Дик & Феликс Фрэнсис - Ноздря в ноздрю

— А как насчет списка приглашенных на ленч?

— Его у меня пока нет. Думаю, полный список был только у одного человека — дамы из службы маркетинга компании-спонсора, но она погибла при взрыве. Выяснить, кто был на ленче, достаточно легко, потому что их фамилии или в списке погиб­ших, или в списке раненых. Но меня больше инте­ресуют те семеро, которые не пришли, хотя их там ждали.

— Но у кого-то должен быть список всех пригла­шенных, — упорствовала Каролина.

— Я пытался его добыть, но — увы. Большую часть понедельника потратил на это. Сюзанна Мил­лер, возглавляющая компанию, которая обслужи­вает зрителей ипподрома, сказала, что у нее в бума­гах лишь «гости «Делафилд индастрис», а Уильям Престон, управляющий ипподромом, не смог по­мочь даже этим. Нашел лишь фразу «спонсор и его гости».

— А как насчет компании-спонсора? С ними ты не связывался?

— Нет. Не думаю, что они знали, кто приглашен, помимо своих сотрудников, которые прилетели из Америки. Я уверен, что Мэри-Лy Фордэм, та самая женщина из маркетинга, которая погибла, добавила к списку американцев англичан после того, как по­крутилась здесь и поняла, кто есть кто. Я помню, что до ленча она очень сердилась, потому что два тренера из города в последнюю минуту отказались прийти. И я, похоже, знаю, кто это.

— А их ты спросить не можешь?

— Вчера спросил одного из них. — Вчера я по­звонил Джорджу Кейли. — Но он сказал, что это сложно — знать, кого пригласили на мероприятие, на котором ты сам не был.

— Наверное, это так, — кивнула Каролина. — А как насчет раненых сотрудников компании-спон­сора? Кто-то из них может знать, кого приглашали.

— Я об этом тоже подумал. Согласно вчерашней местной газете, двое из них все еще в отделении ин­тенсивной терапии, а остальных уже отправили в Америку.

Я попросил проходящего мимо официанта при­нести счет, и меня чуть передернуло, когда я увидел, в какую сумму обошелся обед. В «Торбе» на такую сумму до отвала наелась бы большая семья, а в не­дорогом баре напилась бы целая армия, но наслаж­дение, полученное от обеда с Каролиной, стоило любых денег.

Я предложил отвезти ее домой в Фулем, но она заявила, что прекрасно доберется сама, если я поса­жу ее в такси. И настояла на своем. С неохотой я ос­тановил черное такси, и в салон она вошла одна.

— Я тебя еще увижу? — спросил я через откры­тую дверцу.

— Конечно. Мы увидимся в суде.

— Я не про это!

— А про что?

— Не знаю. Еще обед? День на скачках? — Мне-то больше всего хотелось пригласить ее в свою кро­вать.

— Что будешь делать через две недели в чет­верг? — спросила она.

— Ничего, — ответил я. Разве что готовить ше­стьдесят ленчей и сотню обедов в «Торбе».

— Я должна сыграть концерт для альта с оркест­ром в «Кадогэн-Холл». Приходи и послушай.

— С удовольствием. Потом пообедаем?

— Конечно. — Она улыбнулась мне во все три­дцать два белоснежных зуба, дверца захлопнулась, и такси уехало. Я же остался на тротуаре, чувствуя се­бя покинутым и одиноким. Неужели я настолько от­чаялся, спросил я себя, что готов наброситься на первую попавшуюся женщину? Каролина собира­лась подать на меня в суд, потребовав выплаты деся­ти тысяч фунтов, и, наверное, мне следовало быть более осторожным, не рассказывать ей так много? Но между нами возникла определенная связь, я в этом не сомневался. Даже в пятницу вечером, по те­лефону, я почувствовал, что мы поладим, и был нрав. Никакого отчаяния нет, сказал я себе, я все сделал правильно. Но тогда почему у меня щемит сердце из-за того, что мы расстались?

Я остановил другое такси и с неохотой попросил водителя отвезти меня на вокзал Кингс-Кросс, а не на Тэмуорт-стрит в Фулеме.

Я вскочил в последний поезд на Кембридж за минуту до отхода. Сел и задумался о том, что обсуж­дал с Каролиной. Поезд тронулся, отправившись на северо-запад, чтобы через час десять доставить меня домой.

Почему-то, когда я облачал свои мысли в слова, они становились более убедительными. Однако я все еще чувствовал, что власти отметут мою версию, найдя ее слишком уж вычурной. Но, с другой сторо­ны, не смотрелась она более вычурной, чем органи­зация ближневосточной террористической группой взрыва бомбы на ипподроме Ньюмаркета с целью ликвидации арабского принца.

Полностью я, конечно, в это не верил, но, если мое предположение, что гостей на обеде отравили, чтобы кто-то не смог прийти на ленч, соответство­вало действительности, тогда бомбой взорвали именно тех, кого и намечали. Но чем «Делафилд индастрис» не угодила кому-то, да еще до такой степе­ни, что их десант в Англию решили взорвать в зна­менательный для компании день? Кто хотел убить или покалечить Элизабет Дженнингс или Брайана и Джун Уолтерс и почему? А может, реальной целью были Ролф Шуман, Мэри-Лу Фордэм и остальные американцы?

Я знал, что «Делафилд индастрис» производит тракторы и комбайны, но чем еще они занимались? Я решил с утра поискать в Интернете информацию и о компании, и о Ролфе Шумане.

Привалившись к спинке, я переключился мыс­лями на более приятное, вроде концерта в «Кадогэн-Холл», назначенного на четверг, двумя неде­лями позже. По правде говоря, я не считал себя большим любителем классической музыки, но с ог­ромным удовольствием выслушал бы всю програм­му, предвкушая последующий обед с Каролиной. От одной мысли об этом мои губы изогнулись в улыб­ке, хотя пятнадцать дней без Каролины казались мне очень уж долгим сроком. Я даже подумал, а не удастся ли мне выманить ее в Ньюмаркет раньше, скажем, завтра.

Поезд прибыл на станцию Кембридж в двадцать пять минут второго. Как и обычно в столь поздний час, мне пришлось приложить немало усилий, чтобы не заснуть, иначе поезд увез бы меня в Кингс-Линн или куда-то еще.

Автомобиль я оставил на стоянке у станции, как делал всегда, уезжая в Лондон. В пять вечера мне с трудом удалось найти свободное место, но теперь мой старенький «Гольф» дожидался меня в дальнем конце стоянки в гордом одиночестве. За вечер я вы­пил лишь полбутылки вина, при этом съел плотный обед, завершив его чашкой кофе. Прошло чуть ли не три часа с того момента, как мы с Каролиной допи­ли вино и расстались, вот я и полагал, что могу сесть за руль, не подвергая угрозе ни себя, ни окру­жающих.

Я несколько удивился, обнаружив, что автомо­биль не заперт. Более того, водительскую дверцу да­же не захлопнули. Я не помнил, чтобы оставил «Гольф», не заперев его, но, с другой стороны, такое в прошлом случалось. Да и дверной замок после стольких лет эксплуатации барахлил. И требовалось сильно хлопнуть дверцей, чтобы он закрылся. В мастерской мне не раз и не два предлагали поме­нять замок, но я всегда отказывайся, говоря, что но­вый замок будет стоить чуть меньше, чем дадут за весь автомобиль.