществить единственный в своем роде опыт исторически подтверждаемой реинкарнации. Разумеется, я уничтожил бы рецепт того пресловутого зелья, если бы нам все же удалось его получить. Во всяком случае, я не допустил бы, чтобы его использовали в наше время. А может быть, нам удалось бы узнать именно то средство спасения, с помощью которого гугеноты избегли массового истребления. Именно поэтому я поставил счастливое число 13над звездой Давида… Но вы понимаете, господа, в чем уникальность данного случая? Имело место быть множество попыток с помощью гипноза, наркотических средств и некоторых других методов, в частности сексуального контакта, погрузить человека в такое состояние, в каком он вспоминал бы свое прошлое воплощение. Однако даже мне, при моей безусловной вере в реинкарнацию, не удавалось отделаться от сомнения: а вдруг мы имеем дело всего только с буйно разошедшимся воображением, вдруг перед нами не подлинный медиатор, а всего лишь актер, по нашей воле сжившийся с навязанным ему образом? Но в случае с вашей Дамой с птицами чистота эксперимента гарантирована! Мы заранее знаем, какой именно образ должен восстать в ее исторической памяти, значит, в моей воле наводить ее на те воспоминания, которые мне нужны! Станет ли ее рассказ о ритуальной кастрации гугенотов подтверждением моих догадок или нет, — не суть важно. Главное, что я добьюсь безусловной истины.

— Да неужели вас все это время занимал только сам эксперимент ради эксперимента? — медленно, словно не в силах поверить, говорит Бальдр.

Торнберг некоторое время молчит, и его молчание придает странную убедительность тому короткому слову, которое он затем произносит:

— Да. Трижды да! Поймите, фон Сакс, поймите, Марика, — я не просто историк, семиолог, магистр оккультных наук, астролог и прочая, и прочая, — я наркоман идеи реинкарнации! Такой же фанатик, как Хорстер! Ради того чтобы получить реальное подтверждение тому, во что я слепо верил всю жизнь, я готов на все. Ну вообразите чувства верующего, которому предоставляется возможность присутствовать при одном из Христовых чудес или при самом процессе воскресения из мертвых. Да разве он не пожертвовал бы всем ради того, чтобы увидеть это своими глазами?! Неужели вам не понятно?

— Я слышал об одержимости ученых, но поверил в нее только сейчас, при виде вас, — сухо говорит Бальдр. — Хорошо, ваши движущие силы мне понятны. Вы хотели загребать жар руками Хорстера, одержимого своим интересом. Но при чем тут мы с Марикой? Какое мы ко всему этому имеем отношение? Ладно, вы получили своего медиатора, ну так действуйте! Проводите сеанс реинкарнации! А нам дайте возможность наконец уйти.

— Мы пойдем вместе, — говорит Торнберг, с некоторым усилием поднимаясь с плаща. — Ох, моя спина… Ничего, ничего, это люмбаго, неизбежные издержки моих лет. — Он улыбается, наблюдая, как легко вскакивает Бальдр, подает руку Марике, поднимает плащ Торнберга, встряхивает, подает ему. Профессор берет этот плащ, благодарно кивает. — Мы пойдем вместе в дом на улице Амели, угол Сен-Доминик, чтобы провести сеанс реинкарнации — в вашем присутствии, господа, и при вашем непосредственном участии.

Марика столбенеет, однако у Бальдра в лице не дрожит ни один мускул.

— Прощайте, Торнберг, — говорит он равнодушно. — Марика, идем! Нам давно пора. В конце концов, мой отпуск столь краток, что не стоит больше терять времени.

И он делает несколько шагов по набережной, не сомневаясь, что Марика следует за ним.

— Погодите, Марика, — говорит Торнберг, глядя на нее смеющимися глазами, словно его нисколько не волнует, что Бальдр уходит. — Я обещал вам раскрыть значение того загадочного символа, о котором вы спрашивали.

И, достав из кармана шифровку (вот те на, а Марика и не заметила, как Торнберг ее забрал себе!), он показывает знак

— На самом деле смысл его очень прост и даже примитивен. Я удивлен, что вы не разгадали его сами. Если вы узнали изображение планеты Меркурий, то наверняка знаете, как изображаются Венера и Марс. Венера — кружком с крестиком внизу, напоминающим ручное зеркало, непременный атрибут женщины, а Марс, покровитель воинов, сильных мужчин, изображается кружком со стрелкой, которая во все времена имела не только воинственный, но и фаллический символ. Таким образом, заинтересовавший вас знак означает не что иное, как слияние мужчины и женщины. Ритуальный половой акт. На его необходимость я намекал также, изображая анх, копье, который тоже имеет это значение, помимо многочисленных других. Странно, что Алекс не говорил вам об этом. Наверное, пожалел вашу стыдливость? Или говорил, но вы сами предпочли чистоплотно пропустить эту информацию мимо ушей? Ну так я вас щадить не стану, и вам придется меня выслушать. Повторяю: необходимое условие моего эксперимента — сексуальный контакт, и вам с фон Саксом придется принять в нем самое живое и непосредственное участие.