Аркадий Карасик - Похищение королевы

- Не притворяйся, таракан запечный, у тебя это плохо получается.... Откуда я узнал? Закономерный вопрос. Во время нападения на об"ездной дороге были убиты два человека: водитель и охранник. Мне удалось выяснить, что оба они входили в упомянутую банду... Дошло? - я молча кивнул. Возразить нечего. - Сумирую сказанное. Как рассуждали бандиты? Ведьмак мог открыть соседу по коммуналке место хранения "коробочек", тот продал эту информацию или уголовному розыску, или своему "другу" Доценту. У преступников - тоже конкуренция, да еще какая!

Как бывает просто, когда подводят черту под расследованием преступления! Признаться, мне в голову не приходило заподозрить немощного старика. Надин - да, не зря я связался с горячей коротышкой - подозревал. Баба Феня? Старая страдалица, добросердечная женщина, к ней не прилипнет мельчайший комок грязи. О Виталии говорить нечего - готовый уголовник.

- Одна странность меня смущала, - помолчав и восстановив дыхание, продолжил сыщик. - Обычно преступники дуванят добычу - шикуют, раздаривают телкам и дружанам, пропивают в кабаках. Ведьмак - редкое исключение. Столько лет беречь "камушки", жить на нищенскую пенсию, отказывать себе в самом необходимом - для этого нужна недюжинная сила воли.

Он прислонился к стене, уже не таясь, бросил в рот очередную таблетку. Повернулся к сгорбившемуся старику.

- Не бойся, Ведьмак, тебя не осудят. Срок давности вышел. Что же касается убийства Айвазяна, думаю, простят. Награждать не станут, но срок не дадут... Показывай коробочки, не заставляй терять время на обыск - все равно ведь найдем.

Старый бандит поежился, помялся, но обещание сыщика сломило его волю. Жестом показал на топочное отверстие бывшей печи. По морщинистой щеке скатилась слеза. Всхлипнул. Нелегко расставаться с богатством.

А я то, дурень, грешил на древний сундук, даже намеревался ночью вскрыть его! Старый бандит использовал в качестве тайника топочное отверстие неработающей печи. Стоящий напротив сундук - удобное седалище.

Оперативник, молоденький парнишка, похожий на школьника, опустился на колени, заглянул в топку, потом - в зольник. Не доверяя глазам, запустил туда руку. Пусто. С детской обидой поглядел на старика.

- Там... замуровано.

Ведьмак сноровисто достал из-за сундука короткую фомку и массивную кочергу. Он изо всех сил старался помочь ментам, заработать еще один шанс на спасение. На всякий случай.

Силен дед, с насмешкой и невольным уважением подумал я, соорудил надежный тайник. И это буквально под носом у жены и соседей! Таскал кирпичи, месил раствор, сооружал защитную стенку. И мемекал, изображая маразматика, с трудом шевелил подрагивающими ножками. Артист!

Несколько минут работы и оперативники вытащили из тайника несколько узких коробок. Одну открыли. В ячейках перепелиными яйцами лежали драгоценные камни.

Ведьмак снова всхлипнул.

- В протоколе укажите добровольное признание, - потребовал он. Загибаться в тюряге нет желания. Авось, учтут в суде. А ежели вы, гражданин начальник посодействуете - век буду благодарен.

- Учтут, конечно, учтут, не беспокойся, старый бандит. Тебе уже сказано: существует срок давности. И на наше ходатайство можешь рассчитывать, - щедро пообещал Гулькин. Словно только от него зависит судьба старого бандита. - Подумать только, схлестнулись пути-дорожки воровских поколений... Интересно все же, как Айвазяну и его подельникам стало известно о драгоценностях?

Вопрос адресован Стулову. Гулькин либо не расслышал пояснений московского сыщика, либо пытался заставить его еще больше открыться. Любопытство присуще не только слабому полу, даже многоопытные сыскари подвержены этой "болезни".

- Я ведь сказал...

Видимо, Василий исчерпал отведенный ему лимит выдержки. Побледнел, покачнулся и обессиленно опустился на сундук. Обмяк, закрыл воспаленные глаза. Обморок!

Пришлось в срочном порядке вызывать Скорую. Стулова увезли.

Оперативники с трудом разбудили храпящего Дмитрия. Хлопали по багровым щекам, зажимали нос, терли уши. Наконец бандит пришел в себя. С недоумением огляделся, пошевелил руками, скованными наручниками и все понял. Обмяк и, покачиваясь, послушно пошел к выходу между двумя оперативниками.

Когда преступников выводили из коммуналки, я уловил взгляд Виталия, переполненный просьбой о прощении. Соответственно - помощи... Поздно, дорогой пасынок, раньше надо было думать и просить.

Мне не жалко пасынка, он заслужил кару, но почему должна мучиться Машенька? И как она посмотрит на мое участие в аресте сына, поймет или осудит? Сложатся наши отношения или распадутся под влиянием материнской слепой любви?

Обвиняйте меня в излишней сентиментальности и всепрощении, но, клянусь, будь это в моих силах, освободил бы Виталия. Не ради него - ради Машеньки. К сожалению или к радости, но спасение Виталия немыслимо. А вот спасти бывшую, дай Бог - сегодняшнюю, жену я обязан.

Мы уже собрались уходить,когда в открытой двери появилась... Верочка. Смущенная, бледная. За ее спиной я увидел Геннадия Викторовича. Он стоял чуть поодаль, в светлосером костюме, в ярком багровом галстуке, как обычно, подтянутый, ладный. Стоял и стеснительно улыбался.

Главарь мафиозной структуры, неважно, как ее обозвать: "крышей" либо "фундаментом", не только выручил "королеву красоты" из следственного изолятора - одному Богу известно, как ему удалось это сделать - но и сопроводил к родной бабке.

Наверняка, по линии уголовного розыска прошла - и не один раз! информация о криминальной "организации" Доцента. С его фотороботом, возможно, и с настоящей фоткой. Почему его раньше не повязали? Держали в качестве приманки для более опасных преступников? Берегли, как музейный экспоната? Или просто не дошли руки?

Несмотря на все это, Доцент нашел в себе силы появиться перед ментами. Наверняка, знал о засаде, устроенной в коммуналке.

Верочка прислонилась к стене, непонимающе оглядывала коридор.

- С трудом уговорил явиться... с повинной, - с доброй насмешкой поведал криминальный босс. - Отбивалась, плакала. Спасибо вам, помогли, обратился он к кому-то стоящему за его спиной.

-Ничего подобного, не преувеличивайте моих заслуг...

Машенька? Ее нежный, слегка вибрирующий голосок я не спутаю ни с одним женским голосом! Сердце сорвалось с насиженного места, подкатилось к горлу, в глазах забегали разноцветные точки.

Пусть меня осуждают, вешают на грудь позорные дощечки, громят в печати и по телевидению, ради Бога! Я подошел к Верочке, невежливо отодвинул ее в сторону и крепко, по-мужски, обнял Геннадия Викторовича, Доцента, главу криминальной группировки...