Валерий Гусев - Закон вне закона

- Пошел!

Фрикционы, действительно... Мягко говоря...

Танк никак не хотел идти в кильватер БМП, рыскал вправо и влево, как лодка без руля на штормовой волне. Или как пьяный бычок на веревке за телегой. Полез, полез на обочину, потом, видимо, повинуясь отчаянным усилиям Сливко, выровнялся, но нужную точку опять миновал и полез на обочину противоположную. Так и полз, выписывая на дороге залихватскую синусоиду. Скрипя, визжа и тарахтя железом.

- Да, - скептически оценил подоспевший Прохор, - броня крепка... Страшное секретное оружие. Романтик ты, Серый. Идеалист.

- Идеальный изувер, - покорно внес я необходимые коррективы в свой светлый образ.

Мы простились с Одиноковым и вернулись в Замок, к повседневным делам.

Там меня уже давно ждали. Депутаты от этой самой лиги. В приемной непоседливо вертелась Юлька Испанка, а в кресле, закинув ногу на ногу, сидела с достоинством довольно красивенькая дама неясных лет. Но понятной профессии. Несколько изношенная - не то годами, не то образом жизни.

Это была главная городская бандерша, правая рука Арнольда, Наташка Мамашка. В прежние годы она служила проституткой по убеждению: лучше потеть в постели, чем за станком или в поле. В нынешние годы заставляла потеть на себя других.

Лялька смотрела на Юльку снисходительно, на Наташку - непримиримо и с подозрением. Наедине с ней меня, конечно, не оставит. Даже Прохору не доверит оберегать мою честь.

Так и получилось. Когда я открыл перед Натальей Николаевной дверь в кабинет, они все протиснулись следом.

- А вас я попрошу выйти пока в приемную, - сказал я Юльке, которая тут же расположилась в уголке отдыха и взялась за бутылку. И добавил угрожающе: - С вами разговор будет особый.

- Ну выпить-то можно? За ваше здоровье?

- Брысь отсюда!

Юлька, вздохнув, вышла. А Наталья подплыла к столу, профессионально работая бедрами, умело стуча высокими каблуками туфель. Что ж, ин ой раз стук женских каблучков действует посильнее даже разреза на юбке.

- Ты что творишь, полковник? - с ходу поперла на меня Наталья, садясь за приставной столик.

Я даже растерялся. Но не Лялька.

- Ты, шлюха подзаборная, - убедительно проговорила она спокойным голосом, поправляя револьвер на поясе, - с полковником говорить на "вы", уважительно!

- Лялечка, - возопил Прохор, - как ты можешь!

- Я вам не Лялечка, - ледяным тоном, - я вам референт начальника штаба. - И вышла, расставив все по своим местам и услыхав то, что я мысленно шепнул ей.

Наталья посмотрела ей вслед оценивающим мужским взглядом:

- Юбочка так себе, а фигурка ладная. Но материал сырой, с ней еще работать и работать. Да и что она умеет, девчонка?

- О! - заступился я, борец за справедливость. - Она очень многое умеет. Она даже умеет совершать подвиги. Жертвовать собой ради товарищей. С двадцати метров из положения "вис головою вниз с раскачиванием" попадает из револьвера в любую пуговицу на рубашке. А как матом ругается!.. Так что вы с ней поосторожнее... Ну, я слушаю вас.

- Вы коммунист, полковник?

- С чего вы взяли?

- Вы против свободы, вы против рыночных отношений, вы ввели репрессии. Вы собираетесь меня арестовать.

- Давайте первые три вопроса оставим открытыми, они не в вашей компетенции. А что касается четвертого, то да. Против вас будет возбуждено уголовное дело. За вовлечение в занятие проституцией и содержание притонов. По старому УК отвечать будете по максимуму. Шесть лет.

- Что ж так строго? - не ожидала. Распустились они здесь. От безнаказанности.

- А я проституцию не люблю.

- Импотент, что ли?

- Нет, мне по любви больше нравится. Так вы зачем пришли? Если дискутировать, так я не умею. Я только свои доводы принимаю во внимание и оппонентов не слышу.

- Даже если оппонент - женщина?

- Если женщина - тем более. А вообще я разделяю человечество по еще более примитивному, чем половой, принципу. На честных и нечестных.

Всю эту трепотню я поддерживал умышленно. На свете нет такой женщины, которая не считала бы себя умнее любого мужчины. И в этом их глупость. Конечно, она признается, зачем пришла. Но это будет ложь. А от лжи до правды всегда не больше шага.

...В приемной в это время тоже вовсю шла работа, по моему поручению. Лялька и Юлька дружелюбно пили кофе.

- Он тебя трахает, конечно? - спрашивала Юлька. - Начальник твой?

- Нет, - грустно, подыгрывая, признавалась Лялька. - Ему нельзя, у него принципы. Он только по любви.

- Во мудак!

- Ты полегче, - дружески предупредила Лялька. - У нас за такие слова расстреливают.

- Тоталитаризм? - сочувственно проявила политическую эрудицию.

- Ага, - вздохнула Лялька. - Матом не ругаемся, блуда не творим...

- Ой, поплыла врать-то, да без весел. Так я и поверила. У вас тут, говорят, сотни две жеребцов...

- Побольше будет. Но они - воины, - это с гордостью, - а не блядуны, это, кажется, с некоторым сожалением.

- И даже, скажешь, не лапают?

- Ты что? - Лялька чуть не выронила кофейник. - И не думай. И в заводе такого нет. Ну, цветы, конечно, таскают. Гостинцы всякие делают. Взглядом обласкают. Песни нам вечерами поют, у них ансамбль свой, очень престижный. Конечно, есть которые повлюблялись, дело молодое, - это Лялька сказала со вздохом, с интонацией бабки на скамейке, - жениться будут. Вот по осени, как отсеемся (чего она там сеять по осени собралась? Чересчур в образ вошла?), - разом четыре свадьбы сыграем. - Подумала: - Или шесть. Подарки уже молодым приготовили. Ребята сценарий сочиняют. Я раз подслушала обхохоталась. Они мне, конечно, по заднице надавали. Я поклялась, не спрашивай, никому не рассказывать, что они там придумали. А Серый... то есть товарищ полковник, им квартиры сразу даст, от ваших конфискованные... - На "от ваших" Юлька не прореагировала. - Ты пей кофе-то. - Вздохнула заманчиво. - Вообще, хорошо живем. Как в пионерлагере. Дружно очень. По-братски. "Один за всех и все за одного. Сделал сам- помоги товарищу". И никого не боимся. Я про такую жизнь раньше только в книжках читала, советских писателей...

- Фантастов, - зло уточнила Юлька. - В пионерлагере... В концлагере вы живете. Скучно...

Но действительность тут же опровергла ее слова. Насчет того, что скучно.

Дверь приемной распахнулась, и в комнату плечом к плечу вторглись мобилизованные патриотическим призывом Прохора деды-фронтовики. В парадных пиджаках, увешанных орде нами и медалями, кое-кто с сохранившимся трофейным оружием.

...Прервав свой разговор с Натали, я вышел к ним, извинился, попросил подождать пару минут. Хотел было распорядиться, чтобы Лялька угостила всех чаем, но она уже расставляла стулья, стаканы и стопки. Юлька (нотабене) ей помогала.

И я вернулся в кабинет. Чтобы застать возникший в мое краткое отсутствие судьбоносный диалог.