Владимир Михайлов - Выстрел на Лахтинской

— Вот теперь можно и за дело браться. — И начальник распорядился, чтобы принесли протокол задержания в качестве свидетеля Анатолия Николаевича Панкратьева.

Обжигаясь горячим чаем, Маргонин читал написанный химическим карандашом на двух вырванных из блокнота листочках протокол: «Вечером шестого августа 1927 года в ресторан «Уголок» пришли, чтобы отдохнуть, сотрудники местного кооператива Сапожников и Арнаутов. Примерно часов в семь официантка посадила к ним за столик двух граждан, которые заказали водку, коньяк и закуску. Вновь пришедшие — Потапов и Панкратьев, выпив, начали довольно громко отпускать непристойные шуточки по адресу находившихся в ресторане женщин. Арнаутов сделал замечание Панкратьеву, что так, мол, нельзя вести себя в общественном месте. И тут Потапов плеснул Арнаутову в лицо рюмку водки. Завязалась драка, во время которой Потапов нанес Арнаутову телесные повреждения».

— И как же развивались события дальше? — поинтересовался Маргонин, возвращая протокол.

— Сотрудники ресторана вызвали наряд милиции, хулигана доставили к нам. Удалось выяснить, что Потапов — это рецидивист, сменивший фамилию. Панкратьев, не дождавшись суда, куда-то уехал.

— Вы бы не могли вспомнить настоящую фамилию Потапова? — спросил Маргонин, допивая вторую чашку чая.

— Запамятовал. Но нет ничего проще. Пройдите в городской суд и посмотрите дело.

Небольшое здание Оренбургского городского суда находилось неподалеку. Разрешение на знакомство с делом полагалось получить у судьи, но тот был на заседании. Чтобы скоротать время, Маргонин прошел в зал, где шел суд. Слушалось дело о попытке ограбления сберегательной кассы. Как оказалось, двое молодых людей, угрожая оружием, потребовали от кассира открыть сейф.

Был конец дня, и посетителей в кассе уже не было. Но кассир проявила мужество и самоотверженность, она бросила в вооруженного налетчика бутылку с молоком. Грабитель выстрелил и ранил ее. Выстрел и крики привлекли внимание прохожих, и преступники были задержаны.

Маргонин подумал, что Анатолий так просто сберегательную кассу грабить бы не стал, он свои преступления тщательно продумывает и недаром в преступном мире носит кличку Интеллигент, а вот Стецюк — тот просто исполнитель и способен на любое преступление.

Дневное заседание закончилось, и через десять минут Леонид получил небольшую папку с аккуратно подшитыми протоколами допроса свидетелей и обвиняемого. В обвинительном заключении говорилось, что еще до суда была установлена личность обвиняемого, который оказался вором-рецидивистом Стецюком Я. Н. Большинство свидетелей, вызванных в суд, показали, что зачинщиком драки является именно он, и поэтому Стецюка приговорили к двухмесячному тюремному заключению.

Как явствовало из справки, приложенной к делу, он отбывал наказание в Оренбургской окружной тюрьме. Но в тюрьму Маргонину удалось попасть только назавтра, так как она находилась за городом. Здесь ему сообщили, что Стецюк Яков Никандрович три дня назад отправлен в Ташкент по требованию Ташкентского уголовного розыска как подозреваемый в убийстве профессора Панкратьева.

Официантка ресторана «Уголок», обслуживавшая в тот день столик, за которым ужинал Стецюк со своим дружком, опознала Анатолия по фотографии, предъявленной Маргониным. После этого Леонид выехал из Оренбурга. Через несколько дней в Ташкент доставили и Анатолия.

Едва Сазонов вошел в вестибюль горотдела милиции, как дежурный попросил его зайти в кабинет Зинкина. Начальник уголовного розыска, положив локти на стол, внимательно слушал, что отвечали Стецюк и Анатолий. Рядом с Зинкиным сидел Маргонин. Он молча пожал руку Сазонову. Зинкин кивнул ему и снова принялся за Анатолия:

— Значит, вы, гражданин Панкратьев, или Андреев, или как вас еще, даже находясь сейчас на очной ставке со Стецюком, все же отрицаете, что вступили с ним в преступный сговор и обокрали профессора?

— Я вообще возмущен тем, что здесь происходит, — Анатолий смотрел прямо в лицо Зинкину, как человек, не чувствующий за собой никакой вины, — гражданина, находящегося рядом, я знать не знаю и ведать о нем не ведаю. Я хочу сделать заявление для прокурора. Как мне стало известно во время допроса в Кисловодске, кража и убийство произошли 5‑го августа. Меня в это время в Ташкенте, к счастью, не было. Поэтому ваше обвинение я считаю клеветническим.

— Вот как вы заговорили! — возмутился Зинкин.

— Да, я подтверждаю, что по просьбе своей тети взял у ее племянницы кое-какие вещи. Но это было в Кисловодске. Я поступил так, чтобы отдать Галине Ивановне то, что ей должна была Близнюкова. Это — наше внутреннее, семейное дело. А меня вдруг арестовывают и препровождают в Ташкент!

— А вы, наверное, хотели, чтобы вас в санаторий отправили, да еще по бесплатной профсоюзной путевке?.. Скажите лучше, откуда у вас золотые часы «Брегет»?

— Подарок отца.

— Так, а вы, гражданин Стецюк, знакомы с гражданином Панкратьевым?

— Первый раз вижу.

— Значит, сотрудники оренбургской милиции возвели на вас напраслину? Вот копия акта о драке. — Зинкин достал из ящика стола голубоватый листок бумаги, показал его Стецюку и потом передал Панкратьеву.

Анатолий внимательно прочел акт и подтвердил, что давал показания в оренбургской милиции как свидетель.

— Что ж, факты говорят о том, что в день убийства в Ташкенте вас действительно не было. Однако это еще не убеждает нас в том, что вы не имели отношения к убийству. Многое вы не договариваете.

— Почему это? — Анатолий даже усмехнулся пренебрежительно. — Уверяю вас, к убийству я не имею никакого отношения и к краже тоже.

— Ну, а чем вы объясните хотя бы то, что пытались скрыть свою подлинную фамилию? — продолжал допрос Зинкин. — И далее. Ваш преступный сговор со Стецюком убедительно доказан, а между тем именно Стецюк продал драгоценности, принадлежащие вдове профессора.

— Я еще раз заявляю, что с гражданином... как его, Стецюком, не знаком. В ресторане мы встретились случайно.

— Уведите Панкратьева, — распорядился Зинкин, — а с вами, Стецюк, мы еще поговорим. Итак, каким образом у вас очутились вещи покойного профессора?

— Какие вещи?

— Перечислить? Те, что Боликова купила у вас. Она созналась в этом.

— Не знаю никакой Боликовой.

— Ну что ж, идите и вы в камеру. От души советую вам вспомнить и Боликову, и все остальное.

— Вызовите Боликову для очной ставки, — обернулся Зинкин к Сазонову, — а заодно и того пенсионера,который видел Стецюка и Анатолия у квартиры профессора...

...Как ни отпирался Стецюк, но после очных ставок он сознался в том, что утром четвертого августа, дождавшись, когда профессор и его жена уйдут на работу, открыл отмычкой дверь в квартиру профессора и взял из ящика стола серьги и кольцо. Собака во дворе подняла лай, и поэтому, утверждал Стецюк, он задерживаться не стал, аккуратно задвинул ящик, а уходя, запер дверь той же отмычкой.