Дмитрий Вересов - Искушение ворона

– И я в этом пойду на вечеринку? – ахнула Таня, поглядевшись в зеркало, – ведь там соберутся известные люди!

– Это Голливуд, мэм, здесь нет неизвестных людей, – отвечал стилист, – и я вообще не зря ем свой хлеб, у меня берут советы и Роки Валентин, и Сузи Ли, и Брэнда Кармен, я обещаю, вы будете на вечеринке лучше всех!

– Но мне не семнадцать лет, как вы вероятно заметили, – робко возразила Таня.

– И не девяносто, правда ведь?! Мадам, вы приехали откуда? Из Фриско? – усмехнулся стилист. – Вы не видали голливудских вечеринок, здесь и шестидесятилетние бабки заголяются смелее, чем тинейджерки в Оклахоме. Это Голливуд!

И все-таки Таня не решилась. Слишком смело!

Заплатила крашеному двести долларов за консультацию, потом взяла такси, поехала в «Нина Риччи» и купила себе черное petit robe за тысячу долларов. В гардеробе каждой женщины должно быть черное платье с вырезом. Если есть бюст – вырез спереди, если бюста нет – сзади. Таня взяла платье с вырезом на груди. Долго думала – брать ли напрокат колье с бриллиантами, но посчитала слишком претенциозным и решила, что тонкой золотой цепочки с православным крестиком будет вполне достаточно.

«Что-то молнию заедает, – недовольно подумала Таня, когда умелая рука застегивала молнию. – А! Сойдет для одного вечера!»

Парикмахер, очевидный француз, которому Таня доверила свои волосы, превзошел самого себя. А главное, он с истинно француз-ским шармом похвалил ее платье. От такого комплимента просто закружилась голова! Значит, все правильно, все в точку! Настроение поднялось на Эйфелеву башню за считанные секунды. Таня была довольна собой как никогда, а это значило: все вокруг будут чувствовать то, что чувствует она, – счастье быть и уверенность стать…

В полдесятого Таня подъехала на Оушн Бульвар, 431.

Она правильно рассчитала и приехала, когда все уже собрались, но еще не сильно нализались и нанюхались…

В дверях типичного южнокалифорнийского миллионерского бунгало ее встретили Эрон Фридляндер и Майкл с какими-то сильно поддатыми цветными девчонками.

– А вот и Таня! Хай, дорогая…

Обязательные в артистической среде поцелуи…

– Хай!

– Бонсуар!

– Буэнос ночес!

А стилист-то был прав! Прав на все свои двести баксов!

Женщины здесь были одеты оч-чень смело. С какой то остервенелой лихостью…

И то, что крашеный давеча предлагал, было еще не самым крайним экстремумом в ряду оголтелых калифорнийских модниц, собравшихся в доме Колина Фитцсиммонса.

У Тани разбежались глаза…

Гитарист Джон Бон Джови, обладательница прошлогоднего «Оскара» за женскую роль Рита Иолович, режиссер Спилберг, битловский продюсер Джордж Мартин. Все были здесь!

И она была здесь… И все говорили ей «хай», и со всеми она терлась щечками cheek-to-cheek в формальностях артистически-братско-сестринских поцелуев…

Она выпила бокал шампанского.

– Я хочу познакомить тебя с одним русским, он прекрасно поет и играет на гитаре, как Юл Бриннер в молодости, – сказал Эрон, беря Таню за локоток и подводя ее к гостям, рассевшимся вокруг ярко-сочного брюнета с гитарой.

Брюнет был словно из сказки про тысячу и одну ночь – классический злодей-любовник… Колдун Сакура из Седьмого путешествия Синдбада-морехода. Огромные черные глаза, сочные, обрамленные черными усиками и бородкой красные губы… И удивительно проникновенный бархатный баритон…

Когда она подошла, брюнет пел романс Пилата из оперы Ллойда-Вебера… Пел очень хорошо. В голосе, как и на пластинке семидесятых годов, звучали боль и страдание бесконечно… бесконечно русского человека, не римлянина… Но русского.

– Это Гриша… Познакомься, Гриша, это Таня, – сказал Фридляндер, когда брюнет щипнул гитару в последнем угасающем аккорде.

– Я слышал о вас и слышал, что вы тоже поете, – сказал Гриша, подавая ей руку для пожатия, но не поднимая зада от дивана.

– Поет-поет! – ответил Фридляндер за Таню…

– Тогда, может, споем дуэтом? – спросил Гриша, раздевая Татьяну красноречивым взглядом.

– Потом, не теперь, – ответила Таня, слегка смутившись, – мне надо сперва адаптироваться, что ли…

Поболтала с оператором Майком. О том о сем и ни о чем.

Таня все еще чувствовала себя немного скованной. Практически никого тут не знает. И неужели все присутствующие – члены команды? Их команды, в которой ей, Тане, теперь предстоит работать?

Майка окликнули, он извинился и отошел, оставив Таню одну. Она автоматически стала искать взглядом знакомые лица. Вот мелькнул Эрон в проеме дверей, ведущих в смежную гостиную. Татьяна бессознательно двинулась туда, где играла музыка.

В соседней гостиной танцевали. Крутился подвешенный к потолку зеркальный шар, бросая на стены снежные блики. Так забавно! Совсем как на танцевальном вечере в их общежитии строительного треста двадцать лет тому назад.

Она обернулась, спиною почувствовав взгляд. Их глаза встретились. Это был тот, что давеча пел романс. Гриша! Он смотрел на нее и улыбался. Таня опустила глаза. Машинально протянула руку к фуршетному столику, так, дабы движением замаскировать свою скованность… Протянула руку и тут же внутренне похолодела.

Тонким, едва различимым только для ее уха писком предательски расстегнулась молния на спине!

Катастрофа! Это была катастрофа…

Плотно обтягивающее платье, освободившись от зацепа ненадежных пластмассовых зубчиков, разошлось, обнажая тело своей хозяйки.

Беспомощно окинув гостиную взглядом тонущей в омуте девочки, Таня быстро засеменила к свободному креслу, заведенной за спину рукой пытаясь как-то свести разошедшиеся края платья.

Она села в кресло и, оглядевшись, перевела дух. Теперь ее самопроизвольно образовавшийся вырез был прикрыт высокой спинкой.

Кто видел ее беду?

И снова ее взгляд встретился с его взглядом. Улыбаясь, Григорий подошел именно к ней.

– Вы разрешите пригласить вас на танец?

Она не на шутку рассердилась. Как? Он нарочно! Он хочет выставить ее на посмешище. Он ведь видел, как разошлась молния на спине.

– Я не хочу танцевать, – мрачно ответила Татьяна.

А он снова улыбался. И она не могла понять: это улыбка наглого самодовольного хама-шутника – или улыбка совсем иного свойства?

– Вы не поняли меня, Танечка…

Он назвал ее Танечкой…

– Вы не поняли меня, Танюша, я хочу быть вам полезным, потому что вы мне бесконечно симпатичны….

И тут он, словно фокусник, вынул из-за спины свернутую русскую шаль, и развернув ее, накинул Тане на плечи. «Спасена! – возликовала она. – Ах, какой он милый, все же!»

– Спасибо, Григорий, – только и вымолвила она.

– Я счастлив, если могу хоть чем-то пригодиться, хоть чем-то помочь…

Прикрыв разорванную застежку любезно поданной ей шалью, Таня поднялась из кресла и собралась было в дамскую комнату, но Гриша ее не отпускал.