Диана Кирсанова - Созвездие Овна, или Смерть в 100 карат

- Так похищал он трупы или нет?!

- В своих многочисленных интервью Хагенс все время утверждал, что мертвые тела для этих страшных выставок ему завещали соотечественники. Однако на сегодняшний день известно, что в Германию без согласия родственников было вывезено 56 трупов из Новосибирска и 488 - из Бишкека.

И вот, возвращаясь к скандалу в Новосибирске... Предполагалось, что трупы, отправленные в Германию, должны были вернуться в новосибирский медицинский вуз в качестве учебных пособий. Однако они туда не вернулись. Более того, следователи обнаружили, что не все вывезенные в Германию тела были невостребованными, как то значилось в документах судмедэкспертизы.

В частности, в новосибирском суде в качестве потерпевших по делу о незаконном вывозе человеческих останков в Германию проходили родственники восьми умерших. О том, что тела их родных находятся в Германии, эти люди узнали от правоохранительных органов. Как выяснилось, некоторым из них, когда они разыскивали тела своих родственников, в бюро судебно-медицинской экспертизы говорили: «Извините, но трупы уже кремированы». Однако в ходе двух судебных разбирательств вина Новосельцева доказана не была.

- Не была?!

- Нет. Несмотря на то что из-за протестов прокуратуры дело слушалось в суде целых четыре раза.

- Ох, черт! Поневоле задумаешься о составлении завещания, -задумчиво протянул Антон. - Как представишь, что вот ты стоишь за стеклом, голый и разрезанный, а на тебя дураки глазеют... Особенно женщины...

- Фу, перестань!

- Да нет, я просто... Хотя нет, хватит об этом! Получили порцию адреналина - и довольно. Теперь скажи-ка: все эти ужасы действительно могут иметь отношение к той истории, описанной тобою в газете, про этих - как их?

- Нехорошевых.

- Вот-вот, этих Нехорошевых?

- Это только одна из возможных версий, - пожала я плечами. -Причем версий, родившихся исключительно в моей голове. Милиция, как я уже говорила, никаких теорий на этот счет не выдвигала, потому что дело не возбуждалось из-за отсутствия в Уголовном кодексе соответствующей статьи. Так что достоверно никому не известно, есть ли связь между похищением тела покойной бабушки и теми делами, которые творил Хагенс...

- Ну так надо установить ее, эту связь!

- Давай. А как?

- Ну... - Антон почесал подбородок, - начнем следствие, а там и видно будет! Прежде всего нам с тобой надо пойти в морг...

- Мамочка! - вскрикнула я непроизвольно.

- ...пойти в морг и поговорить с главным патологоанатомом, узнать у него подробности истории с кражей трупа этой бабули. Да, и еще надо достать адрес уволенной санитарки.

- А можно я все-таки в морг не пойду? - спросила я без всякой надежды.

- Нельзя! - отрезал мой возлюбленный. Встал и ободряюще потрепал меня по плечу: - Не бойся. На трупы смотреть тебя никто не заставит! - и добавил, словно это могло меня успокоить: - Я и сам покойников боюсь...

Я опять плохо спала (мне снились липкие кошмары, которым позавидовал бы какой-нибудь именитый голливудский продюсер или режиссер) и на работу на следующий день пришлепала совершенно невыспавшейся. Мне предстояло отпроситься у нашего главного редактора Петра Егорыча Мартынова - следовало обеспечить себе возможность не появляться на работе несколько дней, пока бабка не закончит с моей помощью заявленное следствие. Обычно Мартынов откликался на такие мои просьбы весьма охотно: еще не было случая, чтобы после оговоренного срока я не принесла ему в зубах сенсационный материал для рубрики «Журналистское расследование».

Петру Егоровичу Мартынову, нынешнему главному редактору, все это прекрасно известно, и в случае надобности он с легким сердцем отпускает меня на пять-шесть дней - попастись в «поисках самостоятельной темы». Именно с такой просьбой я намеревалась обратиться к Мартынову и сегодня, но...

Сегодня в нашей редакции никому не было до меня никакого дела. Все сотрудники «Стобойки», от главного до уборщицы, толпились возле малюсенького кабинетика, который я делила с моей коллегой и подругой Люськой Овечкинои. На лицах «стобоицев» отражалась целая гамма чувств: от простой и понятной черной зависти до независимого «Подумаешь!».

- Что случилось? - спросила я у спортивного обозревателя Генки

Волынкина, когда оставила тщетные попытки проникнуть сквозь толпу.

Генка повернулся, из-за чего я тут же оказалась прижатой к стенке (живот у Волынкина был ого-го, как он сам говорил - «не от пива, а для пива!»), и, взмахнув обеими руками в целях сохранения равновесия, ибо в любое время суток он держался на ногах нетвердо, гордо сказал:

- Овечкина твоя сто тыщ выиграла!

- Люська? Сто тысяч? Во что? - удивилась я.

- В казино!

Я удивилась еще больше. Экзальтированная и маниакально пугливая Овечкина никогда не была завсегдатаем игорных заведений.

- Как же это она?

- Вот мы и пытаемся выяснить!

- Пусти-ка, - я обеими руками отодвинула от себя упругий Генкин живот (Волынкин сделал глубокий вздох и вытаращил глаза) и решительно заработала локтями. Коллеги расступались неохотно, но у меня было безусловное право попасть на свое рабочее место!

Люська стояла посреди нашего кабинетика и робко перебирала тонкими ножками в неизменной мини-юбке. Лица подруги было не видать: как всегда, его полностью закрывали пружинки мелких светлых кудряшек, из которых состояла Люськина прическа.

- Люсенька, ну расскажи же нам, как это тебе так повезло? - допрашивал Овечкину наш главный.

Петр Егорович, все так просто вышло, - счастливо оправдывалась Люська. - Пошла в казино, поставила на «22» - и выиграла!

- Случайность, наверно, - вздохнул кто-то сзади.

- Вот честное слово, честное слово, мне было знамение! Самый настоящий ЗНАК! - воскликнула Люська, встряхивая локончиками.

- Знак! - выдохнула наша ведущая рубрики магии и гороскопов. - Овечкина, ты просто обязана рассказать нам во всех подробностях! Вдруг я тоже получу знак?

Вокруг одобрительно загудели.

- Материал о тебе на первой полосе дадим, Люсенька! - улещивал везучую коллегу Мартынов.

О, он знал, чем можно подцепить тщеславное Люськино сердечко! Ничего она так не желала в жизни, как попасть на первую полосу собственной газеты!

Перехватив ручками в многочисленных браслетах завиточки своих волос, она обвела всех нас сияющими глазами:

- Я расскажу, расскажу! Вдруг и правда кому-то еще так же повезет?!

Голос у нее был тонкий, почти пронзительный, с частыми истеричными придыханиями.

- Вчера, - заговорила Овечкина, чуть не плача от счастья, - такое настроение у меня было - ну, ужасное, я полвечера грустила, поплакала даже... не знаю, о чем - просто не везло в последнее время, ну ни в чем не везло...