Деклан Хьюз - Дурная кровь

Земля по всей территории парка была усыпана пакетами из-под чипсов, смятыми сигаретными пачками, фантиками от конфет, использованными презервативами, окурками, собачьими экскрементами, банками из-под пива, пластиковыми бутылками и осколками стекла. Через ворота в противоположном конце парка я вышел в узкий переулок, а затем на широкий пешеходный проход в поместье Чарнвуд. Тропинки с обеих сторон вели к площади, вокруг которой стояли небольшие дома из песчаника с крошащейся, некогда белой облицовкой верхних этажей. Между двумя тропинками высились восемь колонн из красного кирпича, за ними находился неухоженный овальный газон, где трава перемешалась с грязью. Этот кошмар занимал треть расстояния до площади. Колонны возвышались на метр, около них несколько подростков в спортивных сине-белых костюмах курили, пили из длинных горлышек «Роллинг Рок» и бросали пустые бутылки в грязь. Когда я проходил мимо них, они что-то забормотали в мой адрес и захохотали вслед.

С Чарнвуд-сквер по тропе, ведущей вниз, я добрался до Чарнвуд-драйв. Стены домов украшали граффити: «ИРА», «Наркотики», и «Ниггеры, убирайтесь домой». Некоторые из домов, мимо которых я проходил, были чистыми и ухоженными, с цветами или новыми машинами в палисадниках; другие были обветшалыми, рассыпающимися и неухоженными. Вообще грязь была повсюду: бумага, пластик, битое стекло, покореженные коляски и детские велосипеды, остовы кроватей и поломанные электроприборы, свернутый ковер и деревянный чайный поднос – все просто выброшено за ненадобностью. Толпой бегали детишки, они сновали по лужам и брызгались, что-то кричали. Очень толстая женщина в халате винного цвета и прожилками того же оттенка на жирном лице стояла перед входной дверью дома, курила и пила из банки сидр; за ее спиной стереосистема играла «Нация опять».

В конце Чарнвуд-драйв была еще одна тропинка; мне показалось, что там промелькнул Десси Делани, но это оказался кто-то другой, немного похожий, в сине-белом тренировочном костюме. С ним было двое: один, в черной кожаной куртке, джинсах и ботинках на толстой подошве. С собакой-боксером на поводке он сам напоминал боксера, отошедшего от дел. Другой, лет пятидесяти, с зачесанными назад серебристыми волосами, в черных тренировочных брюках и белоснежной куртке с капюшоном, весь увешанный золотом, смахивал на босса.

– Все в порядке, брат? Чего-то ищешь? – спросил первый, в тренировочном костюме.

– Ищу Чарнвуд-авеню, – ответил я.

– Иди прямо до конца, сверни за угол и поверни назад, и ты пришел. Тут у нас вроде лабиринта, верно?

– Спасибо. – Я попытался пойти дальше.

Боксер начал теснить меня, а Тренировочный Костюм загородил дорогу. Я взглянул на Босса, тот пожал плечами. Тренировочный Костюм быстро обшарил меня сверху донизу, а я стоял и ждал, выбора у меня не было. Он наклонился ко мне и прошептал:

– Ты точно не полисмен. Знаешь, как я догадался?

– Как?

Он двумя пальцами щупал мою куртку:

– Те не потратятся, чтобы купить приличную тряпку, парень.

Взглянул на Босса, тот кивнул, потом взглянул на меня и улыбнулся:

– Дома пятьдесят два и пятьдесят три. Коричневый налево, белый направо. Тебе, похоже, нужен белый, так ведь, приятель?

– Все так, – ответил я.

Тренировочный Костюм отступил в сторону, я пошел дальше. Слева, на полоске мокрой травы среди собачьего дерьма валялся выброшенный костюм-тройка, в бежево-коричнево-желтую полоску.

В конце тропинки напротив последней террасы с десятком домов виднелась крытая автобусная остановка; тут дорога сворачивала к окружному шоссе. Я завернул за угол, свернул направо, затем еще раз и оказался уже на Чарнвуд-авеню. Джемма Кортни жила в доме номер тридцать шесть, в ее палисаднике не было мусора, но не было и цветника. Дверь освещал слабый желтый свет уличного фонаря, отклонившегося от вертикали, как молодое деревце под ветром.

Джемме Кортни можно было дать двадцать четыре года, или одиннадцать, или сорок девять; огромные, как у олененка Бэмби, глаза, полные губы и короткие белокурые волосы; костлявая и высокая и, судя по скулам, потребитель героина. В черной кожаной мини-юбке и в том, что с первого взгляда я определил как красный топ и что при ближайшем рассмотрении оказалось просто красным лифчиком. Мои глаза не сразу адаптировались к обстановке, потому что в крошечной гостиной горели всего две лампы, обе окутанные красными шелковыми шарфами; стоял дым от ладана и ее сигарет. Когда Джемма Кортни откинулась на спинку дивана и раздвинула ноги, демонстрируя кружевной край чулок и трусики в тон лифчику, я понял, в чем дело. Она растянула в улыбке красные губы и похлопала по дивану рядом с собой.

– Прошу прощения, я не клиент, – объяснил я. – Частный детектив.

Улыбка исчезла с лица Джеммы Кортни. Она взглянула на часы.

– Да пошел ты… Я в это время зарабатываю. Ты сказал – тебе нужен час, так что плати.

Судя по голосу, она не рассердилась, мне даже показалось, что облегченно вздохнула.

– Сколько ты обычно берешь?

– Сотню.

Я сомневался, что Джемма Кортни обычно получает сотню за час, но решил, что спорить себе дороже, поэтому отдал ей деньги и попросил включить свет. Она поставила чайник на огонь, потом отправилась вверх – лестница была в середине гостиной – и вернулась в розовом тренировочном костюме и розовых сандалиях. С лица она начисто смыла макияж. Ее тонкое тельце без должных выпуклостей в районе попки и грудей в темноте позволяло предположить, что она еще далека от совершеннолетия. Но при ярком свете стали заметны морщины. Пока она в кухне готовила чай, я оглядел небольшую гостиную: потолок из древесины магнолии, стены, по углам отсыревшие, дешевый и вздутый в трещинах деревянный пол, электрический камин с искусственным пламенем; телевизор и видео, подержанная мебель… Кипа фотографий в рамках. Они лежали на комоде изображением вниз; я поставил их вертикально и увидел, что на всех изображен ребенок в разном возрасте: младенец, ковыляющий годовалый малыш, улыбающийся трехлетний мальчик. Когда Джемма Кортни обнаружила, что я их рассматриваю, она так быстро пролетела через комнату, что я решил – сейчас меня ударят. Она сгребла фотографии и положила изображением вниз на диван, потом села рядом, зажгла сигарету и выдохнула дым так резко, будто выполнила какое-то физкультурное упражнение.

– Ну, и чего вам надо, мистер детектив? – она скрестила ноги и стукнула ступнями одна о другую.

– Это не так просто объяснить. Видите ли, ваш отец, Кеннет Кортни, мертв. Его тело нашли неделю назад.

Я объяснил, при каких обстоятельствах нашли тело и что это означает, то есть как давно он мертв. Все то время, пока я говорил, она не сводила с меня глаз, кивала. Когда я все сказал, она сжала губы и встряхнула головой.