Сергей Ермаков - Подмена

— Не злоупотребляй высокопарными словами, ты же не Шекспира играешь, — хмуро посоветовал Антон, — в целом нормально. Она поверила и это то, что было нужно.

— Она меня стала целовать, а об этом договора не было, придется доплатить полтинник. Я же не геронтофил.

— Заткнись-ка, умник, ты все-таки о матери моей говоришь, — посоветовал Антон, — в театре своем и с кошкой поцелуешься, если режиссер прикажет, а тут развыпендривался. Я итак тебе сто долларов заплатил и реквизит с костюмом тебе оставлю, только не проколись, что ты не тот за кого себя выдаешь.

— Ладно, — быстро согласился актер передвижного театра Синицын, которого после недолгого кастинга, проведенного среди безработных актеров, Антон Сергеевич утвердил на роль Сливы.

Актер Синицын считал, что итак хорошо приподнялся на этом темном дельце — все-таки сто баксов заработал, костюм опять же с рубашкой и туфлями оставляют. Как говорится, тяжела и неказиста жизнь российского артиста. В сериалы его пока не брали, в театре ролей было — кот наплакал, а тут такое хорошее предложение подвалило — сыграть потерянного сынка у постели умирающей старушки, получить хорошие деньги за пять минут работы, еще и реквизит в виде мобильного телефона ему достался, кроме костюма от кутюр.

— Я тебе позвоню когда в следующий раз поедем, — сказал Антон Сергеевич, — а теперь пока.

— Довезите хоть до угла, — попросил актер Синицын, — а-то неправдоподобно получается. Директор предприятия и пешком ходит.

— Машину тебе еще купить? — спросил Антон Сергеевич.

— Неплохо бы, — кивнул наглый актеришка.

«Хватит, — подумал Антон, — итак со Сливой уже влетел так, что сейчас не знаю как и выкрутиться». И высадив Синицына за углом, он вспомнил события последних дней, предшествующие этому свиданию подставного «сына» с настоящей матерью.

Избавившись от Антона Слива забежал за стоящие рядком гаражи, чтобы отдышаться. Два мужика, помогавшие ему дубасить Антона, остановились рядом с ним. Только теперь он смог разглядеть их — оба здоровые килограмм под сто с волосатыми ручищами, в одинаковых спортивных куртках, приобретенных, вероятно, на ближайшем рынке. Тот, что бил Антона палкой — здоровый рыжий детина, был повыше и помоложе. А второй поменьше ростом, но зато постарше первого — этакий амбальчик с круглым пузиком, которое обтягивала флотская тельняшка.

— Спасибо, мужики, выручили вы меня! — стал благодарить их Слива, попеременно тряся руку то рыжему, то толстому.

— Да ладно, не за что, — отвечали смущенные мужики.

Им и самим было приятно, что они на пару с оскорбленным мужем отдубасили совратителя его жены.

— Не будет теперь к твоей жене приставать, — сказал рыжий, почесывая свой большой нос.

— Знаете что, — сказал Слива, — я хочу вас угостить за то, что вы мне помогли этого гада проучить. По всему видно, что вы классные парни.

Мужики от дармовой выпивки отказываться не стали. Слива полез в карман и нащупал там сто баксов, которые давеча выпросил у Антона на «мелкие» расходы. Это были единственные деньги, которыми он обладал на данный момент и он решил их немедленно истратить. Как он дальше будет существовать без денег и без жилья, Слива пока не знал, но кое-какие мысли на этот счет у него были. Все зависело от того каким образом будут развиваться события дальше.

Мужики, которые ожидали, что Слива купит бутылку дешевой водки и батон, растрогались в магазине, когда их новый «друг» купил две бутылки самой дорогой водки, настоящего немецкого пива, копченой колбасы, ветчины, оливок и много всего другого, спустив на это дело все свои сто долларов.

— Ну ты, силен, — смущенно пробормотал толстяк, принимая от Сливы переполненные пакеты.

— Нормально, ребята, — сказал Слива, — если бы не вы, меня бы может и в живых уже не было. Вы теперь мои лучшие друзья навек.

Сливе ничего не стоило сказать эти слова, но простые сердца работников троллейбусного парка они тронули до слез.

— Давайте хоть познакомимся, — предложил Слива.

— Давай, — согласились оба его новых друга и протянули свои крепкие, темные от не отмывающегося машинного масла ладони.

— Толик, — представился рыжий.

— Саня, — представился толстый.

— Аркадий, — представился Слива.

— Ого! — удивились и Саня и Толик. — Редкое имя.

— Мама меня так назвала, — сказал Слива, — теперь лежит при смерти. Почти все деньги, что зарабатываю, уходят на лечение…

— Да-а, — посочувствовали Саня и Толик новому знакомому, голос которого дрогнул, когда он говорил о матери.

— Где выпивать-то будем? — спросил Слива.

— Можно в скверике, — предложил Саня, удерживая большой пакет со снедью на полосатом пузе.

— В скверике с ТАКОЙ закуской? — горестно удивился Слива.

Да, закуска была слишком шикарной для замусоренного скверика. Ладно бы там банка кильки и портвейн.

— А че, ты, Саня, пошли к тебе домой, — предложил Толик, — жена у тебя все равно в отпуске. Посидим, музыку послушаем.

Саня колебался. Все-таки жена ему запретила, уезжая к своей маме в Вологду, приводить в дом гостей.

— Да, Санек, пошли к тебе, — запросто предложил новый друг, — я хотя бы куртку отмою от грязи и брюки, а то как я домой заявлюсь в таком виде?

Одежда на новом друге выглядела неопрятно и Саня «сломался».

— Ладно, пошли, — махнул он рукой, — но только часов до семи посидим. У меня дочка приходит домой с работы в восемь и если нас застанет, то меня матери своей «сдаст», когда та от тещи из Вологды вернется. Скандал будет!

— Да без проблем, — пообещал Слива, — посидим немного и разойдемся по домам. Мне же просто с такими как вы мужиками по настоящему выпить хочется. Знаете сколько вокруг козлов, которые бы мимо прошли, а вы настоящие мужики — за незнакомого человека вступились.

— Да, ладно, — опять смутились новоявленные герои.

Саня жил недалеко в панельном доме в двухкомнатной квартире. Обставлены его «хоромы» были не богато, но чувствовалось, что определенный достаток в семье присутствовал. На стене висел большой портрет некрасивой девушки лет двадцати, похожей на Саню в женском облике.

— Дочка? — догадался Слива.

— Ага, — ответил Саня, — Леночка.

— Симпатичная, — сказал Слива.

— Ну, — буркнул польщенный Саня, который не сам мог смотреть на свое «чадо» без жалости и сочувствия.

Ей было уже двадцать пять, она была все еще девственна и замуж выйти ей никто никогда не предлагал. Ладно замуж! Ее никто и никогда до дому-то не провожал! Вот почему сладким бальзамом вылились на его душу слова Сливы.

— Не замужем дочка твоя? — осведомился Слива, по хозяйски заполняя пустой холодильник Сани продуктами.

— Нет, — ответил Саня.