Адам Холл - Бегство Квиллера

- Что произошло?

- Они подложили бомбу. И я должен был предусмотреть...

- Ты не можешь учитывать все на свете. Ты...

- Черт побери, я должен был!

Помолчав несколько секунд, он тихо сказал:

- Ты на войне. И мы должны быть готовы ко всему. Я успел взять себя в руки.

- Он, конечно, ничего не понял. - Слабое утешение.

- Что было для него наилучшим исходом. Но я не понимаю... Это не похоже на Кишнара.

- Да. Должно быть, то был один из тех, кто следил за мной. Я оставил машину снаружи, и они решили, что я ею воспользуюсь.

- А воспользовался он.

- Да.

Сомнительно, но все же можно было предположить то, о чем я дал знать Пеппериджу: Венекеру удалось бы незамеченным сесть в машину, и он направился бы в аэропорт. Они следуют за ним, но, когда он оказывается на свету,, преследователи видят, что это не я, но к тому времени им было бы поздно что-то предпринимать: поскольку они сняли слежку за "Красной Орхидеей", и я смог бы выскользнуть из нее... что я и сделал, но уже воспользовавшись гибелью другого человека.

- Скорее всего, они испытали большое искушение расправиться с тобой таким образом, - сказал Пепперидж.

- Они, должно быть, рехнулись. - Шода хотела, чтобы все прошло в полной тайне, для чего она и послала за своим агентом, умеющим работать бесшумно и не оставляя никаких следов, и когда она услышит о происшедшем, за его жизнь нельзя будет поручиться, над его шеей повиснет меч палача, ибо происшествие попадет в газеты, личность Венекера будет установлена, и ей станет ясно, что я успел ускользнуть и залечь на дно, так что пусть мне послужит слабым утешением, что он поплатится своей головой, око за око и так далее.

- Верно, - согласился Пепперидж. - Ей это явно не понравится. Где ты находишься?

- У Чена. - Я дал ему номер телефона.

- В каких ты условиях?

- Поблизости никого нет.

"А должен был быть. Иисусе, ему всего только надо было положить письмо и уехать - а он мертв."

- У Чена, - сказал Пепперидж, - ты будешь в безопасности. Я лично ручаюсь за него. Но теперь тебе придется соблюдать осторожность. Кишнар не откажется от своего.

- Ничего не изменилось, если не считать того, что теперь я буду действовать тайно. - Я теперь не смогу показаться в таиландском посольстве или в "Красной Орхидее", да и в любом другом месте с кем-либо встретиться, а выбраться отсюда я смогу лишь в закрытом фургоне - на этот риск придется пойти.

- Могу ли я что-нибудь для тебя сделать? - спросил Пепперидж.

- Нет. Теперь можешь спать.

- Заткнулся бы, - грубовато ответил Пепперидж. Он пытался подать ситуацию с Венекером с точки зрения моей пользы, но ему это плохо удавалось: первоклассного специалиста я отличаю с первого взгляда, и Венекер был именно таковым - подтянутый, легкий, точный, полный чувства ответственности.

- Как давно ты знал его?

- Кого?

- Венекера?

- М-да... - Он замялся. - Как-то довелось с ним работать. Он дал понять, что не собирается умирать в постели. - Еще одна пауза. - Да не переживай ты, старина.

- Это я послал его...

- Понимаю. - Он откашлялся. - Ты там пока еще не вышел на полковника Чоу?

- Нет. Его так и зовут - Ч-о-у?

- Да. Я пытался связаться с ним, но отсюда это нелегко. У меня появилась идея, чтобы ты попросил Чена выйти на него. Он должен звать его. Если хочешь, я сам с ним переговорю.

- Его здесь нет.

- Значит, когда ты его увидишь. Чоу может очень пригодиться.

- Ясно.

- Вот что мы должны еще выяснить, с какого бока к ней можно подобраться. Я имею в виду к Шоде. И кто может это знать.

Кэти сказала то же самое, почти слово в слово: "Я понимаю, что тебе сейчас нужно больше всего, ты хочешь выяснить, где у нее ахиллесова пята."

- Я должен понять, как к ней подобраться, - объяснил я ему. - Но не думаю, что удача тотчас же придет ко мне.

Существовали две возможные опасности, но я не стал посвящать его в подробности. Ярость Шоды сейчас достигнет предела, и она решит, что уничтожить меня - дело ее чести; люди, обладающие большой властью, всегда ведут себя подобным образом: любой намек на противостояние им воспринимается как личное оскорбление, и они не успокоятся, пока с ним не будет покончено. Вторая опасность заключалась в том, что я сам был в ярости и был готов пойти на неоправданный риск, только чтобы добраться до нее, потому что мне не нравилось скрываться, то и дело прячась в дырах и норах, и мне решительно не понравилось, как они расправились с Венекером, человеком, который ценой своей жизни спас мою.

Кроме того, был еще и фактор воздействия ворожбы, вуду, и прошлой ночью в "Красной Орхидее" я почувствовал, насколько я беззащитен. Я никогда раньше не сталкивался с ним, что меня подсознательно беспокоило - я уже почти был готов принять неизбежность того, что Кишнар убьет меня, и от этого никуда не деться, разве что я буду метаться по дому, подобно загнанной крысе, в поисках плана спасения, который окажется бесполезным, едва лишь он окажется в здании. Эти непрестанные мысли расслабляли меня, лишали ясности мышления.

- Что еще скажешь? - Это Пепперидж.

- Думаю, что, если не удастся найти выхода, со мной будет покончено.

- Что еще мешает? Кроме Кишнара. я хочу сказать.

- Да просто меня обложили со всех сторон. И явный перевес в огневой Мощи.

- Я уверен, что ты справишься. - Теперь он говорил другим тоном, сухо и резко. - В любом задании бывают моменты, когда ты не видишь света в конце тоннеля. Сплошная тьма - я сам был в таком положении несколько раз. Тебе надо немного расслабиться, привести нервы в порядок. Тебе будет оказана любая возможная помощь, я тут вкалываю не покладая рук, держу постоянную связь с людьми в Лондоне и на местах. - Сухость тона исчезла, уступив место ложной бодрости. Но что еще мог сделать бедный дурачок, кроме как не подбодрить хорька, который мечется из стороны в сторону?

- Да, - откликнулся я так же бодро, - я чувствую настоящую поддержку. Это все, что мне надо.

- Держу за тебя кулаки. Будь на связи.

Она вытащила из ящика комода пистолет и точным движением опытного стрелка спустила предохранитель, а я подумал, где же она могла этому научиться - в лагере беженцев или у Джонни Чена. Приоткрыв дверь, она спустилась по деревянным ступенькам и остановилась на полпути, не спуская глаз с железной двери, что выходила к причалу.

Зуммер подал сигнал минуту назад, и она отреагировала на него быстро, но без суеты. Я наблюдал за ней с верхней площадки лестницы; когда прошло несколько минут, Чу-Чу повернулась и поднялась наверх, где, отложив пистолет, пальцами изобразила на крышке стола фигуру собаки, стоящую с расставленными ногами и вскинутым хвостом.

- Пес? - спросил я.

Изображая собачью рысцу, она приблизила фигуру из пальцев к нефритовому пресс-папье и приподняла один палец, живо изображая собаку, которая по своей нужде задрала ногу у стенки дома. Тревога возникла от того, что, сам того не подозревая, пес пересек линию инфракрасных лучей, датчики которых были установлены слишком низко, хотя, конечно, это мог быть и