Сара Лаветт - Темная алхимия

Через полчаса пришел Мэтт.

Он лег рядом с ней на кровать.

Сильвия прошептала:

— Когда я поправлюсь? Всякий раз, как я просыпаюсь, все повторяется снова. Я ничего не помню. Какие-то провалы… я ничего не понимаю. — Она глубоко вздохнула. — Может быть, дома… Может, в своей постели мне станет лучше…

— Они хотят удостовериться… — Мэтт умолк, он не смог до конца скрыть горечь.

— Удостовериться, что я не больна? Если они так и будут втыкать в меня иголки, я никогда не поправлюсь.

— Они не знают, чем ты отравилась. Образцы отправили в судебную лабораторию в Лоренс Ливермор. Пока есть только догадки. Эти ребята знают свое дело, но ничего не могут сказать с уверенностью.

Сильвия пыталась собраться с мыслями, но память ее подводила — один из симптомов отравления нейротоксином.

— Когда она успела? Я до чего-то дотронулась во время встречи? Бумаги, которые она мне передала?

— Все чисто, Сильвия, — Мэтт покачал головой. — Ребята из ФБР проверили дом, машину, изучили все, что могло быть источником заражения. Осмотрели кафе, твой офис. Взяли образцы шампуня, зубной пасты и так далее.

— Ничего?

— Никаких следов.

Онемение поднялось от ступней по ногам. Комната начала раскачиваться. Она плыла над своим телом.

Голос Мэтта, далекий и слабый, приказал:

— Позовите доктора, быстрее.

Рози и Рэй Санчес пришли на следующий день. Сильвия оправилась настолько, что начала капризничать.

— Когда меня отсюда выпустят?

— Скоро, jita. — Рози кудахтала и хлопотала, ее суетливость раздражала Сильвию. Рэй стоял посреди палаты, как дерево, непонятно как выросшее в реанимационном отделении госпиталя.

— Эта комната все ж получше, — сказал он, критически оглядывая помещение.

— Получше, чем что?

— Чем тот стеклянный ящик, в который они тебя засунули…

— Рэймонд… — Рози грозно посмотрела на него.

Рэй глянул на Сильвию и пожал плечами.

— А что я такого сказал? — пробормотал он.

— Почему ты так строго с Рэем?

— Потому что люблю его, — сказала Рози, — потому что он мой муж и слишком много треплется.

Сильвия нахмурилась.

— Что за стеклянный ящик?

— Ты ничего не помнишь? — Рози свирепо взбила подушку, и Сильвия испугалась, что та сейчас порвется. — Сперва они думали, что ты заразна, поэтому положили тебя в суперсуперизолированную комнату, или как там ее, черт возьми, пардон за мой французский. Я назвала бы это камерой.

Рози многие годы проработала следователем в тюрьме Нью-Мексико и не понаслышке знала, что такое камера.

— Ты провела неделю в этой хреновине, — раздраженно бросила она, злясь на весь мир. Ее острые каблучки звонко цокали по кафельному полу.

Рэй перетаскивал ширмы и боролся с завязками.

— Эта комната намного лучше, — сказал он. — Если посмотреть в окно, можно разглядеть Сандиас.

— Здорово, — сонно улыбнулась Сильвия. Ее энергия снова иссякла. — Есть к чему стремиться.

Рози коснулась ее руки:

— Потихоньку. Абуэлита [29] Бабуля (исп.). передает тебе привет. Она хочет прийти и окурить палату, изгнать los demonios.

— Да, пусть окурит демонов, — сказала Сильвия, закрывая глаза, — они не хотят уходить.

— Если верить доктору Кейси, у меня классические признаки острого отравления нейротоксином, — Сильвия хмуро посмотрела на Мэтта. — Парес… парестезия, восприятие холода как жара, и наоборот, головокружение, ортостатическая ги-по-тония. Состояние стабильное, я вне опасности, — сказала она, не обращая внимания на то, что запинается. — Это хорошая новость. Плохая новость — они не выяснили огран… органической структуры токсина, химического состава, не могут дать прогноз моего состояния. — Она глубоко вздохнула. — Поражение почек, печени, ЦМС, то есть ЦНС… иммунной системы. ДНК. Есть ли генетические изменения в репродуктивных органах? Неизвестно.

— Это никуда не годится.

— О чем я и говорю. Я просила доктора найти того, кто сможет ответить. Знаешь, что она сказала?

Мэтт покачал головой.

— Опять хорошая новость. Ведущий специалист по редким токсинам у нас по соседству. Доктор Кристин Палмер.

Следующим пунктом консультант из Лоренс Ливермор сообщил по телефону: «Возможности анализа экзотических культур ограничены. В настоящее время для идентификации потребуется размножение культуры в пробирке и морфологическая идентификация с помощью светового и электронного микроскопов».

Сильвия пыталась следить за потоком слов, но поняла, что для нее это непосильная задача. Она забыла этот язык.

«Мы производим полевые анализы крови по некоторым токсинам, необходимы стандартные биоанализы на токсичность самого организма. Если пользоваться простейшим методом идентификации, то есть по внешним симптомам, оказывается, что при отравлении сигуатоксином и маитотоксином характерны…»

— Сигуатоксин выделяется из рыбы, — вставила доктор Кейси.

«…недомогание, тошнота, онемение тела, звон в ушах, спазмы в желудке, диарея, зуд, атаксия, проблемы со зрением…»

Список бесконечен.

Сухое деловитое повествование продолжалось: «Если в состав токсина входит аминопергидроликиназолин… сходный по параметрам с сакситоксином… который использовали в экспериментах с нервнопаралитическим газом… производное от тетродотоксина, полученного из рыбы фугу… начинается с онемения лица и конечностей, затем ощущение легкости и полета, тошнота и диарея, под конец цианоз, гипотония, конвульсии, возможно, остановка сердца».

Консультант перевел дух. «Таковы симптомы при отравлении обычным токсином, но не исключено, что доктора Стрэйндж отравили искусственно созданным токсином, специально выведенным мутантом, если хотите».

Тишина. Доктор Кейси спросила:

— Если дело обстоит так, то каковы могут быть последствия? Каковы ваши прогнозы?

— Хороший вопрос, — отозвался консультант. — Мы с большим интересом будем следить за течением болезни доктора Стрэйндж.

Она чуть на стенку не лезла.

Ей говорили, что «постоянная раздражительность» — неврологический симптом, последствия отравления.

Она угрожала взять заложников, предупреждала, что подаст в суд, если ее не выпустят.

«Гнев», еще один симптом.

На следующий день после возвращения в мир живых она впала в депрессию. Подсчитала, что потеряла девять дней жизни.

«Перепады настроения», сказали ей. Тоже симптом.

Она молча проклинала всех, не в состоянии запомнить имена, она не хотела услышать, что провалы в памяти — еще один (возможно, худший) симптом.

— Выпустите меня отсюда.

Никто ее не слушал.

В конце концов на пороге палаты появился Свитхарт.

— А я все гадала, когда ты покажешься. — Сильвия пристально посмотрела на него, замечая, как напряженно он держится. — Или ты хотел дождаться похорон?