Керен Певзнер - Смерть саксофониста

Пришлось скинуть туфли и сориентироваться по огням, горевшим на берегу. Я не могу определять расстояние, поэтому бросила это бесполезное занятие и, не поддаваясь панике, принялась грести брассом, как лягушка в болоте. Иногда я посматривала по сторонам, надеясь увидеть или услышать приближающийся спасательный катер или вертолет, но ничего подобного не было — кроме огней на берегу, никаких признаков жизни.

«Только бы не акулы, не водовороты, не судороги!..» — твердила я, загребая изо всех сил, а огни все не приближались. Мне мешали миниюбка и бюстгальтер, поэтому я его отстегнула и выкинула, а юбку скатала валиком на талии. Плыть стало легче.

Мне помогал ветер — он дул к берегу. Когда я делала очередной взмах, я чувствовала, как он толкает меня в спину.

Наконец, я стала различать кромку берега и строения на берегу, а на горизонте показались силуэты многоэтажных зданий. Из последних сил я принялась отчаянно грести вперед, волны выросли и приходилось нырять под них.

Вдруг меня что-то обожгло за ногу. Я заорала и отпрянула. Огромная медуза с капюшоном в полметра, качалась прямо передо мной. Ее тонкие щупальца колыхались на волнах.

Ну вот, боялась акул и водоворотов, а наткнулась на мерзкую кишечнополостную тварь.

— Эй! Кто здесь?! — услышала я крик. Я стала орать, что есть мочи, перекрывая шум волн. И спустя некоторое время ко мне приблизилась лодка. Весла осторожно плюхались об воду.

Тут я поняла, как устала, и силы покинули меня. Моему спасителю пришлось втащить меня в лодку, ухватив за волосы.

Что было потом я с трудом представляю себе. Помню лишь, что меня щекотали колкие усы моего спасителя, делавшего мне искусственное дыхание. Как я ранее опасалась, из моего горла хлынули остатки праздничного ужина у Тишлеров.

Открыв глаза, я увидела над собой бородатое лицо.

— Ну что, живая? — спросило лицо по-русски. — Ты откуда, русалка?

— С яхты… — прошептала я. — А ты?

— А я морж… Правда, при воде плюс 28 градусов трудно быть моржом, но я стараюсь. Звать-то тебя как?

— Валерия.

— А я Сергей, будем знакомы.

Тут я сообразила, что моя юбка до сих пор собрана валиком на талии и попыталась ее раскатать, но она не поддавалась. Да и верхняя часть тела, прикрытая лишь мокрой вечерней блузкой, была не комильфо. Я вскочила и принялась поправлять одежду. Лодка от моих движений угрожающе закачалась.

— На вот полотенце, — засмеялся Сергей. — Раз об одежке думаешь, значит, совсем оклемалась. Ей-богу, русалка, только без хвоста. Выпить хочешь?

На это я лишь отрицательно замотала головой. И тут же охнула. Голова болела нестерпимо.

— Дай, гляну, — мой спаситель пощупал мне голову, отчего я сморщилась, и присвистнул, — ну, мать, хорошенько же тебя приложили по башке. Как только ты выплыла? Кто это сподобился?

Речь у него была странная, да и сам он выглядел, как сибирский кряжистый старовер, случайно оказавшийся на обетованной земле.

— Если бы я знала… — пожала я плечами, и это движение снова отозвалось молниями в голове. Чтобы уменьшить боль, я стала осторожно поворачивать шею и вглядываться в темноту.

Осмотревшись, я увидела странные ящики, громоздившиеся на носу шлюпки. На одном из них лежал какой-то черный предмет. Взяв их в руки, я поняла: это были наушники.

— Зачем это тебе? У тебя радио есть?

— Эхолот, — серьезно ответил мне Сергей. — Я рыбу ищу. И плаваю в одиночестве, чтобы тихо было. И без мотора. А ты пробовала косяки слушать?

— Нет, не доводилось.

— Очень интересное занятие. Они там шепчутся внизу, щелкают, свистят. Дать тебе?

— Лучше дай телефон. У тебя сотовый есть?

Схватив телефон, я колебалась, набрать номер Дениса или домашний, и в конце концов, набрала свой. Пока шли вызывные гудки, я спросила Сергея:

— У тебя машина есть? Сможешь меня довести.

— Смогу, — кивнул он.

Наконец, моя дочь ответила сонным голосом:

— Алло, кто это?

— Дашенька, прости, родная, ты спишь?

— Да, мам, ты где?

— Не волнуйся, просто я хотела узнать, все ли с тобой в порядке?

— Я сплю.

— Вот и хорошо, я скоро буду. Запри дверь и вытащи ключ из замочной скважины, чтобы я сама смогла отпереть дверь.

— А я уже вытащила. Бай, мамуля…

Пока я разговаривала с дочерью, Сергей напряженно всматривался в темноту.

— По-моему, приближается судно. Небольшое. Что ты хочешь, покричать им, или…

— Или… — перебила я его. — Давай не будем показывать вида, что мы здесь, а тихонечко приблизимся к ним.

— А ты уверена, что именно с этой посудины свалилась?

— Не свалилась, а скинули меня оттуда.

— Вот те на! — удивился он. — И за что?

— Было бы за что — вообще бы убили, — попыталась я отшутиться, но старая шутка вышла невеселой.

Голова понемногу прояснилась, и я повеселела.

— Знаешь, Сережа, по принципу бритвы Оккама, никакой другой посудины здесь просто быть не должно.

— Это еще что за фрукт такой?

— Не фрукт, а философ средневековый, из Англии.

Сергей тем временем греб, осторожно опуская весла в воду, чтобы не было ни малейшего всплеска. На его лице застыло сосредоточенное выражение, будто он пытался понять, что он тут делает и куда плывет вместо того, чтобы слушать рыбьи косяки.

— И чем же он знаменит, твой Оккам?

— Он придумал постулат, в котором все непонятные вещи объясняются просто и доступно. И нечего огород городить, — я невольно заразилась его манерой разговаривать. — Вот, например, если тебе вечером в дверь постучали, то это не королева Виктория пришла, а соседка за солью.

— Ничего себе, — ухмыльнулся он, — стану я думать, что ко мне королева за солью заявится. Что-то ты не то говоришь — видно, головой крепко стукнулась.

— Именно то, что и хотела сказать, — разозлилась я. — Не понимаешь! Если недалеко от нас ходит какое-то судно, то, скорее всего, это то, с которого меня выкинули, а не другое. Я же не могла далеко уплыть. Поэтому я и предлагаю тихонько подплыть и послушать, о чем они там говорят.

— Что мы там услышим? — возразил Сергей. — Они же в каютах сидят. Вон, холод какой.

— Давай мы твой эхолот приспособим. Вдруг получится.

Мой спаситель даже весла в сторону отставил. Посмотрев на меня подозрительно, он буркнул:

— Нет, крепко тебя по голове приложили. Ну, подумай, как мы сможем его использовать? Он же для рыб!

— Если ты немых рыб слышишь, то людей и подавно. Ну, пожалуйста, Сережа, чего тебе стоит?

— Ладно… — буркнул он и шлепнул веслами по воде.

— Тише ты, — прошипела я, сильно понизив голос, хотя в этом не было никакой необходимости, — на корабле услышат.

Осторожно гребя, Сергей приблизился к яхте. Мы пришвартовались около самого ее борта, в кромешной темноте. На судне горели только лампочки в центральной каюте. Палуба была погружена во мрак. Ничего не было слышно.