Лин Гамильтон - Мадьярская венера

Его забрали в то ужасное место, ну, вы знаете, секретное здание полиции на Андраши ут, 60. Когда-то это было замечательное место, но не теперь. Национал-социалистическая партия, люди свастики использовали его как штаб-квартиру, а когда после войны им на смену пришли русские, они просто заняли этот дом. Там в полуподвале и подвале было много камер, а некоторые люди говорят, что и огромная мясорубка, чтобы избавляться от жертв. Не знаю, правда ли это, но туда многие уходили, да так и не возвращались. С тех пор я никогда больше не ходила по тротуару мимо здания на Андраши ут, 60. Я всегда переходила улицу, чтобы не подходить слишком близко. Мы все так делали. Но они забрали Андраша туда, потому что когда-то он преуспевал. Он оказался одним из счастливчиков. Он вышел оттуда, а потом начал планировать побег. Он сказал, что пришлет кого-нибудь за нами, за Яношом и мной, но этого так и не произошло. Возможно, того человека поймали, или он не добрался. А возможно, его никогда и не существовало, — на мгновение женщина умолкла и взяла сына за руку.

Лори глубоко вздохнула.

— Как все это ужасно, верно? — обратилась она ко мне. — Мне едва сил хватает, чтобы переводить это.

— И хотя мы были в разводе, это не имело значения, — продолжила женщина свой рассказ. — Я была подозреваемой, просто потому что он уехал и потому что у вас был красивый дом. И они были правы, что подозревали меня в неподобающем мышлении. Каждый день Янош приходил из школы и рассказывал все, что ему там говорили. То, чему его учили, не было правдой. Я старалась объяснить ему так, чтобы он понял, что было действительно правдой, а не то, что придумали партийные работники. Я старалась ежедневно исправлять тот вред, что они наносили. Но мне приходилось говорить ему, чтобы эти знания, что я ему давала, он хранил глубоко в сердце и никогда не говорил о них вслух в школе. У меня была работа, не очень хорошая, но все же работа. И я знала, как через черный рынок найти пропитание для сына. Он хотел танцевать, его приняли в балетную школу, где тренировали лучших танцоров. Она находилась на другой стороне улицы напротив Оперного театра. Уроки им давали в самом Оперном театре. Янош был членом молодежной коммунистической организации. Мы пытались вписаться в общество, при этом не забывая, кто мы на самом деле. Члены нашей семьи были землевладельцами. У нас было имение, слуги, и мы хорошо к ним относились.

Возможно, Янош сказал что-то. Он был ребенком, и когда его отец послал ему фотографию своей машины в Америке, ему так захотелось похвастаться перед друзьями. Возможно, это и стало причиной. Или потому, что мой бывший муж сбежал. Несмотря на все мои усилия, беда все-таки пришла. Это было в 1951 году. Они пришли ночью, знаете, они всегда приходят ночью, в часы перед рассветом, когда сон самый глубокий и стук в дверь вызывает только смятение, а не желание убежать. Хотя куда бежать? Для чего сопротивляться? Нам дали два часа на сборы и позволили взять с собой только 250 килограммов багажа. Что выбрать? Что оставить?

А потом был переезд в деревню, к боли и трудностям, к смерти для многих. Нас посадили в грузовики с остальными, в чьих глазах были смятение или боль, как сейчас в ваших. Но это не то, о чем вы пришли услышать, не то, что вы хотели узнать. Вы хотите узнать о том, что тогда было оставлено? Картины, мебель — когда-то ценные вещи, которые вдруг в тех ужасных обстоятельствах перестали представлять ценность для тех, кого забрали. Их отдали людям, которых считали более достойными тем, кто пришел ночью.

— Так что же произошло с этой статуэткой, которую вы мне показали? Ее заполучил тот, кого считали более достойным. Надеюсь, она принесла ему с собой проклятье, — прошипела женщина.

— Спросите, есть ли у нее какие-нибудь соображения насчет того, кого посчитали более достойным? — попросила я.

Я подождала, пока переведут.

— Она говорит, что не знает, но она выяснила, кто въехал в квартиру. Это были мужчина и женщина с семьей, — поведала Лори. — Вы поймете, что я не перевожу все слово в слово. Она назвала их более нелицеприятными словами, чем просто мужчина и женщина, потому что считает, они могли предать их, чтобы заполучить квартиру. Фамилия пары была Молнар, Имре и Магдолна Молнар.

22 сентября

Тем ранним прохладным утром я сидела, грея руки о чашку с кофе, а подо мной сизой лентой протекал Дунай. Позади меня над Рыбацким Бастионом, где я снова сидела, встречая рассвет, возвышалась церковь Святого Матияша. Над водой поднимается туман, вокруг все замерло — картина этого утра запечалится в моей памяти навсегда.

Они будут здесь через несколько минут, все: дивы, Кароль и Фрэнк. Декорации расставлены: стулья вокруг столика, на котором в ящике лежит «Сталин». Я ощущала, как холод от каменного пола под ногами пробирается по моему телу, подбираясь прямо к сердцу.

Я услышала позади себя шаги. Они все пришли вовремя.

— Красотища! — изумилась Сибилла. — Как ты нашла это восхитительное место?

— Меня сюда привел Фрэнк, — ответила я.

— Что это? — указал Фрэнк на ящик, и все подошли, чтобы посмотреть.

— Фу! — сморщилась Сибилла. — Он настоящий? Скажи, что нет.

Кароль отодвинул крышку, чтобы получше рассмотреть содержимое, и несколько секунд таращился на него, прежде чем обратиться ко мне:

— Это ведь не…? Не может быть…

Я пожала плечами.

— Вполне возможно. Я нашла его в соответствующем месте.

— У него имя-то хоть есть? — рассмеялась Моргана.

— «Сталин», — ответила я.

— Ой, да хватит уже! — заворчала Грэйс. — Зачем ты нас всех сюда притащила? Наверняка не для того, чтобы пялиться на эту нелепость. Рассказывай правду!

— Правду? — протянула я. — Очень интересное слово для тебя, Грэйс. Или мне называть тебя доктор Талия Ляжёнесс?

Кароль, казалось, развеселился.

— Что это ты имеешь в виду? — тяжело выдохнула Грэйс.

— Автора той статьи, где предполагается, что венера подделка? — догадалась Моргана. — Ты о нем говоришь? Хочешь сказать, что ее Грэйс написала?

— Талия, — поправила я. — Одна из трех Граций, вместе с Аглаей и Евфросиной. Они были помощницами богини любви. Ляжёнесс на французском означает «юность». Грэйс Янг, [21] От английского «young» — «юный» разочарованная возлюбленная Кароля Молнара.

— Так-так-так, — цокнула языком Моргана. — Попалась с поличным, а, Грэйс?

— В этом вопросе ты сама в не менее уязвимом положении, Моргана, — заявила я, а Грэйс расплакалась. — Видишь ли, я поверила в твою историю, по крайней мере, в ту ее часть, где ты рассказываешь, как Кароль шантажировал тебя, поскольку у тебя была с ним интрижка. Ты знала, что я подслушала разговор той ночью в Коттингеме, разве нет? Я полагала, что той женщиной, с которой Кароль порвал в тот вечер, была ты. Но, вообще-то, он ни разу не подтвердил моей догадки. В действительности он был очень осмотрительным. Именно Грэйс он дал от ворот поворот, ведь так?