Диана Кирсанова - Созвездие Овна, или Смерть в 100 карат

«Не везло» на Люськином языке означало, что ее бросил очередной ухажер.

- И вот я, - продолжала Люська, сияя от воспоминаний, - решила пойти погулять - просто так, куда глаза глядят... В семь вечера это было, запомните! Выхожу из дома, иду к остановке... смотрю - подходит троллейбус. Седьмой номер. Запомните - седьмой! Я села, сама даже не знаю, зачем... Проехала семь остановок (слышите? - семь!), вдруг объявляют: конечная. Я вышла. И тут прямо передо мной - казино!

- И что? Ты его, что ли, за знак посчитала? - не выдержал Волынкин.

- Нет! - торжествовала подруга. - Я тогда еще ничего не поняла! Просто так вошла, из любопытства... Хожу между столов, хожу... А этот, как его? Ну, который в «бабочке»...

- Крупье?

- Да, он! Объявляет: делайте ставки. Я решила - дай рискну! И стала думать, на какую цифру поставить. И тут... И тут меня осенило! Надо ставить на «22»! Понимаете?!

Она снова прижала кудельки к вискам и посмотрела на нас на этот раз вопросительно.

- Нет... Не понимаю, - честно признался Мартынов.

- Ну как же! - топнула ножкой Овечкина. - Я вышла из дому в СЕМЬ вечера, села в СЕДЬМОЙ троллейбус, проехала СЕМЬ остановок...

- Ну и что? - хором спросили у нее мы все.

- А то, что это и был знак! Трижды семь - ДВАДЦАТЬ ДВА! - и торжествующая Люська опустила свой занавес.

Первые секунды окружающие хранили молчание - а потом редакционные стены сотряс такой громовой хохот, от которого вполне могли полопаться стекла в соседних с нами учреждениях. Даже главный редактор, имевший внешность и темперамент долго пожившего бульдога, смеялся во весь голос и вытирал выступившие слезы указательным пальцем. Генка Волынкин вообще повалился прямо на пол - пивное брюхо колыхалось, грозясь вот-вот откатиться от хозяина в сторону.

- Люсенька! Ты перепутала знаки, но получилось, что к счастью, - сказал Мартынов, отсмеявшись. - На самом деле высшие силы хотели тебе намекнуть, что пора бы выучить таблицу умножения!

С работы меня отпустили (веселящийся Мартынов в ответ на просьбу просто махнул рукой, каковой «знак» я сочла согласием), и, слегка ободренная случившимся с Люськой анекдотом, я вышла на крыльцо и дождалась Антона, который подъехал за мной на своем верном «Фольксвагене».

Совсем скоро я уже сидела рядом с Антошкой - мы тронулись с места и скрылись за углом, оставив моих коллег теряться в догадках о том, какую цель имеет предпринятое мной путешествие.

- Мы все-таки в морг или еще куда? - спросила я со слабой надеждой.

- Все-таки в морг.

- Может, заедем пообедать?

Задавая мне этот вопрос, Тошка, я уверена, не хотел сказать ничего плохого, но я все равно подпрыгнула от обиды.

- Нет!!! - заорала я злобно, стараясь отогнать от себя враз представшую перед глазами картину в деревенском стиле: тарелка борща с добрым шматом сала, плошка сметаны и ог-громный кус ржаного хлеба. - Я на диете!!!

- А-а-а, - разочарованно протянул приятель. Спустя минуту он пробормотал как бы про себя: - Чего только не творят с собой люди! Бывает, сядет человек на диету, а встать уже не может...

Я надулась.

- Ладно, не злись. Уж где-где, а в морге тебе сразу есть расхочется.

Да... Я понимала, что это глупо, что ни на каких умерших в данном случае мне смотреть не нужно - но все равно боялась. Когда Антоха затормозил у ничем не приметного здания из красного кирпича, расположенного неподалеку от Медакадемии и кардиоцентра, ему пришлось долго уговаривать меня выйти из машины - я сидела, зажмурившись и прикрыв ладонями уши, и мне казалось, что запах формалина доносится до меня даже сюда.

На самом же деле внутри помещения, куда я зашла на подкашивающихся ногах, упомянутый запах ощущался лишь слегка - и то для особых любителей принюхиваться. Длинные полутемные коридоры с потрескавшимся от тяжелых колес каталок кафельным полом были пустынны, но, к моему удивлению, отнюдь не пугающи. Более того, с обратной стороны входной двери какой-то весельчак изобразил красным фломастером следующую надпись:

«Выход в суетный мир».

И - ниже:

«Не торопись, подумай!»

Я наотрез отказалась заглядывать за редкие двери по обеим сторонам коридора в поисках старшего патологоанатома и, пока Антошка выполнял эту задачу, осталась стоять возле какого-то одиноко прислоненного к стене стола из нержавеющей стали с ободранными ножками.

Прошла минута, другая - Антошка пропал без вести, и, сделав несколько глубоких вздохов, я все-таки двинулась вперед, пугаясь гулкого эха собственных шагов. Свернула за угол - из-за одной двери доносились молодые голоса, они чему-то там смеялись, - решилась и потянула на себя створку. В небольшой комнатке с яркими лампами под потолком находились двое.

Парочка была действительно нестарой - он мыл руки у умывальника и рассказывал бородатый анекдот, она курила, на столе валялось несколько тюбиков тонального крема, круглая коробочка не самой дешевой пудры, кисточки, аппликаторы, помада - почти тот же набор, что и у меня, да и названия производителей знакомы.

- Простите, - я перевела дыхание, - простите, вы не подскажете, как мне найти старшего патологоанатома?

- Павла Леонтьича? - Женщина повернула ко мне круглое лицо с убранными под врачебную шапочку волосами. - Это по коридору направо, вторая дверь за поворотом.

У нее были очень красивые светлые глаза с как будто подкрашенными, но на самом деле просто очень черными и густыми ресницами.

- Спасибо, - я сделала было шаг назад, но тут в конце коридора послышался нарастающий стрекот колес, и краем глаза я увидела, как человек в белом халате катит мне навстречу нечто, покрытое сверху простыней. Я ойкнула и сама не поняла, как оказалась в кабинете.

- Да вы не бойтесь, - добродушно усмехнулся мне молодой человек, закрывая кран и с треском сдирая с рук резиновые перчатки. - Первый раз? Да? Не бойтесь, я сейчас вас провожу.

- А можно... мне... воды? - слабо спросила я, увидев краем глаза, как женщина загасила сигарету, отвинтила у бутылки с минералкой пробку и попридержала ее, выпуская газ.

- Пожалуйста...

Я взяла протянутую мне чашку с лопающимися на поверхности воды пузырьками и сделала несколько судорожных глотков.

- Может, бутербродик? - радушно предложила женщина. Сама она уже подносила к губам тонкий кусок белого хлеба с уложенным сверху кружочком колбасы.

Я содрогнулась и, ища, куда бы присесть на минутку, примостилась на табурете возле стола, на котором, наверное, хранились какие-то медицинские приборы - какое-то неровное возвышение было аккуратно прикрыто марлей.

- Осторожно! - предупредил молодой человек, но было поздно: я неловко подняла руку, чтобы утереть со лба холодный пот, и нечаянно зацепила рукавом легкую ткань; она с готовностью поползла за моей рукой, и в нескольких сантиметрах от себя я увидела бледное лицо.