Аркадий Карасик - Похищение королевы

"Не относящийся" - слишком сильно сказано: так или иначе он влияет на развитие событий вокруг меня.

- Скажи, Вася, зачем тебе потребовалась таинственность в наших с тобой отношениях? Почему ты предпочел находиться за кулисами, выпустив на авансцену неопытного человека? В качестве приманки? Или продемонстрировать свою хватку? Если так - глупей трудно придумать! Только, прошу, не пытайся запутать меня в своих ментовских абракадабрах, отвечай по человечески: ясно и четко.

- Ну, и наивняк же ты, Пашка, - удивился Стулов. На полном серьезе, без обычных улыбочек разного окраса и такого же разного назначения. Неужели трудно сообразить? Глупая курица и та, небось, давно разгребла бы навоз и вытащила зерно, а ты... Просто мне нужно было дать тебе свободу, не давить, не навязывать свое мнение... Дошло?... А ты вообразил: хитрит, зануда, набивает себе цену, сам прячется, а писателя-недоумка подставляет... Так, ведь? Признайся, мысленно так матерился в мой адрес, что любой пахан застесняется.

Я вынужденно признался: именно так и подумал, да, матерился, да, мечтал заехать по физии. Сейчас все понял.

- Ну, если понял - не безнадежный дурень, есть надежда на окончательное излечение.

"Недоумок" отделался смущенным смешком. Спорить со Стуловым все равно, что продираться через заросли колючего кустарника - сплошные занозины... 24

Добрался я до Дремова, когда уже начало темнеть. Странно, но недавней боязни как не бывало - мысли о тяжелой судьбе Верочки будто вытолкнули из головы все другие. В том числе, о Машеньке, бывшей жене, так и не вымаранойой из моего паспорта и, что грешить, из сердца.

Какое обвинение могут выдвинуть против обычной проститутки из завеления для отдыха состоятельных мужчин? Точно известно одно: на месте "преступления" Верочку не взяли - в ее комнате "клиента" не было, он с ней не расплачивался. В убийствах участия она не принимала - это мы с Гулькиным можем подтвердить под присягой.

То, что девушка находилась в борделе? А что в этом криминального? Навестила подругу, напросилась на ночлег. Мало ли какие могут быть причины, не подведомственные милиции.

Короче, арест Верочки ничем не оправдан. Любой мало-мальски грамотный адвокат легко добьется ее освобождения. Тем более, знакомый Стулова, сотрудник гепрокуратуры.

Тогда откуда у меня сосущее чувство тревоги?

Быстро щагая по знакомому маршруту, я постарался переключиться на другую тему, выбить из сознания образ внучки бабы Фени. Обычно такие "маневры" мне удавались, но на этот раз не получилось. Верочка сидела в сознании забитым по шляпку гвоздем.

Миновал пустырь. Когда-то на нем собирались строить шикарное здание поликлинники с пристроенным помещением для лечебных процедур. Потом грянула перестройка, за ней - развал государства, прогремел страшный кризис. Вот и остался памятником прошлого черный, будто выженный, пустырь с потрескавшими фундаментами, которые успели заложить, и искареженым забором. Вернее. остатками от него.

Отличное место для бомжей и алкашей. Милиция сюда, если и заглядывает, то редко - лишняя головная боль.

Неожиданно я остановился. Казалось бы, бояться нечего - вокруг не видно ни одного человека. Просто я ощутил одиночество. Сейчас - голый, незащищенный, не прикрытый от возможных случайностей надежной охраной. Типа улыбчивого Семена.

Но что толку стоять в позе охотничьей собаки, увидевший дичь. От этого ничего не изменится.

Стараясь не перейти на бег, я миновал пустырь, свернул на улицу, ведущую к умолкшему заводику запчастей для моторов. Тоже последствие разгромного кризиса. Сейчас пройду мимо чахлого скверика с тремя покареженными лавочками, миную переулок со странным названием "Глухой", от него до дома - рукой подать.

Возле изломанной ограды скверика я резко остановился. Будто в темноте напоролся на неожиданно возникий столб с разбитым фонарем.

На крайней лавочке сидят... Надин и Виталий. О чем-то оживленно беседуют. Пасынок нагло оглаживает выпуклую грудь коротышки, она не сопротивляется, не отталкивает жадную мужскую руку.

Ах ты, шлюха! Заверяла доверчивого соседа в непромокаемой любви и верности, мечтала о создании семьи. А сейчас что вытворяет! Впечатление: минута-другая и она растелешится под молокососом. Ну, погоди, дерьмовая торгашка, заявишься еще раз в мою конуру - поговорю по мужски, с соответствующими присловьями.

Во мне бушевали ревность обманутого мужика. И эта "буря" едва не толкнула на необдуманный поступок с непредсказуемыми последствиями: набить морду сопернику на глазах его любовницы. Надо бы, конечно, ей тоже, но дурацкое воспитание не позволяет поднять руку на женщину.

Нет, на это не пойду, во время остановил я карающие кулаки. Здоровенный пасынок размажет меня по стволу векового дуба, разотрет в порощок, выбьет идиотские мозги. И от души посмеется над опозоренным, избитым мужем матери.

Нет, рисковать сейчас нельзя! Верочка - в тюрьме, кроме меня, у нее нет человека, который может помочь. Была бы она на свободе и вне стен борделя, ни на минуту бы не сомневался. Мысленно я врезал кулаком по наглой, слащавой улыбочке Витальки, послал его в нокаут. Господи, когда еще появится возможность расправы с подонком!

В пустынном ночном скверике слова разносились с пугающей ясностью. Будто парочка находится не в десятке метров, а на расстоянии вытянутой руки.

В основном говорил Виталька, Надин отмалчивалась.

- Твой бывший муж раскаялся в ошибке. Он любит тебя и хочет восстановить разрушенную семью. Веришь ли, ночи не спит, курит, чуть не плачет. Вот и попросил меня переговорить с тобой, предложить мировую.

Странное несоответствие! Возбуждающе ощупывает женскую грудь и... сватает за другого мужика. Конечно, с белой отметиной в черной прическе. Будто раскаявшийся Айвазян послал Витальку продегустировать бывшую жену на предмет ее готовности к "воссозданию семьи". Глупей не придумать!

- Почему молчишь? Любая женщина мечтает о домашнем уюте. Неужели надеешься охомутать долговязого соседа?

"Долговязый сосед", конечно, я. Сознательно или подсознательно, но Виталий предпочитает не афишировать наши с ним "полуродственные" отношения. Признаюсь, это устраивает и меня тоже - признаваться перед окружающими, даже перед коротышкой в позорном "родстве" - неприятно и зазорно.

Пока я размышлял над витиеватыми поворотами жизни, беседа на лавочке развивалась своим чередом.

- Но я ведь пригласила вас на свой день рождения. Погляжу на поведение Михаила... Тогда решу... Он обидел меня, очень обидел! Такое не прощается. Вернее, прощается не сразу.

- Понимаю, - посочувствовал хитрец, ощупывая колени Надин. Словно намечал следующий маршрут. - Сама понимаешь - ночевать в Дремове негде, последняя электричка укатила. Неужто позволишь валяться на этой лавке?