Валерий Тимофеев - Роман О Придурках

В учебе ему, потомственному интеллигенту, особенно легко давались трудовые семестры. Каждую осень он воз-главлял студенческие сельхозотряды, летом — студенче-ские стройотряды, зимой — снегоборьбу, весной — снегоза-держание, и круглый год заведовал базой лопат, носилок, граблев и даже некоторых метел. Так медленно и упрямо докатился Панты-Оленев до почетной ученой старости. Шибко оброс, где волосами, где связями, а по бокам уче-никами. Благо, папанька до сей поры время от времени за-ветные мешочки присылает. Темы, которые он глубоко ко-пал сам и заставлял впрягаться аспирантов, были сплошь прикладными. К пещерам. Циркуляция воздуха, влияние загазованности на дымность костра, глубина освещения семейного ложа в полярную ночь, зависимость деторож-даемости от частоты геологических экспедиций.

Так и жил, весь в заботах обо всех, кроме остальных. Все еще в огне комсомольских будней, незаметно отстал Лосев-Рогатов от жизни. Героизм его молодости давно по-читался нынешним поколением за идиотизм. Естественно предположить, что идиотизм его времени почитался ныне за еще больший идиотизм. А потому и в самом страшном сне не могло ему присниться сегодняшнее собрание. Хотя нет, собрание могло и присниться, а вот итоги его…

Но, не будем торопливо забегать вперед, когда и с заду еще осталось место для простора.

КАК ЛЕХА ТРЕТИРОВАЛ

ПРОФЕССОРА ЛОСЕВА — РОГАТОВА

Однажды Леха проснулся и подумал: давно в его из-вращенном неумеренным рабством мозгу не рождались враждебные кому-нибудь вихри. Трижды безуспешно по-меняв руки и сбрив волосы со всех своих мозолистых ла-доней, он выдавил из себя нечто похожее, только по запаху не понял, на что. Но план ему, в отличии от запаха, в це-лом понравился. Его даже одобрять не пришлось.

В этот же день, если считать по туркменскому календа-рю и с заду помесячно, пришел он без приглашения в ка-бинет профессора. Сел в его каждой отягощенной знания-ми половинкой удобно продавленное кресло, тоже без при-глашения. Заложил перед этим сто грамм за воротник, а в кабинете еще заложил, но уже одну свою длинную и кост-лявую ногу на другую такую же, только в левом ботинке и в дырявом носке, надетом прямо на голую мозоль.

Лосев-Рогатов несколько ошарашено наблюдал за рож-дающим дымные вихри Лехой, его неуместными выкрута-сами, и так незаметно молчал. Леха за профессором не на-блюдал. Леха по-хозяйски оглядывался, даже нет, пригля-дывался ко всему на столе и около него, и тоже молчал, только делал это, в отличии от профессора, громко и напо-каз.

Профессор, как человек истинно интеллигентный, вскормленный интеллигентным молоком, настоянным на вечнозеленом и нержавеющем ягеле, первым не выдержал и так интеллигентно, немного тушуясь перед наглостью того, кого еще вчера гордо именовал своим аспирантом, а сегодня уже не знал, как и обозвать, заметил.

— Вы, м-м-м… молодой человек, кажется, сели в мое кресло?

Но получилось у него несколько робко, как будто он, страшно извиняясь, спросил: "Не кажется ли вам, что еще половина первого?"

— Да? А где про это написано? — уловил существенную разницу между произнесенным вслух и спрятанным за спину смыслом Леха, и демонстративно перевернул кресло вверх всеми четырьмя сразу и поразительно кривыми, словно срисованными с профессорских, ногами.

— Если кресло стоит в моем кабинете…

— В вашем? — очень сильно изумился Леха, даже глаз один у него ползком на лоб выбрался, а челюсть отвали-лась так, что в стол со страшным стуком ударилась и по-мяла дубовую столешницу. В образовавшуюся воронку тут же весело скатились умные профессорские чернила и ша-рики от роликов, которых у профессора на столе… все-гда… запас… для лучшего раскручивания мозговых кле-ток.

— В моем, — немного обиделся незнанию такого очевид-ного профессор.

— Ах, что же это я! — сделал вид, что он обо всем одно-моментно догадался, Леха. — Вы, наверное, у нашего рек-тора еще не были?

При упоминании слова "ректор", произнесенного в кон-тексте вышеозначенных событий, профессору сразу захо-телось пописать, пойти домой, сменить ползунки и лечь насовсем спать.

— Не был, — ошибочно признался Лосев, и как-то непо-нятно заволновался. — А что? А где?

— Ну, тогда мне все ясно.

— Что-что? — заволновался Лосев еще на одну скорость по гололеду больше.

— Вы про новый приказ ничего не знаете, — этой фразой Леха заставил профессора резко нажать на все разные тор-моза и потерять полное управление, вместе с браздами, ко-торые еще, но уже не у него.

— Какой приказ? Про кого?

— Не-е, не буду вам говорить. Зачем хорошего человека пустяками расстраивать? Скажешь, а его заранее инфаркт за что-нибудь хватит, сюрприза не получится, — по при-вычке заважничал Леха, чем неожиданно вернул Лосева из состояния полной растерянности в состояние крайнего собственника.

— Извольте заметить, Леха, копытом тебя промеж тех, которые пониже спины, по обеим сразу и очень больно! Сдается мне — я вас ни на фига к себе не вызывал.

На что Леха ему совсем не интеллигентно, специально так, чтобы вернуть отвоеванные позиции.

— Зато я вас вызывал.

— Да? — опять растерялся профессор. — И что?

— Что, что! — Леха по-прежнему не смотрел на профес-сора, проводил спланированную психологическую атаку, а сам перекладывал на профессорском столе бумаги, между делом отправляя особо не понравившуюся ему сначала в рот, а потом, тщательно спрессованную трудолюбивыми плантаторскими челюстями, вынимал, взвешивал на ладо-ни, прикидывая, куда же еённую деть, бросал не в голову профессора, бросал в корзину. — Вы же о приказе ничего не знаете! Я вас вызываю, чтобы сообщить новость, вы не приходите. Что, по-вашему, я должен делать?

— Даже не предполагаю, — сознался в своей полной бес-помощности профессор.

— Вы не знаете? А я знаю!

— И что же?

— А ничего! Я принял самое умное решение, которое мне диктовали вслух и по слогам. Я сам к вам пришел!

— Удивительно верное решение, — похвалил профессор.

— Вы тоже так считаете? Рад.

Голова профессора Лосева не тянула по запасу мощно-сти на голову профессора Доуэля, это было видно даже по размерам ботинок. Поэтому первая здравая мысль пришла к нему из области штанов.

"Наверное, — вдруг подумалось ему, — Леха и моя дочь того, мал-мала кувырк-чувирк, потом ах-поах, ну и вот он, тут, на правах будущего, значит, родственника, желает присосаться, а пока обживает кресло, любимые вмятины под свой размер перестраивает". — Я слушаю вас.

— Да уж придется послушать, папаша! — догадка профес-сора получила первое вещественное подтверждение.

— Папаша?

— Ах! вы уже забыли?

— Что забыл? Я ничего и не знал! Готов чистосердечно… в меру сил… зарплата, сами знаете, какая.