Владимир Михайлов - Выстрел на Лахтинской

Наконец спутники увидели нагромождение скал, которое напоминало старинный замок. У подножья скалы и был расположен ресторан.

Стоящий у входа усатый швейцар в брюках с лампасами распахнул двери, и Маргонин, взяв Аню под руку, поднялся по широкой лестнице, покрытой ковровой дорожкой, на второй этаж, где находился зал.

Аня выбрала столик у окна, и тотчас же к ним устремился официант — немолодой сухощавый мужчина в черном фраке и галстуке бабочкой. Леонид заказал бараньи отбивные, фрукты и вино. Народу было не очень много, ресторан работал до часу ночи, и «настоящие» посетители собирались часам к семи.

Маргонин обвел взглядом зал. На небольшой сцене вяло играл оркестр. За соседними столиками сидели нарядные женщины с хорошо одетыми кавалерами, скорее всего — нэпманы. Анатолия в зале не было.

Толстенький тромбонист с широким носом и веревочными усиками объявил: «Наш гость из Ленинграда Африкан Семенович приветствует музыкальным номером своего друга из Казани Таджи Базаровича!» Оркестр заиграл восточную мелодию, а какой-то высокий хмельной мужчина в черкеске с серебряными газырями, покачиваясь, вышел из-за столика, пытаясь станцевать нечто похожее на лезгинку.

Время шло, в ресторане становилось все шумнее, по залу все быстрее проносились официанты с подносами, уставленными бутылками с коньяком, водкой и всякой снедью. Свободных мест уже не было, а Панкратьев все еще не появлялся. Подумав, что Анатолий уже вряд ли придет, Маргонин подозвал официанта, представился и достал из кармана фотографию разыскиваемого. Официант чуть отодвинул фотоснимок от глаз, прищурился, затем наклонился, всматриваясь в него, и, наконец, сказал:

— Очень похож на нашего вчерашнего гостя, правда, тот был с усами и постарше. Сидел он вон там, — официант указал в центр зала, — я бы его, возможно, и не запомнил бы, но он здорово перебрал и повздорил с соседями по столу. Метрдотель уже хотел послать за милицией, но когда скандальный посетитель это услышал, то моментально стих и извинился.

— А раньше он в ресторан приходил?

— Пожалуй, нет... а впрочем, не помню.

Аня взглянула через плечо Леонида на фотографию и воскликнула:

— Так ведь это тот человек, который подозрительно вел себя возле дома Близнюковой!

— Это Анатолий Панкратьев! — сказал Леонид, когда официант отошел.

В ресторане стало жарко. Леонид и Аня вышли на небольшую террасу. В темноте угадывались очертания скал «Замка». Было душно, небо заволокли темные рваные тучи. Они были на балконе одни. Маргонин прижал Аню к себе и несмело поцеловал ее, ощутив на губах вкус яблок и вина.

Когда они ехали назад, разразилась гроза. Возница поднял кожаный верх фаэтона. Капли дождя, превратившегося в ливень, начали барабанить по крыше, водяная пыль оседала на их лицах, и Ане стало очень уютно рядом с Леонидом, который накинул на нее пиджак и обнял. Он почувствовал, как жизнь его переполняется счастьем.

Прошло всего несколько дней, и дело Близнюковой вдруг получило неожиданный оборот. Лидия Александровна вновь обратилась в милицию. Теперь ее и впрямь обокрали. Кража произошла между двумя и тремя часами дня, когда она уезжала по своим делам в Пятигорск. В квартире все было перевернуто вверх дном. К счастью, вору не удалось обнаружить тайник. Взяли все-таки две картины, висевшие в гостиной, и серебряный чайный сервиз старинной работы.

В тот день, как назло, сотрудники уголовного розыска выехали в Ессентуки на совещание и за квартирой Близнюковой никто не следил. Маргонин опросил соседей, но никто ничего не заметил. Лишь какой-то школьник сказал, что видел у дома Близнюковой дяденьку с чемоданом. Однако описать его внешность мальчик так и не смог.

— С чего это вы снова решили меня допрашивать? — в голосе Загоруйко слышалась искусственная бравада.

— Обстоятельства изменились, — заявил Маргонин, — и на этот раз ваши показания будут записаны в протокол, а вам придется подписать его.

— Вы в чем-то меня подозреваете? — спросила Галина Ивановна.

— Будьте добры, отвечайте на вопросы. Вы давно живете одна?

— Лет пятнадцать назад муж ушел к другой.

— В прошлый раз вы говорили, что в последнее время ваши отношения с племянницей ухудшились. Почему это произошло?

— Я попросила ее одолжить мне денег. Две тысячи рублей. Она отказала. Наверное, чем человек богаче, тем становится скаредней, — в ее словах чувствовалась явная зависть племяннице.

— Зачем вам нужно было столько денег?

— Хотела купить небольшой домик невдалеке от парка. За него просили три тысячи. Одну тысячу я накопила, остальные постепенно бы вернула племяннице, но она мне отказала.

И тут Маргонин неожиданно спросил в упор:

— Кто такой Анатолий Панкратьев?

У Загоруйко затряслись губы.

— Не знаю такого.

— Как же не знаете? Лидия Александровна сообщила нам, что ваша сестра замужем за ташкентским профессором Панкратьевым.

— Да, это действительно было так, но они разошлись. Да и сестру я совершенно забыла. Мы давно не переписываемся и не поддерживаем никакой связи.

— А вот Антонина Ивановна не только помнит о вас, но даже и фото хранит, где вы с ней вдвоем на фоне Кисловодского орла.

Загоруйко смешалась.

— Понимаете... Мы с Тоней действительно были когда-то очень дружны, но потом, в жизни всякое бывает, разошлись...

Маргонин лишь укоризненно покачал головой:

— Но теперь-то, Галина Ивановна, вы, надеюсь, не станете отрицать, что хорошо знакомы с приемным сыном своей сестры? Кстати, я должен предупредить вас об ответственности за ложные показания.

— Вообще-то слышала о нем, конечно.

— Почему же сразу не сказали об этом?

— Просто забыла, что есть такой на свете.

— Может быть, вспомните все-таки что-нибудь о нем.

— Нет, я ничего о нем не знаю.

— Нам придется произвести у вас обыск.

— Что же, обыскивайте...

Двое понятых внимательно следили за сотрудниками милиции, производящими обыск. Ни в комнатке Галины Ивановны, ни в пристройке украденных вещей не оказалось. Но рассматривая семейный альбом, Маргонин обнаружил фотографию юнкера с надписью: «Дорогой тете Гале от Анатолия».

— Так вы и теперь будете утверждать, что всего лишь только понаслышке знаете Анатолия Панкратьева?

Загоруйко всхлипнула:

— Извините ради бога. Я думала, что его разыскивают как бывшего офицера, и поэтому не хотела говорить о нем. Простите, пожалуйста, я испугалась.

— Могу вас заверить, что как бывшему офицеру ему ничто не грозит. Интересует он нас по совершенно другому поводу. Расскажите, когда вы его видели в последний раз.

— Я все скажу, — торопливо заговорила Загоруйко, — недели две назад, часов в восемь вечера ко мне кто-то постучал. Открыла дверь и удивилась — Анатолий. Я сразу его и не узнала, ведь мы не виделись пять лет — с тех пор, как я гостила у сестры в Ташкенте. Детей, как вы знаете, у меня нет, и Толю я очень любила. Он казался мне обделенным родительской любовью. Когда ему было 10 лет, сестра родила Петю, и с этого времени воспитанием Анатолия никто не занимался. Он был предоставлен сам себе, а в 1915 году отец отправил его в юнкерское училище.