Григорий Лерин - Морской волк

Костик был благодарный слушатель. Он ржал так, что стены тряслись.

— Ну ты дал, браток! Здорово! А они что?

— Да сначала сидели, врубались. Я уже хотел ещё раз повторить и рукой показать. Но гляжу — начали догонять. Ну а потом раскудахтались.

Костик хохотнул и сказал:

— Конечно, ты же был самый начитанный футболист в дивизии. На этот прикол я попался ещё в срочную.

Первый день в сводной группе спецназначения Пеликаныч, тогда еще просто товарищ старший лейтенант — для нас и Роберт Мелиханович — для командира, зачитал приказ о создании, назначении и так далее, а потом этак дружелюбно предложил:

— Что, хлопцы, прогуляемся?

— Это ещё куда? — спросил кто-то мудрый.

— Да за ограду, на природу. Разомнетесь, подышите.

— А можно мячик взять? — спросил кто-то глупый.

— Возьми, сержант. Конечно, возьми.

Мы бежали до привала километров десять.

Когда нам было разрешено повалиться на землю, и я смог наконец выпустить из рук проклятый мяч, ротный спросил:

— В футбол кто хочет погонять?

Раздались хрипы и бульканье. Умирающие смеялись.

Я долго поднимался, боясь оторваться от земли, а когда разогнулся, дороги назад уже не было. Я подкинул мяч и начал жонглировать. Левой ногой, правой, коленом, другим, пяткой, головой, опять коленом.

Где-то на восьмидесятом ударе мы с мячом завалились. Больше я не вставал, урвав пять минут отдыха.

— На обратном пути можешь в баскетбол попробовать, — разрешил Пеликаныч.

Я вынул штык-нож и ткнул в мяч. Он презрительно свистнул и превратился в неровный блин, который я сунул за пазуху.

— Не смогу, та-арищ старший лейтенант, мячик сдулся.

Проблема обратного пути была частично решена.

С мячиком меня доставали две недели, пока я не стал библиотекарем.

На утренней поверке Пеликаныч спросил:

— Кто любит читать книги и будет библиотекарем?

Смышлёный служивый люд молчал. Я, полслужбы провалявший дурака на футбольном поле под опекой командира, удивился, что никто не любит читать. К тому же любая должность дает какие-то преимущества.

— Разрешите мне. — Я виновато посмотрел на ребят. По их лицам понял, что опять во что-то влип.

— Разрешаю, сержант.

Пеликаныч сходил в каптерку и принёс большой потёртый чемодан с кожаными лямками.

— Вот это наша библиотека.

И следующий, и ещё много марш-бросков я бежал с библиотекой за плечами, а следом за мной неслась очень популярная в группе частушка:

Мы ещё много чего вспомнили. Костик спросил:

— Ну как, нравится?.

Я осторожно ответил:

— В общем — нравится. Но я ведь не знаю, какую цену ты за это платишь.

Костик понял, усмехнулся.

— Обошлось чисто, браток. Попал под крылышко. Сначала, конечно, силовые услуги, но потом и голова понадобилась. Сейчас я кто-то вроде младшего компаньона. Завтра решим с тобой, что и как. Ну а сегодня отдыхаем.

И пошло-поехало. Словно с неба посыпались красивые девушки, полилась музыка, танцы. Я уже не смущался своих потертых джинсов, не очень гармонирующих с окружающей дорогой упаковкой, тем более что шикарная Кристина сидела у меня на коленях так, будто именно эти колени она ждала всю жизнь. Я расслабился, поплыл. Мне было спокойно и хорошо. Я был у друга.

Когда нас с Кристиной увозили в том же «вольво», Костик крикнул:

— Крыська, последи, чтобы он сапоги снял.

— Да я в туфлях, Костик, — пропищала в ответ Крыська.

Утром я с трудом выпутался из объятий длиннорукого и длинноногого спрута, сходил в душ и все такое и вернулся в комнату одетый и немного посвежевший. Я наклонился и чмокнул Кристину в нос. Она потянулась, заворчала, потом сказала, не открывая глаз;

— Пиво и коньяк в холодильнике.

— Спасибо, — засмеялся я. — Не надо.

Мне было хорошо, несмотря на тяжелую голову.

— А тебе принести?

— Я — нормально. Вы ведь с Костей ушли далеко вперед. Но ты всё равно был очень милый.

— Ты и сейчас очень милая.

К сожалению, я совсем не помнил, насколько милым был я и — Кристина.

Она открыла глаза и с интересом посмотрела на меня, но я уже уходил, боясь быть превратно понятым. Меня ждали перемены — я торопился.

Я обернулся на пороге:

— Спасибо.

— Носи на здоровье, — вяло отозвалась Кристина.

Мне показалось, что у нее очень усталый вид, и я освободил кресло:

— Садитесь, пожалуйста.

Женщина села.

— Спасибо.

— Соизволил наконец-то, — закудахтало за спиной, — а то как войдут, так сидя и едут. Совсем обнаглели. А эта ещё — спаси-ибо.

Я повис на поручне. Крыть было нечем.

— И убери локоть! Он мне перед лицом тычет.

Я убрал. Я совершенно спокоен.

Костик нашёл мне работу. На 1000 долларов в месяц. Пристроил личным шофером и охранником к дамочке, которая разбила машину, сломала руку и теперь остро нуждается в моей помощи.

Для меня это были Деньги. Костик же сумму назвал без энтузиазма.

— Но это так, временно, браток. Я тебя расписал в лучшем виде, сам понимаешь, а Клин обрадовался и говорит, мол, пусть мою Наташку повозит, пока не выздоровеет, если он такой ответственный.

— Костик, да за тыщу баксов я готов по выходным ещё и выращивать розы в её горшочке.

— Вот про её горшочек ты забудь. Я же сказал, кто у неё папа. Как бы он не посадил в твоём горшочке кактус.

— Костик, я ничего такого не имел в виду, но про горшочек уже забыл. Про папу помню, что он какой-то Клин.

— Он — мой босс, браток! — серьёзно и даже с гордостью сказал Костик.

Я проникся.

— Спасибо, браток. Я о таком и не мечтал.

— А ты и не мечтай, — ответил Костик. — Вот телефон, звони.

Она подошла к сине-стальному «пассату» и спросила:

— Вы — Стрельцов?

— Да, здравствуйте.

— Привет. Будем работать вместе, мистер Бодигард, — и подала ладошку. — Наталья Васильевна.

Так и повелось: она — Наталья Васильевна и на «вы», я — Кевин Костнер, Санчо Панса, Антоний, почему-то Лаврентий Палыч и ещё многие, кого я не знал даже, и на «ты», хотя Наталья Васильевна была меня младше лет на десять и слово «вы» употреблять умела, как я понял из ее первой фразы.

Наталья Васильевна была хорошенькая, умненькая, бойкая на язык девица. Она училась в институте, а в свободное от учёбы время вела крайне распущенный образ жизни, что предельно усложняло мою работу в моральном аспекте, но не отражалось на материальном.

Я приезжал к концу занятий, вез ее домой на переодевание, или мы сразу из института ехали в бар, ресторан, на дискотеку. Там я получал свой стакан сока и тянул его, пока моя гетера завлекала: и развлекала очередного мальчика, потом вез счастливую парочку к ней домой и всю ночь сидел на кухне на страже, напиваясь кофе до тошноты. Утром я провожал джентльмена и отвозил леди в институт, оставляя машину на стоянке, чтобы вернуться через восемь часов. И так почти каждый день. Иногда мы ездили не по барам, а по магазинам, что было не менее утомительно, но зато ночью я спал дома.