Викас Сваруп - Шесть подозреваемых

Дело это оказалось не из легких. Лопата бессовестно норовила выскользнуть из потных рук. В глаза постоянно лезла желтая пыль. Жара стояла, как в печке, и даже мягкие комья глины, точно уголья, обжигали босые ноги.

Ровно в два часа пополудни громкий вой сирены возвестил о начале перерыва, и туземец испустил вздох облегчения. На обед в этот день был сильно переваренный рис с водянистыми овощами; вкус ему придавала только сладостная возможность немного передохнуть в тени.

Присев с остальными наемниками, молча поедающими свои порции, Экети обратился к тощему, вечно сгорбленному соседу по имени Сурадж, сидящему рядом на корточках:

— А кто владелец этой гостиницы?

— Откуда я знаю? — пожал плечами мужчина в пыльных лохмотьях, пропахших застарелым потом. — Какая-нибудь: крупная шишка. Мне-то что задело? Не нам в ней жить. — Он поднял глаза и присмотрелся к Экети. — Кажется, я тебя раньше не видел. Работал когда-нибудь на стройке?

— Сегодня — в первый раз, — отозвался туземец.

— Это заметно. Ничего, я три года пашу, и то не все получается. Главное, будь внимательнее, следи за собой, иначе останешься скукоженным вроде меня. И пыль не вдыхай, и так заберется во все поры. Даже дерьмо будет желтое. Смотри, что эта работа со мной сделала.

Сурадж показал свои ладони — жесткие, заскорузлые, словно шелуха кокосов. И босые подошвы в мозолях и в зигзагах присохшей крови из разорвавшихся волдырей.

— Почему же ты не уходишь? — спросил Экети.

— Деньги нужны. У меня дома пять голодных ртов.

— И много платят?

— Хватает, чтобы свести концы с концами.

Снова завыла сирена, и рабочим пришлось подниматься. Остаток дня они трудились не разгибая спины — таскали кирпичи, грузили в тачки землю, дробили камень, замешивали цемент, копали… одним словом, практически голыми руками возводили гостиницу.

Когда наконец в шесть вечера бригадир возвестил окончание рабочего дня, утомленные мужчины взвалили на плечи лопаты и киркомотыги, сутулые женщины подхватили своих малышей и корзины, и все построились в очередь к подрядчику. Забрав пять хрустящих бумажек по десять рупий, Экети не спеша направился к дому Долли.

По дороге ему на глаза попалась витрина роскошного торгового центра, украшенная большим плакатом. На нем был чудесный остров, густо поросший высокими зелеными деревьями, в окружении лазурной океанской воды. Несколько минут он стоял как завороженный, а потом храбро вошел в дверь. За стойкой сидела девушка и красила ногти. На стене за ее спиной висела большая карта мира. Под рукой лежала пачка брошюр. Девушка с нескрываемым презрением взглянула на покрытую пылью одежду и грязное лицо посетителя и грубо спросила:

— Да, что вам надо?

— Хочу поехать на остров, который нарисован там, на картинке.

— Это Андаманы, — фыркнула она.

— Я знаю. Сколько стоит поплыть туда на корабле?

Обдув ногти, девушка двумя пальцами подняла брошюру с таким же изображением на обложке.

— Мы проводим пятидневные туры, отправление из Калькутты. Самая дешевая путевка в общей сложности обойдется в девять тысяч рупий. И все, уходите, не морочьте мне голову.

Экети указал на яркую пачку:

— Можно взять?

Девушка быстро всучила ему брошюру и поспешила выпроводить.

Дома его поджидала Долли.

— Ну, как работа, понравилась?

— Не за этим я бежал из деревни, — проворчал Экети, потирая спину. А потом достал из кармана пятьдесят рупий и протянул их хозяйке. — Можешь пока подержать у себя?

— Конечно, — ответила она.

— Не подскажешь, долго мне нужно работать, чтобы скопить девять тысяч?

Долли наморщила лоб и быстренько подсчитала.

— Сто восемьдесят дней. Примерно шесть месяцев. А что?

— Хочу поехать на этот остров, — объявил туземец, держа перед собой брошюру, словно охотничий трофей.

Мучительно-сладкое обещание глянцевого клочка бумаги заставило Экети позабыть о боли в спине и сводящих ноги судорогах. После ужина он улегся на пол и принялся разглядывать картинку. И ему казалось, что волосы треплет ветер, шумящий листьями пальм; в ушах звенели песни цикад из ярко-зеленых джунглей, а на языке словно таяло черепашье мясо.

Назавтра он опять был на стройке и продолжал рыть траншею. Руки скоро приноровились к ритму, и к концу недели островитянин мог уже копать, не глядя вниз. Но даже несмотря на явное облегчение, Экети ненавидел свою работу и самого себя за то, что ею занимается.

Теперь его мир состоял из дома евнуха и стройплощадки. Не было ни времени, чтобы исследовать город, ни особенного желания познакомиться с прочими обитателями колонии. Даже поиски будущей жены пришлось отложить на потом. Что воскресенье, что понедельник, что Новый год, что Дивали, для Экети каждый день означал одно и то же — пять новеньких бумажек по десять рупий, которые он неизменно отдавал на хранение Долли.

Так минуло два с половиной месяца. Вместе с гостиницей, которая постепенно росла над землей, росли и надежды туземца.

— Как ты думаешь, Долли, — спросил он однажды вечером, — сколько денег у меня накопилось?

— Ровно три тысячи, — ответила она.

— Значит, осталось набрать еще шесть тысяч, и я смогу поехать, — заметил туземец.

Изумленная как неожиданно прозвучавшей тоской в его голосе, так и внезапно приобретенными познаниями в счете, Долли странно взглянула на своего постояльца, но ничего не сказала.

Однако вечером тайно прибавила к его сбережениям тысячу рупий из собственного кошелька.

Два дня спустя, когда Экети кормил камнями дробильную машину, послышался оглушительный грохот, и у края котлована поднялось огромное облако пыли. Бросившись на место происшествия, островитянин увидел бамбуковую платформу, сорвавшуюся с большой высоты и придавившую собой человека. Запорошенный пылью рабочий лежал ничком на земле, неловко раскинув руки и ноги. Один из товарищей перевернул его — и туземец испуганно вскрикнул. Он узнал Сураджа.

Из-за несчастного случая работу прервали на два дня. Тогда Экети напросился пойти вместе с Долли и еще четырьмя евнухами на «встречу» с одним из банковских должников. Пестрая процессия отправилась на оживленный рынок в районе Бхелупура.

— Наша сегодняшняя цель — хозяин вот этого заведения, Раджниш Гупта. — Долли указала на магазин электрического оборудования, расположенный на первом этаже. — Вымани его наружу, остальное — наша забота.

Экети так и сделал — вошел и сообщил владельцу, мужчине довольно робкого вида, что некто на улице хочет с ним переговорить. Едва Раджниш Гупта, снедаемый любопытством, ступил за дверь своего магазина, как на него набросились хиджра. Сообщники Долли окружили жертву и принялись распевать насмешливые песни, плясать, кривляться, дружно хлопать в ладоши. А в середине плотного хоровода предводительница евнухов поглаживала Гупту по щекам, щекотала под мышками — и при этом частила без остановки: «Чтоб детям твоим провалиться, чтоб твой бизнес прогорел, чтоб тебя жрали вши, чтоб ты сдох, как собака…» Владельцы соседних лавок, все до единого, высыпали на улицу повеселиться. Экети с изумлением обнаружил, что смех и ликующие вопли относились вовсе не к пению евнухов, а к самому бедолаге Гупте.