Эмиль Габорио - Рабы Парижа

— Что вы хотите этим сказать? — спросил обеспокоенный отец Сабины.

— Только то, что я вас узнал, господин де Мюсидан. Вам было угодно назваться маркизом де Бевроном и я уважал ваше желание. Но я не могу отодвинуть эту занавеску, не предупредив вас о том, что…

Граф прервал объяснения Андре благосклонным жестом.

— Я знаю, месье, что увижу портрет моей дочери. Прошу вас открыть его.

Художник повиновался.

Картина привела графа в восторг и он долго рассматривал ее.

— Да, это — Сабина, — бормотал он. — Ее улыбка, ее выражение глаз… Замечательный портрет!…

Граф шептал еще какие-то похвалы, но Андре не расслышал их.

Наконец господин де Мюсидан отошел от картины и сел на стул.

Было заметно, что он успокоился.

Несколько недель тому назад он бы пожал плечами и презрительно рассмеялся, если бы ему предложили выдать дочь за художника, к тому же никому не известного.

Тогда он мечтал о бароне Брюле-Фаверлее.

Теперь же приходилось думать о маркизе де Круазеноа…

Вспомнив это имя, граф вздрогнул.

Если бы можно было выбирать между маркизом и художником, то де Мюсидан, не колеблясь, выбрал бы Андре.

Молодой человек говорил о клятве, которую дала ему Сабина… Известно ли ему, что девушка выходит замуж за Генриха?

Граф принялся расспрашивать художника и вскоре убедился, что тот знает если не все, то очень многое.

Аристократ и найденыш подробно обсудили предположения, планы и надежды Андре.

Уже было около полудня, когда де Мюсидан собрался уходить. Он еще раз подошел к портрету дочери и несколько минут любовался им. Потом подал художнику руку и взволнованно проговорил:

— Господин Андре, я даю вам слово, что Сабина будет вашей женой, если нам удастся спасти ее!

Бедный влюбленный едва удержался от радостного крика. "Сабина — моя!" — пела его душа.

— День свадьбы уже назначен, — грустно прибавил де Мюсидан.

— Сколько осталось времени? — с трепетом спросил Андре, спускаясь с небес на землю.

— Две недели. Всего две недели… Торопитесь! — с этими словами несчастный отец откланялся.

Андре и прежде понимал, что времени у него мало. Тем не менее слова графа ошеломили его. За две недели он должен в одиночку победить целую шайку преступников…

Задача превышала силы человеческие. Но Бог помогает влюбленным совершать невозможное, окрыляя их надеждой на будущее счастье.

— Сабина — моя! — прошептал Андре.

И эти слова, как волшебное заклинание, вернули ему энергию. Он снова достал лист бумаги, который убрал со стола при неожиданном появлении графа, и прочитал итог своих размышлений:

"Зачем мошенники руками господина Ганделю отправили Розу в Сен-Лазар?"

"Может быть, в этом и кроется тайна, которую я ищу? — подумал Андре. — Надо добиться свидания с этой женщиной. Месье Ганделю мне поможет!"

Он спрятал бумагу, взял шляпу и направился к выходу, но его остановил громкий стук в дверь.

"Неужели вернулся граф?"

Словно в ответ на эту мысль за дверью раздался женский смех.

Андре кинулся к портрету Сабины и задернул занавеску.

Едва он успел это сделать, как дверь с шумом распахнулась — ив комнату ворвался вихрь шелка, бархата и кружев.

Это была мадам Шантемиль в новом платье от Ван-Клопена.

За нею шел Ганделю-сын.

"Мне везет!" — ахнул про себя художник.

— Это мы! Вы нас не ждали? — весело закричал Гастон. — Папа сделал мне сюрприз. Добрейший человек! Я хочу усладить его старость, как говорит Леонс. Сегодня папа разбудил меня рано утром и сказал, чтобы я скорее бежал в Сен-Лазар, потому что он вчера забрал свою жалобу и Зору сейчас выпустят. Я примчался туда, мадам Шантемиль выпорхнула на свободу — и вот мы здесь!

Андре почти не слушал. Его внимание было сосредоточено на Розе.

Молодая женщина с интересом рассматривала эскизы.

— Надо отпраздновать возвращение Зоры! — продолжал Гастон. — Мы приглашаем вас на торжественный завтрак, господин Андре!

— Что? — переспросил художник, услышав свое имя.

— Пойдемте в ресторан!

"Несколько часов подряд слушать пустую болтовню маркиза де Ганделю? Благодарю покорно! — подумал Андре. — Но если я откажусь, то он уведет Розу, а мне надо с ней поговорить. И желательно без свидетелей".

— Так вы идете? — спросил Гастон. — Соглашайтесь! Я все равно не отстану. Ведь это вы помогли мне освободить Зору!

— Очень хочу отпраздновать это счастливое событие вместе с вами, но, к сожалению, не могу сейчас уйти из дому.

Гастон тут же нашел выход из положения.

— Если вы не хотите идти к завтраку, то завтрак придет к вам! Я схожу в ресторан и закажу все, что нужно! — прокричал он и выбежал из комнаты.

— Как он мне надоел, если бы вы только знали! — воскликнула Роза.

Услышав это неожиданное признание, Андре изумленно взглянул на нее.

— Вас удивляют мои слова? — продолжала молодая женщина. — Значит, вы совсем не знаете Гастона. Невыносимый человек! И все его друзья такие же. Стоит мне вспомнить о скучных вечерах, проведенных в этой глупой компании, как я начинаю зевать.

И она действительно зевнула.

— Если бы он еще любил меня… — со вздохом сказала Роза.

— Гастон вас обожает, — отозвался Андре. — Он чуть с ума не сошел, пока вы были лишены свободы.

Роза сделала жест, которому позавидовал бы Тото-Шупен.

— И вы верите этому? — бросила она. — Мальчишка слишком глуп, чтобы сойти с ума от любви к женщине. Знаете, что он во мне любит? Платья и бриллианты, которые он мне дарит. Когда люди ахают, увидев меня, идиот Гастон встает на цыпочки и квакает, точно у него рот набит кашей: "Где вы еще найдете такой шик, как у нас?" Если бы это платье было из ситца, то он бы и не взглянул на меня, хотя, ей-Богу, есть на что посмотреть!… Вам нравится мое имя?

— Да, — рассеянно ответил Андре.

Он искал подходящий предлог для того, чтобы перевести разговор на интересующую его тему.

— А у моего урода оно застревает в его паршивой глотке. Он зовет меня Зорой, точно собаку. И думает что мне это нравится. Я должна терпеть все его глупости только потому, что у его папы много денег? Плевать я на них хотела! Мой милый Поль не имел почти ничего, а как я его любила!

— Почему вы его бросили?

— Скажите сперва, зачем существует бархат по сорок пять франков за метр? Я желала знать, что чувствует женщина, когда накидывает на плечи индийскую шаль, и в один прекрасный день ушла. Поль Виолен, наверное, и сам оставил бы меня. Наш сосед Тантен из отеля "Перу", старая оборванная обезьяна в зеленых очках, все время старался нас разлучить.

"Чем же Роза так мешает шайке Генриха?" — думал Андре. — Сначала Тантен разлучает ее с Полем, затем Катен отправляет ее в Сен-Лазар…"

— Вы уверены в том, что сосед ставил перед собой именно такую цель? — спросил художник. — Какая от этого польза старику?