Ольга Троицкая - Порочная королева

А что? Это идея! Говорят, женский смех бьет по взведенному мужскому достоинству с силой боксера-профессионала.

— Ну давай-давай, оголяйся, — руки Осадчего легли на плечи Карины. Она дернулась в полуобъятиях Апельсина и поняла, что уже не успеет схватить вазу.

— Нет! Я не хочу! — громко прошептала девушка.

Хозяин довольно хохотнул, точно услышал не слабый протест, а бесстыдную просьбу, и потянул блузку Карины из джинсов.

— Нет! — снова приглушенно вскрикнула гостья. Боязнь охранников запечатывала рот, мешала мысли.

Запел мобильник. Апельсин недовольно повернул голову в сторону столика. "Ну же! Подойди к нему!" — мысленно взмолилась Карина. Однако аппарат, зудящий в трусах Осадчего, оказался сильнее. С яростью Аркадий Никитович снова набросился на блузку девушки. Великоцкая вскрикнула и ударила по толстой отвратительной морде кулаком. Апельсин хрюкнул и с видимым удовольствием закатил девушке ответную пощечину. Голова Карины мотнулась, и боль «просветила» наивные мозги: женщина не может оказать серьезного сопротивления дрожащему от желания ублюдку. Дурочке-корреспондентке следовало бы написать более полезную статью с другим названием — "Когда тебя насилуют…", дать жертве советы, как отключиться на время полового акта…

Осадчий швырнул девушку на постель. Карина попыталась приподняться и все-таки добраться до стоящей в углу вазы. Однако на Великоцкую уже навалился красный барабан. Натужно сопя, Апельсин потянул вверх белоснежную блузку. Она зацепилась за черноволосую головку, и Осадчий грубо дернул шелк, сознательно причиняя девушке боль. Жадными руками вынул из бюстгальтера груди:

— Какие… Какие яблочки…

С торопливой злостью кусанул коричневый сосок, завозился с замком на джинсах.

— Не на-а-до-о! — Карина завопила уже в полный голос.

— Сейчас… сейчас… потерпи, девочка… вот когда покричишь… — Осадчий потянул за край красных кружевных трусиков.

Карина полоснула ногтями жирную спину насильника. Апельсин отвлекся от изучения тайных прелестей очаровашки и опять ударил по красивому, хоть и слегка подпорченному «трещинками» омерзения лицу. В голове Карины вспыхнуло новое страшное озарение: "Как быстро!.. Как быстро все это происходит…" Осадчий схватил девушку за подбородок:

— Еще хочешь? Ну, отвечай, сучка, когда я спрашиваю?!

Из глаз Карины потекли слезы ужаса и унижения. И тут рука в черной перчатке легла на жирное плечо:

— Сейчас я покажу тебе, что она хочет.

Апельсин, пораженный, замер. Его самодовольную морду вытянуло недоумение: что происходит?

Андрей стянул Осадчего с плачущей девушки и ударил в толстый живот. Аркадий Никитович отлетел в угол спальни и испуганно застонал.

Тут же его настиг еще один удар и еще один…

Карина, рыдая, подобралась на кровати, дрожащими руками прикрыла обнаженную грудь.

Она смотрела на безжалостное избиение полуголого человека и не испытала ни радости, ни облегчения, ни сострадания…

Андрей приподнял с пола дрожащего, как студень, Осадчего и приставил к его башке пистолет:

— Сейчас тебе мозги вышибу, мразь!

— Ме-е-е… Мне-е…

Апельсин силился что-то сказать. Голос его западал, застревал где-то в жирном чреве, никак не хотел выходить связными словами. Перед внутренним взором Аркадия Никитовича пульсировала гнусная картинка: он со спущенными штанами на первых полосах газет. А ниже убийственная подпись: бизнесмен Осадчий в своем загородном доме пытался изнасиловать несовершеннолетнюю. Эта сучка, обожающая свежий воздух, притащила с собою любовничка, и сейчас они «разведут» его на кругленькую сумму за так и не состоявшееся соитие. Осадчий замахал жирными руками и чуть не расплакался.

Подал голос мобильник, и на мгновение все, находящиеся в спальне, уставились на него. А потом так же синхронно повернули головы к двери. На лестнице шуршали осторожные шаги.

Видимо, охранники все-таки услышали подозрительный шум и посчитали своим долгом выяснить, в чем его причина. Раздался короткий стук.

Андрей сильнее вдавил пистолет в голову хозяина, прошептал:

— Отошли его! Быстро! Если хочешь жить…

Стук повторился.

— Ну? — Курок пополз вверх.

— Что надо? — рявкнул Апельсин. — Я же сказал: не беспокоить меня!

С его языка сорвалось грязное ругательство, и перестаравшийся охранник заспешил в обратном направлении.

— Молодец! — ощерил зубы в хищной улыбке гость. — А теперь снова будь хорошим мальчиком и скажи, за что ты убил Ивана.

— Како… — начал Осадчий и, скосив глаза на бандита, подавился словом.

Теперь он вспомнил, где видел ее. Вернее их.

А еще правильнее — слышал о сумасшедшей парочке. Приметы этих двоих передавали по телевизору в связи с убийством мальчишки Неверова. Аркадий Никитович заинтересованно вник в нудение диктора, призывавшего сограждан к бдительности за вознаграждение, и кое-какие выводы для себя сделал. Но когда в обед Осадчий, отставив в сторону тарелку с недоеденным сырным супом, усердно переваривал сухую информацию, ему и в голову не приходило, что через несколько часов свихнутые "народные мстители" нанесут ему визит смерти.

Минутное замешательство хозяина не укрылось от амбала с пушкой. Его узкие глаза выстудил могильный холод.

— При чем здесь я?! — с отчаянием поросенка, идущего на убой, взвизгнул Апельсин. — Не понимаю.

— Когда я прострелю тебе оба колена, ты, конечно, начнешь соображать лучше. Это очень больно. Знаешь? А потом ты станешь калекой.

Ходить не сможешь. Будешь гадить под себя.

Жена сбежит. Подельники тебя кинут. И ты закончишь свои дни в домишке для слюнявых инвалидов.

Осадчий икнул и замотал головою.

— Спрашиваю в последний раз: зачем ты убил ребенка?

— На какой он мне сдался? — прохрипел Апельсин. — Я деловой человек.

— Да. И ты хорошо запутал дела Неверова.

— Бред! — взвизгнул Осадчий. — Мы с ним давно задницей об задницу ударили! Он, между прочим, Бромана, зама своего, в банкротстве обвинял. Не меня! Спроси кого хочешь…

— А надо ли?

Аркадий Никитович задрожал мелкой дрожью, предчувствуя худшее: мужик с пистолетом и девка с нерусскими лютыми глазами ведут себя с одержимостью ваххабитов-смертников. Для них пришить человека так же просто, как сходить в туалет.

— Я заплачу… Сколько вам надо?

— Совсем немного: нам нужна только твоя дерьмовая жизнь. Ну что, будешь колоться?

Нет? Тогда расстрел начнем отсюда.

Андрей приставил пистолет к трусам Осадчего, надавил на член, давно потерявший боевую готовность. Карина, уже несколько пришедшая в себя, быстро застегивая блузку, процедила:

— Отстрели придурку яйца.

Андрей бросил взгляд на девушку и снова сконцентрировал свое внимание на жертве.