Игорь Христофоров - Бой без правил (Танцы со змеями - 2)

- Если я не ошибаюсь, то враг моего заказчика и твой личный враг одно и то же лицо. Тот, с бородавкой?

Майгатов кивнул. Делать это в темноте, даже чуть разбавленной голубизной подтаявшего снега, было глупо, но Иванов, кажется, и так все понял.

- Я здесь уже был, - тихо проговорил Майгатов, выглядывая из-за стволов на дом.

- Серьезно?

- Я вообще не из шутников.

- А что ты здесь делал?

- Проверял догадки, - уклончиво ушел от ответа.

Не время сейчас рассказывать историю с Леной. Не время. Да и сама Лена, побывавшая уже здесь, как бы стояла рядом с Майгатовым и мешала ему быть до конца откровенным.

- Так ты внутри дома лазил?

- Нет, ну что ты, - вдруг вспомнил, что они же еще на квартире у Иванова перешли на "ты". - Все, что я знаю, это... во-он те окна - как бы основное помещение. Зал или гостиная, в этом роде.

- А внизу?

- Внизу?

Кроме лежащего ничком Эдуарда с кобурой на пояснице да балок, подпирающих балкон, ничего он припомнить не мог.

- Ладно. Послушаем твой зал, - нечто странное сказал Иванов и выволок из-за ствола огромную дорожную сумку. Мягко, почти беззвучно расстегнул замок-молнию. - Ты чего мне не звонил, раз своего бородавочника нашел?

- Вчера - не мог, - не говорить же о том, что вчера еще и не знал ничего, - а сегодня никто трубку у тебя дома не поднимал.

- Тогда верно, - согласился Иванов. - Я с утра к Славке умотал, за этой дурой, - похлопал по странному прибору, выуженному из сумки, - жена на работе, дочь - в школе, а теща к другой своей дочке укатила.

- Что это? - не сдержал удивления Майгатов.

- Военная тайна... Короче, через стекло будем твой зал прослушивать. Как легкие - стетоскопом. Понял?

- А это возможно? - все-таки не верил он.

- И невозможное возможно, - словами поэта ответил Иванов. - Лазерный луч, старичок, и не на такое способен.

Он надел наушники, долго пристраивал на сумке прибор, направляя самую длинную его часть на дом, словно метился обстрелять его. Ветер сухо шумел в кронах сосен и елей, и оттого казалось, что деревья разговаривают друг с другом, обсуждая странных гостей с их еще более странной штуковиной.

В окнах зала мелькнул чей-то силуэт. Погасло одно окно на нижнем этаже.

- Там он, - почему-то шепотом сказал Иванов. - С какой-то бабой болтает. О, а теперь - мужчина.

Майгатов слабо верил, что с такого расстояния можно действительно что-то расслышать. Наверное, Иванов почувствовал это и, сняв наушники, показал Майгатову: слушай, мол, правый микрофон, а я - левый.

Сквозь потрескивания и шорох, похожий на тот, что издает перетираемый песок, пробивались голоса:

- Подтверждение есть?

- Факс пришел утром. Груз - в Неаполе.

- А "коридор"?

- Микеле, ти сльишком сталь осторожьен послье того, как этот больван... карош слов - больван... Паоло...

- Станешь сверхосторожным, когда думаешь, грешным делом, что ты скрыт, как в сейфе, а на твою дачу забирается какой-то бандюга! Нашли этого хренова Робин Гуда?

- Мать не знает, где он живет.

- Ну так поджарьте ее, чтоб вспомнила!

- Михаил Борисович, не волнуйтесь! Ребята на месте. Какую-нибудь зацепочку найдут...

- Миша, ему так тяжело говорить. Не тревожь Эдика.

- Боксом пусть занимается, а не стрельбой. Что по Крумишьну?

- Пока тихо.

- Как там гость?

- Марафет наводит. Видать, чистюля. А костюм ему понравился. И обувь тоже.

- Тоже мне - новость! За такие деньги экипировка кому хошь понравится!

- Микеле, он тольщье менья и тебья. Анна будит с нас змеяться. Три толстьяка! У фас эст такой скаска?

- У нас, Сальваторе, вся жизнь - сказка... Осмотр провели?

- Проводят, - сухо прозвучал женский голос, и Майгатов вдруг понял, почему погасло окно на первом этаже.

- Охранниики где-то рядом, - прошептал он Иванову, но тот, увлеченный прослушиванием, только махнул рукой.

Майгатов повернул голову по ветру, остановил дыхание и с подступающей к горлу тревогой уловил хруст ледяной корочки под чьими-то тяжелыми шагами. В глаза ударил, ослепил свет прожектора.

- Ни с места! Стоять! Руки - на деревья! - проорала тьма.

Ослепшие и очумевшие от крика, Иванов и Майгатов подчинились команде. Иванов не побежал, потому что боялся оставить прибор, а Майгатов - потому, что не побежал Иванов. Да и железяка бронежилета к пробежкам не располагала.

Сбоку выросли две сопящих гориллы, бесцеремоннно ощупали.

- Этот - в бронежилете, - чесноком дыхнул в затылок Майгатову один из них.

- Сумку захвати! - приказал кто-то из тьмы, явно старший. - Ведите их в дом!

2

В такой помпезно богатый особняк он попал впервые. Тогда, через окно, он мог наблюдать лишь за половиной зала, да и то видел не обстановку, а людей, и особенно - Лену. И существовали они как бы отдельно от всего вокруг них.

Сейчас же он стоял без куртки, без кепки, без кроссовок, с руками, защелкнутыми сзади в наручники, и дивился богатому убранству. Гнутая, явно ручной работы мебель с позолотой, стоящая вдоль стен, диван и стулья, обитые гобеленом с ярким рисунком сцены средневекового рыцарского турнира, длинный стол, крытый зеленым сукном и стоящий на двух мощных резных тумбах, телевизор с метровым экраном по диагонали, вавилонская башня музыкального центра. Стены обиты шелком с постоянно повторяющимся сюжетом любовного свидания дамы в длинной, до земли, юбки и бравого офицера при шпаге на боку. Снизу, от выложенного узором паркетного пола, стены осветлялись полуметровой высоты полосой из дерева. Венчали зал две огромные, чересчур великоватые для комнаты хрустальные люстры.

Иванов, наверное, уже видел в своей жизни дома новых богатеев, потому что стоял с безразличным видом и беспрерывно удерживал взгляд на огромном букете роз, стоящих в вазе в углу зала.

За столом с видом судьи восседал крупный мужчина в хорошо пошитом синем, с прожилкой, костюме и смотрел на гостей в носках, словно на обвиняемых, которым за их прегрешения грозит смертная казнь, - с любопытством и слегка снисходительно. Любопытство было от того, что эти двое могли узнать, что такое смерть, раньше него, а снисхождение - от ощущения своего превосходства.

- Что, Гришутка, совсем обеднел? - заметил он дырку на левом носке Майгатова.

- Какой я тебе Гришутка? - огрызнулся и тут же обвел взглядом остальных.

Телохранители, три бугая с шеями толще головы, напряглись, Эдуард, сидящий на диване с опухшей скулой, удивленно посмотрел на шефа, Сальваторе качнул животом и полез к книжной полке за словарем, чтобы узнать, как переводится странное слово "гришутка", Анна подошла к главарю и мягко положила ему руку на плечо.

- А я, грешным делом, думал, что ты подох. После такой инфекции...

- А я думал, ты... Ошибся, видно. Одну бородавку-то, наверно, и срезало взрывом, - только сейчас он заметил, что нет на лбу черной точки лишь легкий, еле заметный шрамик.