Оксана Александрова - Университетский детектив

На лестнице они опять что-то выпили, но этот эпизод не закрепился в сознании окончательно захмелевшей Александры. Она о чем-то рассуждала путающимся языком и еле передвигала ноги, не замечая, что спускаться ей помогает Алексис, практически неся ее на себе. Когда кампания вывалилась на улицу, на свежем воздухе алкогольные пары стали понемногу испаряться. Сознание вернулось к ней в момент произношения фразы:

— …давно уже пора ввести эту… как ее… приватизацию приватизаторов. Ой, нет, эксплуатацию эксплуататоров… Тьфу… экспликацию экспликаторов… Да что же это! — окончательно сбитая с толку, она замолчала, тупо уставившись на луну. С чего это ее вдруг с эксплуататорами понесло?

— Точно, — подхватил Алексис, — эксгибицию эксгибиторов!

— Да-да, — поддержала именинница, — экстраполяцию экстраполяторов!

Все посмотрели на стоящего рядом Майка, который до сих пор себя никак не проявил. Майк поднапрягся и выдал:

— Экспедицию экспедиторов!

— Фи, — дружно поморщились философы.

Майк кинулся компенсировать свое упущение, придумывая неологизмы. Дженис и Алексис поддерживали его. С их стороны долго еще доносилось:

— Экспозиция экспозиторов… Экстрадиция экстрадиторов…

Пока эти трое изощрялись в словоблудстве, Александра пыталась вспомнить, что же она упустила. Кажется, были какие-то контрольные вопросы и экспериментальные ситуации…

— "И он встал у реки, чтобы напиться молчанья", — пробормотала она себе под нос, пытаясь что-то узреть на дне мутной лужи. Лужа дыбилась складками и исходила бурунами от ветра.

— "В пальцах его снег превращался в сталь", — ответили ей.

Сфокусировав взгляд, она увидела перед собой Алексиса. Конечно, кто же еще мог позволить безнаказанно цитировать классиков русского рока в присутствии живого Знатока контркультуры?

— Мы тут стоим, думаем понемногу, — призывая лужу в свидетели, сказала она.

Алексис странным взглядом посмотрел на нее.

— Послушай, можно тебя спросить…

— О-о, я тоже много чего у кого-нибудь спросила бы! — удрученно махнув рукой, она заехала собеседнику в переносицу.

Пока тот морщился и потирал нос, Александра присела на корточки возле лужи и задумалась.

— Ну, что ты, вставай, — он потянул ее за рукав.

— Вот ты мне скажи, — спросила Александра в пространство, — кто играет?

— Что?

— Я говорю: играет кто?

— Эксгуматоры эксгуматоров, — донеслось со стороны продолжающих веселиться Майка и Дженис.

— Хм, — кажется, Алексису, как философу, постановка вопроса пришлась по вкусу. Он уселся на корточки по другую сторону лужи и решительно вытащил из-за уха сигарету. — Если в целом — то homo. Как говорили классики — homo lydens.

— Дурак…

— Почему?

— Вопрос не об этом.

— Я понимаю так… — опять начал Алексис.

Но Александра, казалось, никого не слышала. Мысли беспорядочным вихрем проносились у нее в голове. Напряженно следя за внутренним хаосом, она перестала контролировать внешний мир и икнула самым неэстетичным образом. Поняв, что получилось что-то не то, решила исправить ситуацию и продолжила:

— Как у Белого Рыцаря: песня есть "Сидящий на стене", называется она "С горем пополам", имя песни — "Древний старичок", а называется это имя "Пуговки для сюртуков".

Любой другой собеседник растерялся бы, услышав эти полубредовые перечисления. Но только не Алексис. Многозначительно затянувшись сигаретой, он вновь сделал попытку выйти на первый план в разговоре:

— Как мне кажется, ты хочешь сказать не об имени явления, и даже не об имени имени, а о самом явлении. Понимаешь, здесь мы переходим на уровень метаязыка, который…

Однако завершить лекцию ему вновь не дали.

— Вот если университет — это орг?н, то кто на нем играет? — перебила его Александра, требовательно обращаясь к луже. — Ведь не ректор же? Это было бы как-то п?шло… И не министр образования. Тогда — кто? Безликие формальные структуры? Или некий дух, который… ик… ой… Или деятельность людей, включенных в обр… обры… зывательные прцессы… это… как его… — перед глазами вдруг в бешеном темпе завихрились разноцветные кружочки и черточки. Она попыталась зафиксировать их в одной точке, но они разлетались в разных направлениях. Тогда она попробовала разогнать их руками, но вновь потерпела поражение.

— Почему — орг?н?

Алексис просто диву дивился: впервые в его жизни встретилась девушка, не дрожащая от благоговения перед глубиной его мысли, эрудицией и крутостью интеллектуальных пассажей. Напротив, она еще и перебивала его собственными рассуждениями!

Александра проигнорировала его вопрос, так как в этот момент в ее памяти всплыл эпизод из "Трех мушкетеров", в котором Ришелье и Д" Артаньян играют партию в шахматы: "Это — фигуры, они ходят по-разному. Это — король, самая слабая фигура. Это — королева, она ходит как угодно". — "Кому угодно?" — "Тому, кто играет".

Кому угодно было сыграть партию с убийством профессора? С ужасом наблюдая за возникшей перед внутренним взором картиной, она не заметила, как ей споили еще какое-то спиртное.

— Значит, все-таки королева? — услышала она вдруг откуда-то из внешнего мира.

Стряхнув на мгновение свою сумрачную задумчивость, Александра поняла, что разговаривает сама с собой. Алексис сидел напротив и разглядывал ее с самым заинтересованным видом. "Неужели он слышал мои детективные размышления?"

— Кажется, мы о чем-то говорили? — спросила она смущенно.

— А ты красивая, — невпопад ответил Алексис.

— Ах, что до этого, — махнула рукой Александра, вновь погружаясь в бурю разноцветных фейерверков. — Он тоже так говорит. И — где..? — в этот момент разгуливающее по ее организму спиртное сделало неожиданный крюк и с новой силой ударило в голову. — А вот однажды… — она вдруг вспомнила какой-то ужасно смешной случай и принялась, захлебываясь, его рассказывать. Грусть-тоска испарились, и Александра с пьяной непоследовательностью перешла к безудержному веселью, бегая возле лужи и разудало размахивая руками.

Алексис окончательно уверился, что его роль в данном действии — фоновая, и блеснуть интеллектуальным изяществом не удастся.

— Давайте-ка, мисс, я Вас до дому экспортирую, — перешагнув через лужу, он подхватил ее за талию.

— Не экспор… экспер… тирую… а импор… тирую! — откликнулась бравая Александра. Быстрый бег лишил ее последних сил, осталась одна пьяненькая веселость. Мир вокруг скакал и вертелся в каком-то явно нецивилизованном танце. — В крайнем случае, интер… это… вьюи… ирую! — слова никак не хотели повиноваться.

— Ага, точно. Экспортеры экспортаторов и интервьюеры интервьюаторов, — Алексис направлял ее уверенными движениями (кажется, ему не впервой было доставлять до дому захмелевших дамочек).