Игорь Христофоров - Страх

- Ну что? - еще издалека спросил конструкторов, несущих бронежилеты, капитан-живчик. - Решето?

- Да. Этот класс бронежилета пробивает, - ответил самый недовольный из них. - Попробуем четвертый, с большим числом кевларовых слоев.

- А чего мы по три пульки пускаем? Давайте уж всю обойму,

- разошелся капитан. - Испытывать - так испытывать. И вероятность замера выше.

Хмурые мужики переглянулись и, кажется, стали еще мрачнее. Тулаев посмотрел на лоснящиеся от блеска брюки на одном из них и сразу понял, что конструкторам, небось, по полгода не выдают зарплату и неизвестно еще, оплатили ли эту командировку в Москву, и он уже хотел не согласиться с капитаном и побыстрее отпустить мужиков, но один из них с уральским проглатыванием "е" вдруг пробасил:

- А што? Быват, што и три пули омманут. Помнишь? - спросил он сослуживца.

Тот мрачно кивнул, может, ничего и не вспомнив.

Стрелкам выдали по обойме. В ней оказалось не восемь, как у "макарова", а восемнадцать патронов. Пистолет стало приятнее держать в руках. Даже большой палец, кажется, привык к неудобному выступу и ощущал его "родным".

Новые бронежилеты укрепили на тех же мишенях. Они были почему-то разноцветными. На тулаевском красовался белый чехол и делал его мишень как бы занесенной снегом. Но при такой жаре снег бы расстаял в секунду, а этот все лежал и лежал, слепя глаза.

Под команду на открытие огня Тулаев вспомнил, что так и не позвонил эксперту, обнаружившему сходство голосов. Кем же мог оказаться этот террорист, звонивший еще и Свидерскому? Его подельником по бизнесу? Случайным знакомым? О чем они там говорили в своей последней беседе? Тулаев мысленно прослушал кусочек пленки, звучавшей в кабинете старшего лейтенанта после его возвращения. Ничего особенного. Единственный важный кусочек информации - это вопрос неизвестного: "Ты будешь завтра на службе?" Да, Свидерский на службу пришел. Никто не видел, что он выходил из здания. Не видел, потому что не следил, или просто не видел? Старший лейтенант юстиции упрямо уверял, что никто не видел, а значит, у него и сомнения не было в том, что Свидерский не покидал кабинет.

Слева хлопнул первый выстрел и как крючком вытащил воспоминание о звонившем из Марфинского военного санатория. Почему этот отдыхающий не захотел ничего диктовать на пленку автоответчика? Почему звонил всего раз? Неужели он просто набрал не ту цифру на диске?

Пальцу, видно, надоели эти мудрствования, потому что он резко надавил на курок. Пистолет бросило вверх, а на белое села черная муха. Зима смешалась с летом. Тулаев прицелился, но в эту же точку не попал. Вторая муха села чуть выше. Марфинский санаторий. Это на северном направлении от Москвы. Где-то возле Икши. А какой это район? Не-ет, не Икшинский. Такого района нет. Значит, Мытищинский. Получается два раза

М. Гуляла Марфа на чаепитии в Мытищах. Выбить букву "М"?

Третья муха села чуть выше второй. Еще одну точку - и получится левая ножка буквы "М". На этот раз Тулаев прицелился, с растяжкой выстрелил и, опуская уставшую руку, радостно увидел, что продлил линию. Игра увлекла его. Просящий еды желудок затих, словно и сам решил досмотреть, получится ли у хозяина буква "М".

Пятью выстрелами Тулаев выписал ложбинку и неожиданно вспомнил, что недавно он еще раз сталкивался со словом, начинающимся на эту же букву. "Мафино Селли" - такими двумя словами умоляла о помощи американка. По поводу Селли вопросов уже не было. Это - имя. А вот Мафино?

Под нажатие на курок пистолет выплюнул гильзу, и она, кувыркаясь, нырнула в горячую коричневую пыль. Мафино? Это же почти Марфино! Неожиданная мысль сбила прицел, и точка легла чуть выше, чем должно быть верхнее правое плечо буквы "М".

Неужели американка просто-напросто сделала грамматическую ошибку? Мы сами-то, русские, часто не можем без ошибок написать на русском, а тут все-таки иностранка. Тулаев посмотрел на капитана, который уже закончил стрельбу, освободил рукоятку от пустого магазина и стоял со скучающим видом. На его синем бронежилете точки выплясали немыслимый рисунок, чуть-чуть похожий на английскую R.

- Точно! Эр! - не сдержался Тулаев.

- Что? - спросил разомлевший на солнце капитан.

Тулаев не ответил. Он вскинул пистолет и, утрамбовывая выстрелами правую ножку буквы "М", мысленно восхитился самим собой. Конечно, он мог ошибаться, но очень уж тонкой казалась догадка.

В английском языке буква "R", стоящая после гласной, не произносится. Война - war - "во-о", а не "вор". Автомобиль - car - "ка-а", а не "кар". Вполне возможно, что оброненное одним из террористов название пункта Марфино, она торопливо и написала на бумажке. Да по английской языковой привычке не оживила букву "Р".

А может, Марфино - это и есть Марфинский военный санаторий? Последней, восемнадцатой, пулей Тулаев поставил справа от буквы "М" точку и решил завтра же с утра наведаться в этот санаторий.

26

Межинский с догадкой Тулаева о "Мафино - Марфино" не согласился. Криптографы на его запрос до сих пор не отвечали, и Межинскому почему-то казалось, что ответ будет совсем не тем, с каким нагрянул к нему утром возбужденный Тулаев.

Беседа медленно перерастала в скандал, и, если бы не звонок, они бы точно разругались вдрызг. Межинский хмуро выслушал телефонную трубку, грохнул ею по аппарату и спросил, совсем не тая раздражения:

- Ты в Генпрокуратуре вчера был?

Простое "нет" привело бы начальника в ярость, и Тулаев, вновь ощутив себя командиром взвода, ругаемым всеми подряд, ответил уклончиво:

- Не успел. Я занимался с бумагами в прокуратуре Московского гарнизона.

- Ну вот и хреново, что не был!

Покачивая головой, Межинский в упор смотрел на телефон, который звонил редко, но если уж звонил, то лишь с плохими новостями. Только что телефон голосом начальника Службы безопасности президента отругал его за медлительность в поиске этой клятой американки, заодно сообщив и кое-что новенькое. Межинскому больше хотелось послать неповоротливого Тулаева в Генпрокуратуру, чтобы он сам откопал там это новенькое, заодно и помучившись со следователем-конкурентом, но тогда ушло бы слишком много времени, а начальник распекал именно за потраченное впустую время.

- В общем так, - перевел он взгляд с телефона на смущенное лицо Тулаева. - Террористы прислали в московский корпункт газеты, которую представляла захваченная ими американка, письмо с требованием выкупа. Буквы, естественно, вырезаны из разных журналов. Требуют миллион долларов... Идиоты какие-то! Похоже, они других сумм себе не представляют. Тогда - миллион долларов. Теперь - миллион долларов.

"Тогда еще вертолет требовали", - мысленно подсказал

Тулаев. Межинский читать мысли не умел, а потому заговорил совсем об ином: