Лин Гамильтон - Этрусская химера

— Полагаю, что эта вещь принадлежит вам, — сказала я, протянув руки с коробкой к собравшейся группе.

Дотти Бич разразилась слезами.

— Я не убивала Робера Годара, — прорыдала она. — Что бы тебе ни наговорили.

Тем временем Никола Мардзолини шагнул вперед, взял коробку, извлек из нее бесценное содержимое и поставил гидрию на каменную скамью. Все мы невольно поглядели на нее. Она казалась на своем месте в этой гробнице, что едва ли можно было назвать удивительным, поскольку подобная керамика в основном изготавливалась для мертвых. Мы находились в этрусской гробнице, в чем я могла быть уверена благодаря знакомству с Робером Годаром.

Я стояла у входа в палату примерно двадцати футов длины и подобной же ширины, переломленная углом крыша была выкрашена в красный цвет. Вдоль всех четырех стен располагались каменные скамьи, на которых лежали подушки; цепь их разрывал только вход, в котором я находилась, и еще один дверной проем справа от меня, за которым лежала густая тьма. Настенная роспись поблекла и исчезла почти, различить можно было только некоторые детали: голубые и желтые ласточки порхали на одной из них, контуры какого-то пиршества угадывались на другой. На противоположной стене была нарисована дверь, а над нею рука древнего художника выписала померкшее, но еще различимое изображение Химеры.

Перед фальшивой располагался стол, покрытый скатертью в тон потолку, и на нем был устроен бар. Вино стыло в большом ведерке со льдом, синего стекла бутылка с граппой уже была откупорена, рядом стояли блюда с маслинами и сыром, несколько свечей, расставленных на столе и по всему помещению, распространяли свет, перемешанный с тенями.

— Всему этому есть объяснение, — проговорил Сезар Розати.

— И все мы, не сомневаюсь, мечтаем услышать его, — произнес голос за моей спиной. Сердце мое ушло в пятки. Если я только что полагала оставаться в дверях и при необходимости срочно ретироваться, то предосторожность моя уже оказалась напрасной.

— Что вы делаете здесь? — спросила высокая женщина, длинные седые волосы которой были заколоты на затылке свободным шиньоном. Теперь она казалась истинной патрицианкой, непохожей на ту служанку, которой я увидела ее впервые.

Я оглянулась. В дверном проеме стоял высокий мужчина в белом костюме, белой шляпе и темных очках. Ширина его галстука не совсем соответствовала моде, как, впрочем, и размер лацканов, однако если ты не часто выходишь из дома, по-моему, нет особенного смысла покупать новый костюм каждый сезон.

— Здравствуйте, мистер Лейк, — произнесла я, не зная, повысит ли его появление мои шансы, которые до его появления я оценивала как двенадцать против одного, или сделает их еще меньше.

— Миссис Макклинток, Анна, — он вежливо кивнул в нашу сторону, — и вы, Мондрагон. — Альфред Мондрагон ответил коротким кивком.

— Лейк! — произнес Джино. — Серьезно? Это действительно Кроуфорд Лейк?

— Как вы отыскали нас? — потребовал ответа Хэнк.

— Я последовал за миссис Макклинток. Поскольку все вы за кем-нибудь следовали, я решил, что вправе присоединиться, — сухим тоном промолвил он.

— Вход сюда разрешен только по приглашению, — заметил Хэнк.

— Я как раз подумывал, что было бы написано в приглашении, получи я таковое, — продолжил Лейк. — Ужин с буфетом в шесть. Коктейли в склепе в четыре часа?

— Если это место вам не по вкусу, тогда вы вполне представляете, как можно поступить, — не сдавался Хэнк.

— Напротив, с моей точки зрения более приятное место отыскать сложно, — проговорил Лейк, осторожно меняя очки на пару более светлых. — А теперь, насколько я понимаю, миссис Макклинток должна услышать объяснения. Возможно, лучше начать с представления. Если вы не возражаете, я предпочитаю не обмениваться рукопожатиями. Я — Кроуфорд Лейк, а это миссис Лара Макклинток. Ну, а кто вы?

Анна Карагианнис, тетка покойного жениха Бренди Лейк, называть себя отказалась, однако остальные возражать не стали. Кроме Анны, Дотти и Джино, Евгении и Витторио, здесь были Сезар Розати, которого я подвела с обедом, Марио Романо, поддельный Лейк, антиквар Мондрагон, журналист Джианни Вери, крошечный ковбой Хэнк Мариани, Никола Мардзолини, мой недавний ухажер, и персона, которую я совершенно не ожидала здесь увидеть, Массимо Лукка, полицейский из участка карабинеров в Ареццо. Хэнк Мариани представился последним. Он подошел ко мне с протянутыми руками.

— Здравствуйте, здравствуйте, — представился он. — Меня зовут Пуплуна.

— Пуплуна? — фыркнул Лейк.

— Мы называем свое собрание Обществом Химеры, — пояснил задетый его тоном Марио Романо. — Каждый год, примерно в это время мы встречаемся здесь. Наше ежегодное собрание, как мы его называем, происходит здесь потому что, как вам известно, в этом районе встречались и этрусские цари — в городе, который они называли Вельсна, — чтобы поговорить о состоянии государственных дел, торговли, обороны и о прочих вещах. Этим восхитительным домом вместе с этрусской гробницей владеет Анна, любезно принимающая нас у себя каждый год.

Количество членов нашего общества ограничено тринадцатью, по числу этрусских городов-государств, и каждый из нас принимает имя одного из этих городов. Именно это и имел ввиду Гарольд, когда назвал себя именем Пуплуна. Я — Велс, Анна — Велсна, Дотти — Слевзи, Сезар — Руселла и так далее. — Он на мгновение умолк. — Боюсь, что на слух незнакомого человека все это может показаться достаточно глупо.

Он явно не мог найти подходящих слов.

— Быть может, будет лучше, если продолжу я? — спросил Никола. — Сколько же лет происходят собрания нашей группы? Почти десять? — Некоторые из собравшихся закивали. — Все мы питаем фанатический интерес ко всему этрусскому. У нас есть своя небольшая чат-группа в Интернете, где мы обмениваемся информацией и просто беседуем на интересные нам темы. Когда-то — должно быть, четыре или пять собраний тому назад, ни правда ли? — мы решили, что нам необходим собственный проект. Мы начали понимать, что не сможем оставаться просто клубом единомышленников.

— Кто-то, кажется, это был Сезар, — продолжил он, — предложил нам каждый год возвращать на родину одну из этрусских древностей. Мы начали собирать членские взносы и скопили некоторые средства на непредвиденные расходы и в случае необходимости на покупку вещей. Я отыскал в архивах сведения о пропавших вещах и составил список. Присутствующий здесь Альфред Мондрагон при своих неоценимых познаниях и связях в мире искусства сумел пока выяснить место нахождения четырех из них, очаровательной бронзовой скульптурки воина, великолепного каменного сфинкса, которые ныне находятся в коллекции Сезара Розати, килика работы мастера Бородатого Сфинкса, который, к сожалению, был выкраден из нее, а теперь и объекта наших трудностей, гидрии с Химерой, которая, как и все прочие, будет подарена Галерее Розати. Весьма вероятно, что ее создателем является мастер Микали, вам это известно?